Иркутск в тренде

«Помни о холере! Не ешь сырых фруктов и базарной стряпни!» «Долой рукопожатия! Без рукопожатий и встречайте друг друга, и провожайте!» Я вижу под фигурой средневекового чумного доктора с «птичьей» маской плакаты начала 20 века. Больше столетия минуло, но они смотрятся сегодня не кусочками чего-то давнего, ушедшего… Они вернулись в реальность. В витринах городского музея покоятся плакаты-экспонаты, а на моём подъезде красуются распечатки настоящего времени: «Неправильно надел маску – это 70% заражения!» Только век назад были инфлюэнца, холера, дифтерит, а сегодня – коронавирус.

– Идея этой выставки принадлежит Сергею Дубровину, – рассказывает старший научный сотрудник музея, доктор исторических наук, профессор Ирина Дамешек. – Как музейщик до глубины души, директор Музея истории города Иркутска видит в окружающих нас объектах те, что через год-два и даже через полгода станут музейными экспонатами. Он понял, что нынешняя острая эпидемиологическая ситуация скоро канет в лету, и поэтому ещё весной стал собирать артефакты: медицинские маски, респираторы, объявления о закрытых ресторанах и магазинах и прочие свидетельства, характеризующие этот непростой период.

Иркутск в этом смысле оказался в тренде. В дни, когда открылась иркутская выставка, в Музее Москвы прошла конференция «Музей в городе – город в музее», а в её программе был круглый стол «Музей самоизоляции», на котором представители ведущих музеев России и мира обсуждали, как они фиксируют время пандемии. «Многочисленные проекты, связанные с пандемией коронавируса, запустились по всему миру», – констатировала генеральный директор Музея Москвы Анна Трапкова. В Музее Лондона с весны запущен проект «Коллекционируя коронавирус». Коллекцию собирают с марта 2020 года и будут собирать до июня 2021 или дольше – зависит от того, как поведёт себя эпидемия, рассказала старший куратор отдела моды и декоративно-прикладного искусства Музея Лондона Беатрис Белен. «Мы отрабатывали методику «быстрого коллекционирования», – рассказывает Беатрис Белен. – Было ясно, что коллекцию надо собирать очень-очень скоро, потому что первый локдаун не продолжится вечно. Мы просили курьеров, которые перемещаются по городу на велосипеде, ездить с камерой Go Pro. Это позволило записать Лондон во время самоизоляции и звук тишины, который был на улицах. Полицейские инспекторы делали фотографии абсолютно пустого города». Есть удивительные проекты: Музей Лондона совместно с Канадским музеем снов начали коллекционировать сны о пандемии.

В Музее Вены с 10 мая был запущен open call на 10 языках в соцсетях. Сейчас музей получил 13 тысяч почтовых сообщений и тысячи фотографий, рассказывающих об изменении жизни во время эпидемии, сообщила куратор Музея Вены Мартина Нусбаумер. Музей собрал более сотни артефактов со всего мира, в том числе творческие работы людей. Например, в коллекции есть вышивка крестом «Fuck off, Corona!», самодельные маски. Как и в России, в Австрии тоже боялись, что фабричных масок не хватит. В Музее Амстердама организовали виртуальную выставку «о том, что происходит с нами». «Сайт был открыт 15 мая, и с тех пор мы получили более 1500 различных материалов, у нас 40 партнёров, среди которых библиотеки, архивы, университеты, – рассказывает куратор музея Том ван дер Молен. – Мы сделали цифровые комнаты для людей, например одна наполняется медсестрой, которая работает в больнице Амстердама, все фото она делала сама в той палате, где работает. Это очень трогательные портреты того, как люди справляются с коронавирусом в больницах».

Британский Музей дома с весны собрал тысячи рассказов людей о том, как изменилась их жизнь в своих квартирах, когда настал локдаун. Куратор музея Даниэлле Паттен считает, что это очень важная миссия. Ассоциированный профессор публичной истории в Университете Люксембурга Томас Ковен уверен, что все мы – будь то жители очень маленьких городов и посёлков или очень крупных – сейчас вместе «творим историю». «Традиционная схема – это музей сам отбирает артефакты в коллекцию, – напомнил он. – Но сейчас мы больше прислушиваемся к людям, у них есть право голоса. Это некая власть, которую мы даём нашей аудитории, пока эта власть ограничена, но всё равно это важно, интересно».

Российские музеи также находятся в периоде осмысления: как сделать выставку о событиях, которые происходят прямо сейчас? В Музее Москвы решили совместить память горожан и художественные высказывания о времени пандемии. В Ярославле хотят сделать ставку на обычных людей, которые в период пандемии становятся «музейщиками и антропологами». «Сейчас мы понимаем, что это история минимум на год-полтора с нами, поэтому нужен другой горизонт её осмысления, воздействие этой истории намного глобальнее, чем казалось сначала, – считает директор Музея истории Екатеринбурга Сергей Каменский. – Мы и раньше активно работали с частной историей горожан. У нас миллион историй, которые мы собираем в городе. И город представляем через истории людей. На «Ночи музеев», например, в период локдауна музей сделал сессию-путешествие по квартирам горожан, по частным коллекциям. Сейчас мы запускаем «Школу семейного антрополога», когда люди смогут собирать истории об этом времени в семье. Второй проект – «Лаборатория бессмертия». Это способ широкого осмысления того, что с нами происходит. Это фиксирование глубинных перемен и прорастания нового будущего».

Коронавирус – не первый

Музей истории Иркутска подступил к теме по-своему. Он решил показать, как вписывается современная история эпидемии коронавируса, такая свежая и кажущаяся нам необычной, в контекст вспышек болезней, которые бывали в Иркутске и губернии в прошлые века. Осваивать новый мир после эпидемии нам придётся так же, как предкам. Коронавирус – не навсегда. И если мы узнаем, как боролись медики и чем всё закончилось до нас, с таким знанием легче глядеть в будущее. «В экспозиции представлены медицинские предметы разных периодов, например микроскоп МБИ-1, – рассказывает Ирина Дамешек. – В музее постарались показать борьбу с эпидемиями в Иркутске, участие города в борьбе с болезнями на российском уровне. Также работники музея затронули тему борьбы с нынешней эпидемией – COVID-19. В экспозиции представлены одежда медиков, которые работают в «красных зонах», медицинские препараты для борьбы с вирусными заболеваниями».

Все предметы – из фондов музея. Можно увидеть, как одевались медики, какие методы защиты от болезней практиковались, что печатала пресса об этом. Вот, например, фотографии медиков в масках, по которым можно узнать, как маска меняла свою форму в разные годы. А рядом – реакция наших современников на эпидемию. Фотографии стрит-арта, портрет Виктора Цоя в маске со словами: «Будь осторожен, следи за собой». Манекены, одетые в современные противочумные костюмы.

И самодельные, сшитые людьми маски. На выставке есть и расписанные красками маски, и лекарства, которые моментально скупали горожане. Показано, как пандемия сказалась на детях: малыши рисовали коронавирус. Сидят в витринах игрушки, надевшие защитные маски. Музей собирает и медицинские документы, например «Карту эпидемиологического обследования» в Иркутске, стандартный листок с результатом теста на коронавирус. Всё это вскоре уйдёт в прошлое, поэтому нужно работать быстро.

Коронавирусные реалии историки попытались соединить с памятью о прошлом. Они сделали подборку материалов об эпидемиях из архивов, летописей Иркутска, газетных статей. А Иркутский государственный медицинский университет представил собственные материалы для издания брошюры об эпидемиях.

«А летом – кровавые поносы и корь»

Эпидемии были постоянными спутниками жизни в Иркутске и губернии с незапамятных времён. В губернских ведомостях 1902 года даже цитировали устойчивую фразу: каждый иркутянин был обязан «отдать ежегодную дань инфлюэнце». Город весной утопал в нечистотах, в этом видели причину болезней. «Только благодаря особенностям географического положения, его особенно выдающейся высоте над уровнем моря Иркутск весной не умирает поголовно…» – писали журналисты.

Как свидетельствуют летописцы, в начале 19 века в губернии свирепствовала оспа, с 1807-го по 1811 год были привиты 48 699 человек, что позволило резко снизить количество больных. Но в 1825 году в Иркутске уже началась эпидемия трахомы. Обрывочные сведения о «трясовицах», «трясучках» позволяют нам понять лучше свою природу. Мы гордимся своей продвинутостью, но ведь распространяли всю весну фейки о том, что имбирь помогает от «короны». И тут мы ничем не отличаемся от предков, живших полтора века назад. В 1857 году газета «Иркутские губернские ведомости» описывала любопытный народный рецепт лечения от лихорадки: «Взять три лоскуту писчей бумаги в виде визитных карточек или лотерейных билетиков, написать на них имена трёх отроков, брошенных вавилонским царём Навухудоносором в раскалённую печь, по Халдейскому произношению: на первом лоскуте Седрах, на втором Мисах, на третьем Авденаго. Потом эти бумажки порознь сжечь, а пепел каждой бумажки закатать в мякиш чёрного хлеба, чтобы составили три шарика или пилюли».

«Весной эпидемического характера скарлатина, а летом кровавые поносы и корь поражали детский возраст в разных местах губернии, но особенно сильно в Нижнеудинском и Иркутском округах, – писали «Иркутские губернские ведомости» 16 февраля 1879 года. – Процент смертности от эпидемии 48%. Отношение родившихся к умершим – 100 к 95,7». В апреле 1881 года в Иркутске вновь появилась оспа, она была занесена солдатами, ехавшими в отпуск с Амура. В 1884 году оспа вернулась, умирало до 14% заболевших.

Однако нельзя сказать, что власти ничего не делали. В 1887 году в Иркутске, после того как врачи долго настаивали, были открыты городской оспопрививательный кабинет «и при нём телятник с целью противодействовать появившейся оспенной эпидемии». Тем не менее ситуация оставалась очень сложной. Санитарный врач города М.Я. Писарев в отчёте за 1887 год писал, что 21% смертности в Иркутске приходится на заразные заболевания. Из сотни заболевших скарлатиной детей умирал 41. Из ста заболевших оспой 21 ребёнок не выживал, если это была дифтерия – умирали 32 малыша из 100. Зимой 1889 года были закрыты на неделю все учебные заведения города из-за сильнейшей эпидемии гриппа. Грипп повторился в 1890 году, и на этот раз течение болезни было очень тяжёлым, высока была смертность. В августе 1895 года в городе резко выросла заболеваемость брюшным тифом, а в ноябре пришла инфлюэнца, которая осложнялась воспалением лёгких. В апреле 1898 года город был охвачен скарлатиной. Достаточно посмотреть, какие болезни были зафиксированы в Иркутской губернии в 1899 году, чтобы понять, насколько наши предки были не защищены. Это оспа, скарлатина, дифтерит, круп, корь, коклюш, брюшной тиф, дизентерия. От оспы умерли 12,3% больных, от скарлатины – 18,7%, от дифтерита – 17,1%, от крупа – почти 30%.

Через год в Иркутске разразилась большая эпидемия брюшного тифа. Тиф, брюшной и сыпной, уходил и возвращался в Иркутск периодами до 1908 года. Газеты писали, что сыпной тиф часто распространялся через китайские и японские прачечные. В 1910 году разразилась эпидемия инфлюэнцы, два года спустя вступила в свои права скарлатина, осложнявшаяся другими болезнями. В 1917 году, когда эпидемия брюшного тифа начала разрастаться, многим больным отказывали в койках в городских больницах, пришлось привлекать военный госпиталь. В 1909 году точно так же была переполнена детская больница, скарлатинное отделение – детям отказывали в приёме.

В 1918 году в Тутурской волости вспыхнул грипп, людям не хватало медикаментов, они умирали. Год спустя в Иркутске был наибольший прилив беженцев, потом они стали покидать город. Врач А. Грационов вспоминал: «Железнодорожные станции были забиты больными и трупами умерших от тифа, на некоторых станциях залежи трупов достигали огромных размеров…» На вокзале Иркутска в 1920 году было очень страшно – прямо на каменном полу, в лучшем случае – на соломе, лежали вперемешку тяжелобольные тифом и умершие. 21 февраля 1920 года в Иркутске была создана чрезвычайная комиссия по борьбе с тифом (чекатиф) под председательством врача Ф.Н. Петрова.

«Болезнь крутит ребят в сутки»

Мы ругаем тех, кто бродит без масок где попало, не боясь коронавируса. Разносчиков болезней и сто лет назад хватало. Например, во время эпидемий оспы, пока не вымирала почти вся деревня, больные жили вместе со здоровыми «в тесных непроветриваемых избах», писали газеты. Врачи же умоляли: давайте в каждой заражённой деревне сделаем отдельные избы, где будем собирать всех оспяных. Это был прототип современных «обсерваторов». Избы предписывалось вентилировать, а одежду больных – кипятить и мыть щёлоком. Но, как и сегодня, люди были беспечны, а то и не доверяли врачам. Часто врач приезжал к больным, а люди просто прятались. Власти просили священников: в период эпидемий не призывать людей на совершение таинств. Но русские считали, что хворь – дьявольская напасть и надо гнать её в церкви. Буряты искали в этом происки своих враждебных божеств и делали припарки мясом от оспы. Одни шли в церковь, другие – к шаману. И умирали. В селе Беклемишевское в 1875 году умерли от оспы почти все дети семейских ещё до того, как в село приехал врач. Самым распространённым способом лечения оспы было парение в бане, дети после таких припарок умирали. А было и так, что мелкие чиновники, боясь нагоняя от начальства, скрывали вспышки.

Сегодня случается, что в районах к больным коронавирусом не приезжают фельдшеры. Точно так же было сто лет назад. «Эпидемии спорадически выхватывают свои жертвы, главным образом детей, – писала газета «Сибирь» 3 марта 1885 года. – Больше всего умирают от скарлатины и, кажется, гриппа. И хоть бы дожидались прибытия врача, так ведь нет. Шлют бумагу в волость (обязательно, селение от врача в 5 вер., а волость в 20, нет, шли сперва в волость!) – день, волость шлёт в Хомутово (12 в.) – другой, Хомутово в Оёк – третий. Доктора дома нет, есть фельдшер, но «не смеет» без разрешения доктора ехать (таков приказ)… А болезнь, дура эдакая, – крутит ребят в сутки!» А вот в майском номере «Сибири» за тот же год говорится: «Школы… служат рассадником зараз: учебное начальство в своём понятном стремлении выполнить весьма обширные программы… находят возможным при появлении среди учащихся заразных болезней закрывать заведения только тогда, когда захворает не менее половины детей». А теперь вспомним, какие баталии шли вокруг школ Иркутска осенью 2020 года.

Эпидемии вспыхивали периодически и при полном установлении советской власти. Однако в 20 веке медицина сумела взять эпидемии под контроль, чему во многом способствовало развитие санитарных служб, появившихся ещё до революции. Эти материалы – ещё одна часть выставки. 17 декабря в 15 часов и 24 декабря в 11 часов в отделе истории музея Ирина Дамешек прочтёт лекции на тему «Здравоохранение в Иркутской губернии в ХIХ – начале ХХ вв.». После лекций все слушатели получат выпущенные музеем брошюры, которые посвящены истории эпидемий. При подготовке изданий были использованы архивные материалы, информация из периодической печати конца ХIХ – начала ХХ веков и фотографии из фондов музея. Каким образом далее будет пополняться коллекция музея, связанная с пандемией, будет ясно позже. Однако уже сейчас можно сказать, что Иркутск выбрал правильную стратегию, попытавшись сохранить память о «странном времени» для истории.