Улица Чернышевского на окраине Черемхова застроена почерневшими от времени двухэтажными деревянными бараками и разномастными частными домами. На фоне грубых построек из неокрашенного дерева выделяется светло-голубой домик из профлиста с нарисованными облаками. Он похож на неправильный ромб со срезанным дном. На крыше лист фанеры, на котором написано белыми буквами: «Благотворительный ремонт обуви». На стоящем рядом здании приколочен выцветший баннер: «Сапожная мастерская ИП «С Господом».

Из окна сапожной мастерской выглядывает 47-летний мужчина с окладистой тёмно-каштановой бородой. На нём дырявая чёрная футболка, на животе выдран лоскут, сквозь дыру видны кубики пресса. Длинные волосы резинкой собраны сзади в хвост. Очки в тонкой чёрной оправе делают лицо интеллигентным. Но, когда человек улыбается и под усами поблёскивают крупные золотые зубы, налёт интеллигентности исчезает. «Здравствуйте, меня зовут Дар Божий», – представляется мужчина.

В «сапожке»

Чтобы попасть в сапожную мастерскую, или «сапожку», как её называет сам хозяин, нужно войти во двор через калитку в новом тёмно-зелёном заборе. На внутренней стороне забора около мастерской изображение мужчины с благостной полуулыбкой и правильными чертами лица, обрамлённого длинными волосами. Обычно таким рисуют Христа на католических иконах.

В самой «сапожке», площадь которой три на четыре метра, с трудом размещаются три человека. Потолок здесь выложен зеркалами. В них отражаются верстак у окна, старые ботинки, кучей сваленные на широкой полке, куски кожи, книги и огонёк лампадки. Она теплится в углу, над изголовьем деревянной лежанки. Сверху доски аккуратно застелены шкурой китайского волка. «Тут же иногда и ночую, если работки много», – объясняет хозяин.

Пахнет клеем, гуталином, кожей. Но все запахи перебивает густой аромат ладана. На лампадке стоит специальный «жучок» из церковной лавки. Пламя нагревает брюшко медной чашечки, на дне которой лежит кусочек ладана. Смола плавится, пузырится,  от неё поднимается пахучий белёсый дым. На стенах висят десяток православных икон, две нитки деревянных чёток. На полке стоят книги: Библия, сборник рассказов архимандрита Тихона Шевкунова «Несвятые святые», православный молитвослов.

Рядом кружка с напечатанной фотографией хозяина мастерской. Камера сфокусировалась на крупной пряжке ремня в виде креста, на втором плане лицо Дара в обрамлении длинных волос. На фотографии волосы обесцвечены – они гораздо светлее, чем сейчас. Фотография Дара Божьего с такими же обесцвеченными волосами и голым торсом в качестве закладки лежит в большой тетради, исписанной от руки цитатами из Священного Писания. На этом фото он похож на мужчину, нарисованного на заборе.

Мастерская работает каждый день без выходных. Так написано в объявлениях, которые Дар Божий наклеил по всему кварталу. Он бесплатно чинит обувь инвалидам,  многодетным и малоимущим. Пенсионерам делает скидку, они платят только за материал. «Финансово обеспеченные тоже знают, что я никогда цену драть не буду», – говорит Дар. Ещё он шьёт и ремонтирует камусы и меховые шубы. «Могу такую шубу вручную сшить,  что вы её снимать не захотите, – говорит Дар. – Ощущение будет, как будто тело немного располнело, и всё». Рядом с «сапожкой» во дворе стоит второй домик. Это приют для бездомных. Сейчас здесь никто не живёт, но за эту зиму в домике побывало семеро «бомжиков».

«Я на голову стрельнутый, мне скидка 50 процентов»

Дар вырос в городе Саянске Иркутской области. Отец у него был тренером по боксу, так что мальчиком он учился завязывать шнурки не на ботинках, а на боксёрских перчатках. В юности всерьёз занимался единоборствами. После школы выучился в ПТУ на помощника водителя электровоза, а потом поступил в железнодорожный институт в Иркутске. Но проучился только год. «1990-е годы были, родители получали зарплату макаронами, – говорит Дар. –  Я грузчиком после занятий зарабатывал больше, чем наш декан. Подумал: «Какая может быть учёба?» И пошёл зарабатывать».

Устроился помощником  к сапожнику-армянину. К тому времени сам умел выделывать шкуры и обращаться с кожей. Этому научил дед-охотник, который с детства брал внука в лес. Из студенческого общежития Дар переехал жить в сапожную мастерскую. В 2015 году  открыл свою собственную, когда поселился в доме своей гражданской жены Людмилы в Черемхове. Попробовал зарегистрировать ИП Дар Божий, но через два года ликвидировал. Говорит, доходов его дело не приносит.

Спорт Дар Божий не бросал никогда. Сейчас у него в комнате лежат самодельные гантели, сваренные из отрезков трубы. Он говорит, что внутрь налил ртуть, поэтому одна пара гантелей весит 75 килограммов, вторая – 45. Наш фотограф попробовал оторвать от пола ту, что полегче, и бросил: побоялся сорвать спину. Хозяин  демонстративно несколько раз выжимает 75-килограммовую гантель одной рукой. Сегодня каждый день у него начинается «с молитвы, потом – с зарядочки».

«Силы мне нужно много, – объясняет Дар. – Я, если на улице замерзающего вижу, могу его на плечо закинуть и принести сюда».

Сосед Лёха, который помогал Дару Божьему строить «сапожку», рассказывает, что ближайшая конкурирующая мастерская – в соседнем квартале: «Знакомая бабушка туда ходила ботинки чинить, ей  900 рублей загадали… А Дар за 150 сделал. Есть разница? Вся округа к нему ходит, все его тут знают».

Иногда на Чернышевского приходят замерзающие бездомные. «Я считаю, бомжики – это ангела, – говорит Дар Божий, ставя ударение на последний слог. – Их Господь посылает, чтобы мы могли добрые дела творить. А то, что от них мочой и потом пахнет, – это не страшно. У меня есть отдельный домик для них – на случай инфекции».

Сейчас на Чернышевского живёт женщина по имени Ольга. У неё умер сожитель, и его дети выгнали Ольгу из квартиры. «Пусть поживёт пока, – говорит гражданская жена Дара Людмила. – Что, у нас чашки супа не найдётся, что ли?» Ольга живёт не в сторожке для бездомных, ей выделили комнату в хозяйском доме, потому что у неё «нет инфекций».

Мэр Черемхова Вадим Семёнов не видит ничего плохого в том, что сапожник не платит налоги и вообще работает неофициально. «Да какой это бизнес, – говорит Семёнов. – Он же у себя дома сидит и чинит ботинки нищим».

Семёнов говорит, что деятельность Дара администрация проверяла и удостоверилась: он действительно помогает людям. Теперь из мэрии на Чернышевского, 6, иногда привозят продукты – сгущёнку, крупы, хлеб. «Ой, да мне всё равно, кто будет продукты раздавать – Дар Божий или мои сотрудники, – объясняет Семёнов. – Сытый-то к нему не придёт. Даже если кто-то крупу на спирт захочет поменять, много не получит».

Дар говорит: «У меня двери для всех открыты». Но попасть в дом или мастерскую чужой человек без разрешения не сможет: во дворе пять сторожевых собак.

Два года назад во двор забрёл ночью пьяный мужчина, в руках у него был топор. «Я сразу понял, что это не Божий посланник, а просто хочет мужик чем-нибудь поживиться, – говорит Дар. – У меня тут 30 баранов. Стукни любого топором и забирай. А в доме жена с двухлетней крёстной дочей спят. И я подумал: «Пусть я пострадаю, но в обиду их не дам». Ну и стукнул мужика. Когда выбивал топор, он меня немного царапнул, пришлось потом зашивать. А я ему нечаянно челюсть расколол». Утром в травмпункте встретились, Дар извинился. Мужик с тех пор закодировался и больше не пьёт.

«Все привыкли, что я не от мира сего, скажем так, – пожимает плечами Дар Божий. – По первости говорили: «С головой непорядок». А я соглашаюсь: это правда. Я же стрельнутый на голову, мне скидка 50 процентов положена. А ещё 50 процентов – за то, что Господа люблю».

«Это не моя жизнь – это дар Божий»

Когда Дар Божий говорит, что он «стрельнутый на голову», – это не метафора. У него даже справка есть. В 2009 году Дар попал в перестрелку и «получил целую обойму». Он рассказывает, что вечером под Новый год шёл по Знаменскому рынку в Иркутске. Посреди площади уже стояла большая новогодняя ёлка. Боковым зрением заметил, что две компании кавказцев на краю площади как-то подозрительно громко выясняют отношения.

Он уже хотел обойти стороной агрессивно настроенных людей. Но в это время  услышал подозрительные хлопки и одновременно увидел девушку с ребёнком, которая беспечно приближалась к месту разборки. Дар Божий рванул вперёд, подхватил девушку и побежал. В этот момент в него и выстрелили.

Роман Пинигин, который хорошо знал Дара Божьего ещё до больницы, услышав версию о случайной перестрелке, смеётся. «Да какой там – случайно! Нет, конечно, – говорит Пинигин. – Это была криминальная разборка, в которой он сам и участвовал. Писал мне потом: «Почему, как попадём в перестрелку, вечно мне достаётся?!»

Во время перестрелки одна пуля застряла у Дара в шее. Врачи не стали извлекать её – слишком велик риск повредить нерв, это может вызвать паралич. На рентгеновском снимке отчётливо видно инородное овальное тело в нескольких миллиметрах от шейного позвонка. Ещё одна пуля попала в голову, две – в область сердца со спины. «Врачи сказали, что это уже контрольные выстрелы были. Меня лежачего расстреливали», – добавляет Дар.

В доказательство мужчина снимает футболку и поворачивается спиной. Во всю спину – татуировка, на которой сплелись кольцами две змеи. Тонкие линии выполнены чётко и ровно. У основания глаз одной змеи виден шрам размером со спичечный коробок. Он не бросается в глаза благодаря рисунку.

Дар Божий рассказал, как он пришёл к вере. После перестрелки он очнулся в реанимации Иркутской 3-й Кировской больницы от боли. Всё тело как будто кололи иголками. Первое, что увидел, – девушку в белом медицинском халате. Она сидела к нему спиной, в руках у неё была Библия. Дару было видно строчки, которые она читала. Он застонал, и девушка увидела, что больной пришёл в себя. Она что-то спросила, но он ничего не услышал. Она взяла клочок бумаги с тумбочки и написала: «Моргни глазами». Он моргнул. «Что ты хочешь?» – снова написала она и дала ему кнопочный телефон. Он с трудом набрал сообщение: «Верующие в Меня имеют жизнь вечную?» У девушки задрожали губы, она заплакала. Позже Дар узнал, что это была студентка-практикантка, дочь иркутского священника.

«Она именно эти строки читала, я видел. А тут человек возвращается с того света и пишет их, – говорит Дар. – Этот момент я запомнил больше всего в жизни».

Слышать Дар не мог ещё полгода: были повреждены ушные перепонки, врачи поставили диагноз «двусторонняя глухота», дали третью группу инвалидности. Всю оставшуюся жизнь он будет ходить со слуховым аппаратом. Хотя сначала никто не давал гарантий, что он в принципе сможет слышать и тем более восстановит физическую форму.

У него была нарушена координация, сильно кружилась голова, в ушах стоял шум, будто гудела турбина. Первое время он не разговаривал, только писал записки. Ходить он тоже не мог, но и в коляску садиться отказывался. «Я цеплялся за стены, за ковры и шёл, – говорит он. – Падал, расшибался и снова шёл. Не знаю, сколько я табуреток перебил. Через полгода встал и пошёл с тростью, цепляясь за стеночку. В тот момент я и поверил, что мне Господь дал жизнь второй раз. Поэтому я считаю, что это не моя жизнь – это дар Божий».

«Надел на себя форму сотрудника милиции»

Дар Божий говорит, что с тех пор у него сохранились провалы в памяти, частичная амнезия и головные боли. Например, он смутно припоминает, что происходило перед перестрелкой. Но хорошо помнит, как спустя полгода после больницы оказался на скамье подсудимых вместе с Пинигиным. 28 декабря 2010 года Ленинский районный суд Иркутска вынес им  приговор. Дару Божьему – 4 года 6 месяцев лишения свободы, а Пинигину – 3 года 6 месяцев. Дар Божий говорит, что судили его за старое преступление, совершённое ещё до того, как он пришёл к Богу.

В приговоре, который размещён на сайте областного суда, затёрты даты, адреса и фамилии потерпевших. Но подробно описано, как Дар Божий, которого тогда звали Николай Петрович Пыхтин, и его подельники ограбили две квартиры, представляясь милиционерами. Одну из них грабили вместе с Романом Пинигиным. Они узнали адрес женщины, которая недавно продала дом, и решили, что крупная сумма денег может находиться в её квартире. Женщина сразу открыла дверь переодетому «милиционеру», тем более что на кухне сидели трое гостей. Но это её не спасло. Хозяйке и гостям приказали лечь на пол лицом вниз, руки и ноги связали скотчем. На головы надели наволочки и футболки, лица сверху тоже обмотали скотчем.

Денег в квартире не было. Тогда Пинигин подошёл к хозяйке и с силой содрал с пальца золотое кольцо, с шеи – цепочку с золотым крестиком. После этого начали собирать всё подряд: новый телевизор в заводской упаковке, сотовые телефоны, норковые шапки, шампунь «Шаума» за 52 рубля, золотые украшения, ноутбук, бритвенный станок «Джиллет Фьюжен», початый кондиционер для белья «Ленор» и парикмахерские ножницы.  Милиция оценила ущерб в 52 тысячи рублей.

Позже психиатрическая экспертиза нашла у Романа Пинигина признаки психического расстройства. У Дара Божьего – признаки органического расстройства личности. «Указанные нарушения психики у Пинигина, Пыхтина (ныне – Дара Божьего. – Авт.) не сопровождаются грубыми нарушениями мышления, памяти, интеллекта, – говорится в приговоре. – По своему психическому состоянию они способны в полной мере осознавать фактический характер своих действий и руководить ими».

«Я не стал отпираться, защищать себя. Во всём признался», – говорит Дар. В приговоре, размещённом на сайте областного суда, это подтверждается. Там написано, что инвалидность и явка с повинной стали смягчающими обстоятельствами при избрании меры наказания.

Для Дара это был второй срок. В 2001 году он уже был осуждён на 17 лет лишения свободы по п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ за участие в групповом убийстве. Потом наказание смягчили, сократив срок до 12 лет и отпустив на свободу условно в 2008 году. В целом он провёл за решёткой 11 лет и 6 месяцев.

«Я всем помогаю, за что Божечка так со мной?»

Сегодня Дар Божий и Людмила держат большое хозяйство на улице Чернышевского. У них 30 баранов и огород, с которого накапывают по сто кулей картошки и продают её. «Народ спился, никто сажать не хочет, поэтому мы на пустых соседних участках тоже сажаем, – говорит Людмила. – Картошка вся на нём, я только перебирать помогаю». Заготовкой сена для баранов Дар тоже занимается сам. Траву косит по старинке, литовкой.

Около порога в доме у них стоит ящик с белым хлебом. «Это не бездомным, это баранам, – уточняет Дар. – Им не только сено, им вкусняшки тоже надо». Когда он даёт баранам  куски хлеба, каждого гладит и называет по имени.

«Ой, мне колоть их потом тяжело, – говорит Дар. – Скрепя сердце». Разделывать туши достаётся Людмиле. Она делает это легко и быстро – работала начальницей цеха на Черемховском мясокомбинате. Продажа мяса и картошки – основной источник заработка супругов. Хотя оба получают пенсию: Людмила – по возрасту, Дар – по инвалидности.

Дар утверждает, что женаты они официально, потому что сожительство вне брака – это грех. Он рассказывает, что спас Людмилу из криминальной разборки, так они и познакомились. Но Людмила, которая старше Дара на 14 лет, говорит: официальный брак они не заключали. «Познакомились в Иркутске – в магазине, где я работала. Он только записочками тогда общался. Не думала, что может с ним что-то серьёзное получиться. Но вот – живём. Он работящий и не пьёт. Таскает только всех сюда, всё раздаёт. Человек он не от сего мира. Но я как-то его понимаю. Поначалу трудно было, и сейчас заморочек хватает».

На Людмиле тёмно-синяя водолазка, на рукаве которой мелкие дырочки. Чёрные волосы небрежно собраны в пучок на макушке, в углах рта залегли скорбные складки. «Да вы не смотрите, что мы, как бомжи, одеты, – говорит женщина. – Вообще-то у меня есть что надеть, и у него тоже есть. Просто здесь надевать некуда. Всё по хозяйству ходим». Три года назад у Людмилы умер единственный 38-летний сын. У него осталась 4-летняя дочь Олеся, которую Дар называет «крёстной дочей». Пока мы пьём чай, она ни на шаг не отходит от Дара. На выходные мама привозит её к бабушке.

«В поликлинику её повели недавно, врач спрашивает: «Что вас беспокоит?» А она отвечает: «Иисус меня очень беспокоит», – рассказывает Дар и смеётся. Читать Олесе «сказки про Иисуса» – это его добровольная обязанность. Родных детей у него нет.

«Я всем помогаю, за что Божечка так со мной? – говорит Людмила, глядя на внучку. – Был бы второй ребёнок, может быть, жизнь по-другому сложилась бы».

«Когда он заявил, что хочет в монастырь, я не обрадовался»

Кроме благотворительной мастерской и приюта у Дара есть ещё одно социальное служение. Он развозит Библии по колониям, рассказывает заключённым о Боге. Когда они встретились на свободе с бывшим подельником Пинигиным, Дар уже поменял имя и занимался благотворительностью.

«Он пришёл ко мне: борода у него, о Боге говорит, – рассказывает Пинигин о встрече с Даром Божьим после освобождения. – А я его в колонии строгого режима видел  отмороженным и лысым. Даже для зоны он был жёстким человеком. Всегда на своём стоял, один против всех пёр. И тут я понять не могу, чё с ним стало? Говорю: «Я тебя, конечно, уважаю. Но ты меня что-то притомил». Это был самый жёсткий разговор. Но после этого разговора моя жизнь сто процентов начала меняться, и я тоже пришёл к Богу. Думаю, он многих так привёл».

Сейчас Роман Пинигин работает тренером, учит детей рукопашному бою, пишет песни и ходит в протестантскую общину. Он не удивляется, что приятель сменил имя на Дар Божий. Говорит: «Это, наверное, не просто так, а по озарению». «Имя как имя, все тут привыкли давно и не обращают внимания», – соглашается сосед Лёха, который тоже сидел и знал Дара ещё по колонии.

Дар говорит, что после тюрьмы с таким именем было трудно.

– Поначалу и били, и мутузили. Говорили: «Чё, правильный, Даром Божьим назвался? Сейчас щёлкнем тебя по левой щеке, подставишь правую?» Ну, раз щёлкнут, я увернусь, второй увернусь. В третий, четвёртый раз – попадут. Я тогда немножечко уложу их, как дрова в стопочку. Прихожу домой в синяках.

– Так зачем вы взяли имя Дар Божий? – спрашиваю у него.

– Это экзамен. Если ты назвался Даром Божьим, а сам начнёшь делать что-то постыдное, тебе люди обязательно этим тыкнут. Ну зайду я в магазин – сигарет или водку купить. Мне обязательно скажут: «А ты ничего не перепутал? Тебе, может, лучше в свечную лавку сходить, за свечками?»

В местный храм в Черемхове Дар Божий ходит редко, примерно раз в полгода, и даже не знает, как этот храм называется. Он говорит, что очень хочет уйти в монастырь, где строгая духовная жизнь и «даже зубки по утрам чистишь по монастырскому уставу». На большие церковные праздники он уезжает в посёлок Посольск в Бурятии – в Спасо-Преображенский монастырь.

Каждый раз он привозит оттуда большой куль обуви, чинит её бесплатно и посылками отправляет обратно. Есть у него там «любимый духовный брат» – 21-летний инвалид Иван. «Он немощный от рождения, ноги парализованы. Зато разум чётенький такой. Он ни одной женщиной не целован», – говорит Дар. Для Ивана он шьёт ботинки по индивидуальной мерке. Сейчас ищет массажиста, который согласится поехать в Посольск и провести Ивану курс массажа.

«Мне нигде не было так счастливо и спокойно, как в этом монастыре, – говорит Дар. – У меня мечта – уйти туда хоть трудником, хоть кем. Хоть бы мне на пятидесятилетие был такой подарок. Близкие не отпускают. Говорят: «Да живи с нами, чего тебе не хватает?» Но жена Людмила ничего не знает про мечту о монастырской жизни. «Хочет в монастырь? Его право, пусть идёт, – пожимает она плечами. – Я удерживать не стану».

Иеромонах Спасо-Преображенского монастыря Лука (Архинчеев), которого Дар Божий называет своим духовником, говорит, что плохо знает Дара. В монастырь тот приезжает редко, по большим праздникам. «Когда он заявил, что хочет к нам в монастырь, я не обрадовался, – говорит отец Лука. – Сразу сказал, что мы его не возьмём. Почему? Ну а вы бы взяли к себе в монастырь Дара Божьего? Думаю, это какая-то неадекватность».

«Надо имя оправдывать»

В субботний день в конце декабря клиентов у Дара немного. Когда на улице начало смеркаться, в окно «сапожки» постучалась последняя клиентка. Это была бабушка «с Плеханки» – из соседнего района. Там обувная мастерская уже закрыта. Вытаскивает из пакета валенки и кусок войлока, которым нужно подбить прохудившуюся подошву.

– Бабушка, ты знаешь, что тут бесплатно обувь делают? – спрашивает её Дар Божий.

– Как бесплатно? Не бойся, я заплачу, – отвечает старушка. – Мне бесплатно не надо. Вот у нас ходит одна таджичка, подметает у магазина. У неё совсем денег нет. Ей где булочку дадут, где сосиску. А я бывший медик, 44 года в больнице отработала. У меня пенсия есть, 14 тысяч. Я ещё и детей кормлю.

– Ладно. Тогда пойди в церковь, поставь свечку за себя и за Дара Божьего.

Старушка не удивляется ни странному имени сапожника, ни назначенной плате. Она кивает, разворачивается и уходит. Мастерская закрывается. Дальше у Дара по расписанию созвон с «духовным братом» из монастыря Иваном, с которым они по телефону каждый день разбирают Библию. Потом – занятия с «крёстной дочей», где Дар «выполняет функции коняжки».

Мы прощаемся с Даром около «сапожки». Он достаёт из кармана мятый целлофановый мешочек. Пальцы у него чёрные от засохшего клея, под ногтями грязные ободки. Он просит подставить руку и, когда я складываю ладони лодочкой, высыпает в них горсть монет из целлофанового мешочка. Это старинные пятаки и копейки 18-19 веков. На протесты он улыбается: «Берите, берите. Это духовный сувенир, из монастыря монеты. Я же сам назвался Даром Божьим, надо имя оправдывать».