А вот с руководством следственного изолятора у батюшки, чувствуется, достигнуто полное взаимопонимание. Начальник СИЗО-1 Игорь Мокеев признаётся, что не видит сегодня другой силы, кроме церкви, способной заполнить брешь, образовавшуюся после того, как принятая в советское время лагерная система перевоспитания приказала долго жить. «Это раньше наши учреждения назывались исправительными, а теперь у нас просто служба исполнения наказаний», – говорит полковник.

– Наверное, это правильно. Если нравственные ценности человеку не привиты, чем ему тюрьма-то поможет?

Но тут со мной не согласились оба собеседника – даром что один в мундире полковника внутренней службы, а другой в рясе священника. По их мнению, тюрьма как раз вполне подходящее место, чтобы «душу свою изменить».

– Человек тут в скорби пребывает. Государство изолировало его за бесчинство, заставило призадуматься. Многие ведь, пока их за решётку не посадишь, о грехе и не задумываются, – поясняет общую позицию протоиерей.

Государство и церковь, по его образному сравнению, это «две руки, которые должны обнять человека, выбравшего неправильный путь, и помочь ему покаяться». Прежде всего в такой помощи нуждаются несовершеннолетние обитатели тюрьмы. «Мы сразу с отцом Евгением решили, что одним из главных направлений нашей общей работы будет работа с детьми. Надо успеть приостановить развитие тех путей, на которых подростки оказались по разным причинам. Почему несовершеннолетние попадают в места лишения свободы? Мы часто обсуждаем эту проблему с сотрудниками Следственного комитета и прокуратуры, делимся информацией. Главная причина известна – это пробелы в воспитании».

В Иркутском следственном изоляторе сегодня ожидают решения своей участи 14 несовершеннолетних арестантов в возрасте от 14 до 17 лет. Батюшка и начальник тюрьмы, кстати, упорно называют их детьми. Хотя детки эти подозреваются в тяжких и особо тяжких преступлениях, да ещё иногда совершённых неоднократно. Уже в следственном изоляторе, до того как суд назначит наказание, начинается работа по возвращению подростков к нормальной жизни. Сотрудники психологической лаборатории проводят диагностику и тренинги, на индивидуальных консультациях помогают справиться с тревогой и стрессом, избавиться от вредных привычек. Как минимум раз в неделю тюрьму посещают сотрудники Ангарской воспитательной колонии, общаются с теми, кому предстоит провести годы за колючей проволокой. Это, кстати, не только местные подростки, но и ребята, совершившие преступления в других регионах – Забайкалье и Бурятии.

В самом СИЗО несовершеннолетние находятся на особом положении. Камеры, рассчитанные на 2-3 человек, оборудованы так, чтобы по возможности не напоминать казённое учреждение. Стены по совету психологов раскрашены цветными кругами, треугольниками и ромбами («Психогеометрия», – говорит полковник). Кровати деревянные, у каждого своя тумбочка. Нет отсекающих решёток, не позволяющих подойти к окну. И кормят детей не так, как взрослых. «Для них здесь пятиразовое питание, как в санатории. Второй завтрак, полдник. И сыры, и фрукты, и кофе в меню. Вот зелёные яблоки дети не любят почему-то, красные им подавай. Что ж, красные так красные», – добродушно ворчит начальник учреждения.

Полковник в СИЗО уже больше двадцати лет, до этого полтора десятка лет провёл на военной службе – командовал стройбатом, где тоже имел дело с «плохишами», разве что чуть постарше. Так что он прекрасно знает, что требуется «трудным детям», чтобы «дурь из них за день вышла, кулаками бы не махали и ночью спали спокойно». В корпусе, где содержатся несовершеннолетние, есть хорошо оборудованный спортзал, теннисный стол. Прогулочные дворики оснащены станками для силовых упражнений. В тёплую погоду дважды в неделю проходят футбольные матчи. А ещё для детей в тюрьме работают кружки, как и для их сверстников на воле: при желании можно, например, обучиться шахматам или игре на гитаре. Ну и, конечно, здесь заботятся о том, чтобы недоросли продолжали учёбу в школе, ведь за решёткой сидеть им приходится в среднем около года, пока длятся предварительное следствие и суд. Уроки проводят педагоги Иркутского технологического колледжа, имеющие опыт работы с «трудными».

Но для одной дисциплины – Закона Божьего – наставника подобрал отец Евгений. Зинаида Георгиевна, прихожанка Харлампиевского храма, настоятелем которого является протоиерей, имеет тридцатилетний педагогический стаж. Она преподавала литературу, работала завучем в обычной школе, но легко поладила и с несовершеннолетними арестантами. Ребята, с которыми я беседовала в СИЗО, говорили, что Закон Божий им нравится даже больше других уроков. «Чувствую, получается у нас с отцом Евгением совместными усилиями влиять на детей, – говорит Игорь Мокеев. – С родителями ведём переписку, с разрешения следователей пацаны и на церковной службе стоят иногда вместе с мамами и папами. Те видят, как у ребёнка взгляды на жизнь меняются».

Удивительно наблюдать со стороны, насколько слаженно работают в паре начальник тюрьмы и священник. Сразу видно – соратники. «Десять лет начальник строил на территории СИЗО церковь. Думаете, для того, чтобы кто-то его похвалил, грамоту хотел на стенку повесить? Нет, он другого хотел – помогать людям исправлять души», – заявляет отец Евгений. Из информации в соцсетях я узнала, что во время чеченских войн батюшка пять раз посещал места военных действий, совершил на яхте кругосветное путешествие, восстановил несколько храмов на территории Бурятии и Иркутской области. И вот уже пять лет по благословению митрополита Иркутского и Ангарского Вадима руководит в епархии тюремным служением.

Если бы не ряса, батюшку в нём не сразу и разглядишь. Протоиерей умеет звонко хохотать и зычно, как на плацу, командовать своими прихожанами. И в то же время говорить с братьями столь душевно и ободряюще, что вышибает слезу из тех, кто при этом присутствует. Надо было видеть, как отец Евгений проводил крещение «деток», попавших в тюрьму. Недавно построенная купель расположена рядом с храмом, температура воздуха в помещении, как и на улице, была близка к нулю, а в воде только что льдинки не плавали. Подростков, естественно, трясло – и от волнения, и от холода. «Спокойно, – командовал батюшка, – смотреть на Христа!» И, встав на колени, решительно погружал дрожащие тела в воду со словами: «Крещается раб Божий Артемий (Александр, Илья и так далее) во имя Отца, аминь. И Сына, аминь. И Святаго Духа, аминь». Затем на каждого из молодых людей, только что умерших для жизни плотской, греховной и возродившихся для жизни с Богом, священник надевал крестик.

А дальнейшие таинства проходили уже в храме, в тепле. И белыми одеждами, символизирующими возвращение к невинности, стали для новокрещёных накинутые на плечи тюремные простыни. Отец Евгений со словами «Печать дара Духа Святаго» помазал каждому миром лоб – чтобы под ним водились только хорошие мысли, глаза – чтобы не ходил больше брат впотьмах по пути порока, уши – чтобы он слышал Божье слово, уста – чтобы вещали истину, руки – чтобы укрепить их для богоугодных дел, ноги – для хождения по заповедям Господним. И грудь – чтобы сердце было готово к новой христианской жизни. Сложнее всего оказалось совершить пострижение волос в знак послушания новоиспечённых христиан, ведь все заключённые были обриты наголо.

Священник и его новая паства трижды обошли храм. Не знаю, что чувствовали заключённые, когда отец Евгений говорил о каждом из них: «Оправдался еси. Просветился еси. Освятился еси». Но со стороны это зрелище выглядело очень волнующим. Особенно тронуло обращение пастора к Илье, Вадиму, Игорю, Артемию, Сергию, Александру после совершения обряда: «Теперь жизнь ваша пойдёт иначе. Будете с Богом общаться, просить наставления, слушать совесть свою. Фактом крещения человеку прощаются все грехи. Нет их сейчас за вами. То, что в суде вас догоняет, последствия вашей прошлой жизни, – это в памяти у людей осталось. А перед Богом вы чисты. Разойдётесь сейчас по камерам – берегите сердце своё: не сквернословьте, не осуждайте, не ропщите, Бога благодарите. Самое таинственное событие произошло в вашей жизни: прощён человек, как будто и не было этих грехов. Своих учеников Господь называл друзьями. Мы с вами Его друзья, а друзей предавать нельзя. Так-то, братья. С Божьей помощью вас».

Видно было, что начальник отдела по воспитательной работе Баир Иминеев переживает за своих подопечных, вступающих в новую жизнь. По словам отца Евгения, сотрудник тюремного ведомства для них – словно крёстный родитель. Во время обряда был рядом, нёс крестики, ободрял. Мне Баир рассказал, что молодые люди, выбравшие христианский путь, в последнее время действительно изменились. Офицер может с ходу дать характеристику каждому – он хорошо знает нюансы их характеров, положение в семьях, проблемы, с которыми подростки столкнулись на воле. Ребята, по его словам, очень разные. Один из детдома, другой живёт с мамой, которая едва сводит концы с концами, третий – из полной семьи, хорошо учился, занимался спортом, а потом пошёл по наклонной. «Есть и такие, кто буквально вырос на наших глазах – не первый раз за решёткой. Но сейчас вижу: одумались, осознали», – говорит Баир Именеев.

В отличие от сотрудников СИЗО батюшка в биографии арестантов не вникает, в личные дела не заглядывает: «Они сами рассказывают на исповеди больше, чем известно суду, прокурору и следователю. Когда по-настоящему хотят освободиться от груза на душе».

– Я им говорил: «Если нет веры, если собираетесь и дальше жить, как прежде, воровать и хитрить, не приходите. Попозже придёте, когда дойдёт до вас. В церковь никто вас палкой загонять не будет». Так что решение каждый принимал обдуманно. Покаяние – долгий процесс, тайна души человеческой. На исповеди молодые люди все грехи даже вспомнить не могут, а некоторые – назвать боятся. Насколько глубоки в них перемены, мы не знаем, но бесследно это точно не проходит. Потому что тогда сам Господь начинает работать в человеке, – говорит отец Евгений.

Мне удалось пообщаться и с подростками, только что вступившими на христианский путь. После крещения они были очень взволнованными. Уверяли, что хорошо подумали, прежде чем дали согласие на проведение таинства. И учитель Закона Божьего, и священник не раз беседовали с ними, объясняли Евангелие, суть христианства, историю завета с Богом. И готовили к покаянию. Главное, что каждый из них понял: Господь – это не просто набор заповедей. Он живой, Он, если что, поможет.

И тюремный, и церковный деятели, не сговариваясь, заявили: «Да если бы я не видел результата, разве стал бы этим заниматься?» С тех пор как в церкви начались служения, конфликтов среди заключённых стало меньше, да и от суицидов в последнее время, как говорит начальник, «Бог миловал». Ничего удивительного, считает священник: «Раз в неделю хожу по камерам, беседую с людьми. И вижу, как в окна крест заглядывает, сигналы подаёт безмолвные. И душа человеческая их воспринимает. Мы же не потомки обезьян, у которых хвост отвалился. Значит, дети Божьи, третьего не дано».