(«Пацаны, оставьте меня в живых…», «ВСП» за 29.12.2020)

«Я не виновен, ваша честь, и добавить мне нечего»

Последнее заседание суда по делу тайшетских убийц, которым следствие вменяло преступления по четырём статьям Уголовного кодекса, состоялось 29 декабря минувшего года. Двое подсудимых – Даниил Сазыкин и Николай Султанов – явились на провозглашение приговора из дома. Наручники с них сняли сразу после оправдательного вердикта присяжных заседателей. Вадим Моляков, вины которого в тайшетской трагедии «судьи из народа» тоже не нашли, вынужден был остаться за решёткой, поскольку отбывает 25-летний срок за убийство зампрокурора города Братска по приговору 2011 года. Место рядом с ним на скамье подсудимых в «клетке» оказалось занято Денисом Кругляниным, которому суд оставил меру пресечения в виде заключения под стражу. Присяжные признали его виновным в похищении в ночь на 9 декабря 2002 года жителей Тайшета, расчленённые тела которых были позднее выброшены на берег Бирюсы, однако не сочли причастным к лишению этих людей жизни.

Закон (статья 347 УПК РФ) запрещает сторонам ставить под сомнение правильность вердикта присяжных заседателей. А потому государственный обвинитель Людмила Инютина просила суд вынести Молякову, Султанову и Сазыкину оправдательный приговор. «Присяжные меня оправдали, ваша честь, и добавить мне к этому нечего, я не виновен», – один за другим повторяли подсудимые с кротким выражением лица, когда им предоставляли последнее слово. Что же касается Круглянина, прокурор просила освободить его от наказания за доказанное в суде похищение пяти человек в связи с истечением срока давности привлечения к уголовной ответственности за это преступление, но назначить 13,5 года колонии строгого режима за участие в умышленном причинении потерпевшим смерти. В его действиях по перемещению конкурентов по бизнесу из дома на берег против их воли, насильственному их удержанию и укрытию следов преступления прокурор усмотрела признаки объективной стороны убийства двух и более лиц, совершённого в группе, из корыстных побуждений (п.п. «а», «ж», «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ). Оба адвоката Круглянина (они попросили не называть их фамилии) заявили, что их подзащитного следует оправдать по «убойной» 105-й статье «за отсутствием состава преступления», поскольку присяжные не считают его виновным в смерти похищенных.

Суд также поинтересовался мнением потерпевших по уголовному делу. Матери парней, найденных убитыми и расчленёнными, а также Эдуард Сафаров, потерявший в криминальной войне отца и сам превратившийся в мишень, участвовали в заседании суда с помощью видеоконференцсвязи. Им не оставалось ничего другого, кроме как согласиться с позицией государственного обвинителя. При этом потерпевшие не скрывали своего страха перед теми, кого следствие считало лидерами действовавшей в Тайшете два десятка лет назад «группы по устранению конкурентов», а присяжные заседатели объявили ни в чём не повинными добропорядочными гражданами. Суду даже пришлось специальным постановлением обязать ФСИН информировать опасающихся за свою безопасность людей о датах освобождения оправданных из мест лишения свободы.

«Отца убили – и тебя убьём»

И здесь, как мне кажется, есть смысл вернуться на двадцать лет назад. В то время, когда в Тайшет, как показали в ходе процесса многочисленные свидетели, в том числе бывшие сотрудники правоохранительных органов, стали «заходить» «братчане» (ОПГ, которую направил смотрящий за регионом) и в городе начался передел сфер криминального влияния с устранением конкурентов. Массовое убийство с расчленением тел на берегу Бирюсы было последним актом кошмарной драмы. Ему предшествовала казнь двух главных соперников «братчан». Первой жертвой криминальной войны в Тайшете стал лидер местной ОПГ «Сафаровские». Крупный лесозаготовитель, хозяин ООО «Тайга» Тимур Сафаров имел, как выразился его сын, «серьёзный административный ресурс» – не только знакомства в правоохранительных органах и администрации района, но и связи в Москве, в том числе в силовых ведомствах. Но это ему не помогло. 6 марта 2001 года Тимур Сафаров был найден мёртвым возле подъезда своего дома. По заключению эксперта, его смерть наступила от множественных огнестрельных ранений головы, живота и грудной клетки с повреждением головного мозга, позвоночника, печени, сердца и лёгких. Его буквально изрешетили пулями.

О том, как убирали с дороги конкурента, отказавшегося подчиниться новой криминальной власти, рассказал осуждённый Михаил Пукас: «Я скинул на землю рулон рубероида, который брал, чтобы придать себе вид рабочего и спрятать обрез. Стрелял я из двух стволов в область груди и живота Сафарова, нажав одновременно на оба спусковых крючка». После смерти бизнесмена Валерий Истратов перегнал с территории ООО «Тайга» всю технику – автомобили «КамАЗ», «МАЗ», краны – на базу «Строймехзапчасти», которая принадлежала Николаю Султанову. «Султанов считал, что Сафаров должен ему деньги за криминальное покровительство бизнеса с его стороны, за так называемую крышу», – пояснял Истратов.

Вслед за лидером в августе 2001 года на тот свет отправился его близкий друг, наиболее активный член ОПГ «Сафаровские» Лариков по прозвищу Гуня. Его труп обнаружила в подъезде соседка, проснувшись ночью от громких выстрелов. Пукас рассказал, что ожидал свою жертву за электрощитом и должен был, согласно плану, выстрелить в Гуню дважды, но был ослеплён вспышкой от выстрела из обреза и не смог нажать на курок второй раз. Так что добивать истекавшего кровью противника пришлось, по версии следствия, Заднепровскому (находится в международном розыске, дело в отношении него выделено в отдельное производство).

«После убийства отца половина коммерсантов города стала платить «за крышу» Султанову и Шимко (тогдашний «положенец» Тайшета по прозвищу Димедрол, умер от болезни в 2013 году. – Ред.), а после убийства Ларикова – оставшаяся половина», – пояснял Эдуард Сафаров. По уголовному делу он проходит потерпевшим дважды: расправившись с отцом, «братские» начали охоту на сына. «Осенью 2001 года Султанов потребовал, чтобы я платил ему «за крышу», я, естественно, отказался это делать. Султанов тогда сказал: «Смотри, убили отца – и тебя убьём». Зимой 2001-2002 годов были отравлены мои собаки, возле своего дома я видел следы чужой обуви. Я понял, что из города надо срочно уезжать, и отправился в Красноярск, а в Тайшете больше не появлялся», – давал показания Сафаров-младший. Но его выследили и в Красноярске. В Свердловском травмпункте краевого центра осталась запись о том, что 9 июня 2002 года Эдуард Сафаров обращался к медикам с огнестрельным ранением предплечья.

Устранением последнего участника противоборствующей группировки занимался всё тот же Пукас, который выполнял заказ и на Сафарова-старшего. Тогда киллер сделал один выстрел из обреза вместо двух, потому что его ослепила вспышка. На сей раз стрелок промахнулся, хотя был в двух метрах от мишени. Вот как он сам описывал неудавшуюся казнь Сафарова-младшего. «Я прицелился, но Эдик услышал шаги и обернулся. Я выстрелил ему в голову, но промахнулся. Сразу же ещё раз выстрелил и опять промазал. После второго выстрела Сафаров бросил на землю пакет и сумку и резко рванул от подъезда. Я побежал за ним, но понял, что догнать не смогу. èèè

Мешала рация, которую я сунул в дырявый карман трико, и она запуталась там в подкладке. Я боялся, что она выпадет из штанины. Выстрелил ещё около пяти-шести раз, потом Сафаров выбежал на людное место». Выслеживать заново загнанного парня «братчане» не стали – поняли, что никакой опасности он для них теперь не представляет, а большая часть семейного бизнеса Сафаровых в Тайшете уже перешла к новым хозяевам.

Когда в Иркутском областном суде рассматривалось уголовное дело Молякова, Султанова и их, как считает следствие, подчинённых в криминальной группировке, Эдуард Сафаров отбывал очередной срок в колонии соседнего региона. Он категорически отказался от предложенной возможности присутствовать на заседаниях суда «вживую». Ведь для этого пришлось бы поселиться в СИЗО-1 Иркутска, где находились его преследователи, которых он до сих пор, спустя почти два десятка лет после покушения, страшно боится. Потерпевший уверен, что рука смотрящего за регионом дотянется до него и в зоне, которую теперь считают «чёрной», то есть управляемой блатными. Может, Сафаров не так уж далёк от истины. К примеру, в уголовном деле есть его показания, подтверждённые Уженцевым, о том, что летом 2002 года в Иркутский СИЗО-1 ушли так называемые малявы (письма в зону). Эдик был объявлен «братскими» гадом (человеком, нарушившим воровские законы), потому что он якобы планировал убить «положенца» города Тайшета Димедрола – а на эту «должность» назначает смотрящий за регионом, высший чин в криминальном мире. «На самом деле ничего подобного я не затевал», – уверял Сафаров-младший, которому, по всей видимости, крепко досталось тогда от сидельцев, живущих «по понятиям».

Известно также, что Пукаса, Уженцева и Истратова для дачи свидетельских показаний по делу Молякова пришлось доставлять в суд отдельным конвоем – за их безопасность люди в погонах серьёзно опасались. Опасения остались и после оправдания Вадима Молякова коллегией присяжных заседателей. Согласно постановлению суда, он должен теперь отправиться к месту отбывания наказания по предыдущему приговору – в колонию УФСИН России по Курганской области. А бывшим подельникам, которые свидетельствовали против лидера Братского преступного сообщества (так Моляков значился в документах оперативников), предстоит «мотать срок» за тысячи километров от него. Но страх, что «авторитет» достанет их и там, силён настолько, что стоит даже вопрос о том, чтобы принять в отношении троицы «досудебщиков» меры государственной защиты.

«В связи с существенными нарушениями уголовно-процессуального закона»

Приговор суда, основанный на вердикте присяжных заседателей, был предсказуем: Вадим Моляков, Николай Султанов и Даниил Сазыкин по всем инкриминируемым преступлениям оправданы. После вступления приговора в законную силу они получат право на реабилитацию, и из казны Российской Федерации им будет выплачена компенсация за «незаконное привлечение к уголовной ответственности». Денис Круглянин признан виновным в похищении и убийстве двух и более лиц, совершённым в группе, из корыстных побуждений. Он приговорён к 13 годам лишения свободы в колонии строгого режима. В этот срок вошло только наказание за умышленное причинение смерти – особо тяжкое преступление, для которого в отличие от похищения не существует срока давности из-за слишком высокой степени опасности. Это не самая высокая кара за участие в таком злодействе, но были учтены смягчающие обстоятельства (маленький ребёнок, плохое здоровье, удовлетворительные характеристики, частичное признание вины), а также мнение присяжных о том, что подсудимый заслуживает снисхождения.

Затем суд занялся разрешением гражданских исков. Родственники убитых оценили свои физические и нравственные страдания, причинённые преступлениями, в разные суммы – от 1 до 20 миллионов рублей. Но трое оправданных были, как и полагается, полностью освобождены от возмещения морального ущерба потерпевшим. А требования к Круглянину, признанному виновным, суд удовлетворил частично – каждому из гражданских истцов осуждённый должен будет выплатить по 400 тысяч рублей.

Причём гражданский иск матери одного из пяти парней, вывезенных с участием Круглянина для расправы на берег Бирюсы, был судом отклонён. Коллегия присяжных не признала доказанным убийство 22-летнего Якова Некрасова, поскольку его труп так и не всплыл (молодой человек был другом пасынка хозяина квартиры и не имел никакого отношения к криминальной компании, с которой «братские» сводили счёты). «Как же так? – горько причитала в суде мама Якова. – Ведь Уженцев и Истратов рассказали, как всё было». Действительно, Уженцев, Истратов и Пукас признаны судом виновными в умышленном причинении смерти всем похищенным из дома по улице Горной города Тайшета 18 лет назад. Осуждённые, заключившие сделку с правосудием, рассказали, что именно Круглянин ударил топором по голове Якова Некрасова. А вот в суде с участием присяжных заседателей судьба молодого человека, доставленного к месту казни в багажнике машины, признана невыясненной.

Так какому же из приговоров верить? Тому, где семь убитых и один раненый стали жертвами организованной преступной группировки, созданной «братчанами» специально с целью устранения конкурентов при переделе сфер криминального влияния в Тайшете? Или приговору, постановленному по вердикту присяжных, согласно которому в городе в начале 2000-х годов не существовало никакой ОПГ по убийствам, а была просто «группа лиц по предварительному сговору» в составе Круглянина, Пукаса, Уженцева и Истратова. Ни с того ни с сего они похитили ночью из дома пять человек, увезли на берег Бирюсы, там четверых прикончили и сбросили в промоину во льду, а пятый куда-то подевался и до сих пор не объявился. Причём Круглянин и Пукас примчались в Тайшет убивать и расчленять местных жителей прямиком из Братска. Вместе, кстати, с бизнесменом Султановым, на которого они работали, – близким другом Молякова, считавшегося в те годы положенцем северной столицы региона. А потом, как следует из материалов уголовного дела (показаний свидетелей и справки УФНС), «отжатые» у тайшетских коммерсантов предприятия оказались вдруг зарегистрированными на жену Молякова и зятя Султанова.

Для меня тут вопроса нет: верить следует судебным актам, уже вступившим в законную силу. А приговор Молякову, Султанову, Сазыкину и Круглянину, возможно, ещё будет отменён. В соответствии со ст. 389.25 УПК РФ это может произойти, например, по представлению прокурора при наличии существенных нарушений уголовно-процессуального закона. Государственный обвинитель Людмила Инютина считает, что такие нарушения в судебном процессе имели место. «Прежде всего неоднократно нарушалось право потерпевших на защиту, – поясняет старший прокурор отдела гособвинителей областной прокуратуры. – Эдуард Сафаров, к примеру, ясно выражал своё желание участвовать в судебном следствии. Но он находится в местах лишения свободы соседнего региона, и наладить общение с ним через видеоконференцсвязь получалось не всегда. Кроме того, Сафаров просил суд дать ему время подготовиться к прениям надлежащим образом, поскольку он не всегда присутствовал на заседаниях, не слышал некоторые выступления подсудимых. Но такой возможности он не получил. Считаю, что суд не принял должных мер для реализации его права на защиту». Советник юстиции усмотрела нарушения прав и других потерпевших. По словам Людмилы Инютиной, когда одна из потерпевших, родственница убитого, попала в больницу, суд продолжил работу, не выяснив, желает ли она присутствовать на заседании или есть необходимость прервать судебное следствие.

Другим основанием для отмены приговора, вынесенного на основании вердикта коллегии присяжных заседателей, является, как пояснила прокурор, представление доказательств, которые не отражают фактические обстоятельства уголовного дела и могут повлиять на содержание ответов присяжных. «Присяжные заседатели – судьи факта», – говорит Людмила Инютина. Между тем как подсудимые, так и их защитники на протяжении всего судебного следствия делали всё возможное, чтобы опорочить в глазах присяжных личности главных свидетелей обвинения – Истратова, Уженцева и Пукаса. Якобы один зверь, другой обманщик, третий сына на иглу посадил, а потому верить их словам никак нельзя. Бывших подельников, заключивших соглашение о сотрудничестве в ходе предварительного следствия, подсудимые называли людьми, купившими себе свободу своими показаниями, в которых якобы их, ни в чём не повинных, бессовестно оговорили. Не остановились «оклеветанные молвой» и перед тем, чтобы очернить и самого следователя, в производстве которого находилось уголовное дело, заявив, что тот просто мстит Молякову, «посадившему» его друга (в 2014 году Вадим Моляков числился одним из множества потерпевших по делу бывшего сотрудника регионального управления СК России Матвеева, присвоившего деньги подследственных). Все эти инсинуации вполне могли повлиять на объективность присяжных заседателей.

Кстати, осуждённый за бандитизм и убийство Моляков сам характеризовал себя перед присяжными уважаемым человеком, имеющим высшее образование, депутатом, меценатом, президентом федерации бокса, хорошим семьянином, воспитавшим троих детей и нянчившим на коленях внуков. Он даже приглашал на заседание суда известных людей, в том числе журналистов, чтобы они подтвердили прекрасную репутацию сидевшего в «клетке» человека. Вадим Моляков и моё появление в зале судебных заседаний встретил радостным приветствием: «Здравствуйте, как поживаете? Давненько не виделись!» А встречались-то мы с ним либо в суде, когда я освещала в газете резонансные процессы с его участием, либо в следственной тюрьме, куда я приходила в качестве члена комиссии по правам человека проверять условия содержания арестантов. Молякова я видела всякий раз только за решёткой, но, надо отдать ему должное, он и в таком сомнительном интерьере умудрялся не терять лицо. На мой вопрос, не обижают ли его в СИЗО, этот «важный человек» ответил, помнится, с искренним изумлением: «Обижают? Меня? Да вы хоть знаете, кто я такой?» Да кто же этого не знает…

Представление прокурора уже ушло в апелляционную инстанцию, так что точка в этом деле пока не поставлена.