Рядовой Дмитрий Вебер готовился участвовать в Параде Победы. Из Брянской области, где он служил с 30 октября 2019 года, его 15 марта 2020 года перевели в Воронеж. Войска оттачивали маршировку. Дмитрий часто писал и звонил родственникам в Новобирюсинск, родной посёлок в Иркутской области. «Бабулечка моя! Я поеду на парад, меня вызвали. Нас будут по телевизору показывать. Я вам ручкой помашу», – обещал Дмитрий в одном из последних разговоров с бабушкой в конце марта.

В ночь на 3 апреля руководство части сообщило родственникам (в Воронеже ещё было 2 апреля. – Ред.), что накануне вечером солдат сбежал. Утром 5 апреля Дмитрия нашли висящим в петле рядом с котельной самолётостроительного завода в восьми километрах от воинской части. Военные сказали опекуну Дмитрия Ирине Самедовой, что тот покончил с собой из-за неразделённой любви. У следователей, которые проводили проверку, другое объяснение гибели солдата. Они говорят, что Дмитрия поймали на краже четырёх тысяч рублей с карты сослуживца, после чего Вебер убежал, два дня скрывался, а потом повесился.

На видео, которое снимали родственники после вскрытия гроба, видны раны, синяки, порезы на теле Дмитрия. Повреждения зафиксировали патологоанатомы в двух посмертных экспертизах. Увечья нанесены в разное время – промежуток от нескольких часов до 7-8 суток до момента смерти. На теле рядового эксперты обнаружили следы от разных предметов – тупых с чёткими очертаниями и острых с диаметром края меньше сантиметра. Часть повреждений Вебер получил после смерти.

«Переживала, что ему холодно»

Ранним утром 3 апреля Ирину Самедову разбудил телефонный звонок. На часах было начало шестого утра. Вызов шёл с незнакомого номера. «Здравствуйте, Дима вам звонил?» – не представившись, спросил мужской голос. Мужчина сообщил, что 2 апреля в семь часов вечера Дмитрий Вебер пошёл выносить мусор и не вернулся. Сослуживцы видели его убегающим через плац.

До побега, по словам звонившего, соседи Дмитрия по казарме слышали, как он по телефону громко ругался с какой-то девушкой. К ней, по предположению военных, и отправился рядовой. На нём были камуфляжные брюки, резиновые тапочки, он был без футболки, с голым торсом.

Девушка Димы Марина живёт в Красноярске, расстояние от Воронежа до Красноярска – больше четырёх тысяч километров. За два месяца до призыва парень и девушка расстались, но, когда Дима был в армии, возобновили общение. Ни о какой другой девушке Дмитрия Ирина не знала. Она написала в социальной сети «ВКонтакте» сослуживцам Дмитрия. Один из них ответил, что лежит в госпитале и ничего не знает про Диму, другой написал, что слышал о побеге, но больше ничего сообщить не может.

Утром Ирина поехала на работу – она бухгалтер в исправительной колонии, которая находится в посёлке. Коллеги заметили, что она чем-то расстроена, и стали спрашивать, что случилось. «Я не хотела афишировать, что он самовольно покинул часть. Решила ничего не рассказывать пока коллегам, – говорит Самедова. – Я сижу на работе, в голове всё крутится, понять ничего не могу. Мысли о том, где он может находиться. У нас в первых числах апреля шёл дождь, было прохладно. Я переживала, что ему там холодно. Не подумала, что в Воронеже погода другая».

Пока искали Дмитрия, командир части был на связи с Ириной. «Выехать отсюда было невозможно из-за коронавируса. В первые дни они мне рассказывали, что у Димы неразделённая любовь и он прячется у какой-то девушки дома. Я им говорю, что он в военной части в Воронеже пробыл всего 13 дней. Как он за это время мог познакомиться, поссориться с девушкой и убежать?»

Сама Ирина в последний раз общалась с Димой за три дня до его исчезновения – 30 марта: он позвонил и попросил отправить ему на баланс 290 рублей. Она тут же перечислила деньги.

5 апреля в два часа дня по иркутскому времени (в Воронеже было девять утра) из части Ирине отправили номер телефона и велели дозваниваться по нему, сказав, что с этого номера Дима выходил на связь. До вечера Ирина непрерывно звонила на номер, который был недоступен. «В это время командование уже знало, что Димы нет в живых, но мне ничего не сказали. Я продолжала названивать на номер, который мне дали», – говорит Ирина.

5 апреля командиры части перестали отвечать на звонки и сообщения родственников Дмитрия. «6 апреля я им звоню, не отвечают, сбрасывают. Пишу: «Возьмите трубку от меня!» Снова не отвечают», – говорит Ирина.

«Ошеломление» и «уход от окружающей действительности»

5 апреля 2020 года ровно в восемь часов утра мастер котельной самолётостроительного завода Хренов заступил на суточную смену. Во время обхода он увидел мёртвого мужчину, висящего в петле на заслонке воздуховода, и вызвал полицию. Приехавшие из военной части узнали в погибшем рядового Дмитрия Вебера.

Правая рука трупа была вытянута вдоль туловища, левая держала натянутую верёвку. Ноги были согнуты в коленях, правая ступня упиралась в кирпич, лежащий под ногами, левая стояла на полу. Так описал положение тела эксперт Дмитрий Скрябин, который 5 апреля осмотрел место происшествия.

«На вещах погибшего каких-либо повреждений, характерных для борьбы и самообороны, а также следов крови не обнаружено. Поверхность почвы вокруг также имела естественное состояние, следов борьбы или волочения на ней не обнаружено. Согласно выводам судебно-медицинских экспертиз смерть военнослужащего наступила от сдавления шеи петлей», – заключили следователи отдела СК по Левобережному району Воронежа (здесь и далее при цитировании материалов следствия орфография и пунктуация источника сохранены. – Ред.).

Следователи не стали разыскивать девушку, у которой, как говорили Ирине военные, мог скрываться во время побега рядовой. Вместо этого в материалах расследования появилась информация о конфликте, который произошёл в части. Дмитрия уличили в краже денег и употреблении наркотиков. После этого Вебер сбежал.

«…Покидая расположение воинской части Вебер находился в состоянии острой реакции на стресс. Об этом свидетельствуют быстрое изменение его эмоционального состояния после возникновения неблагоприятных событий в его жизни (уличение в краже и факте употребления наркотических веществ) и сформировавшимся у него острым внутриличностным конфликтом (опасение юридических последствий совершенных им деяний и боязнь осуждения окружающих) с последующим состоянием «ошеломления», некоторой дезориентированностью с последующим «уходом» от окружающей действительности, следствием чего явилось совершение им суицида», – так следователи в материалах проверки описывают эмоциональное состояние погибшего.

Как именно Дмитрий проявлял «ошеломление» и некоторую дезориентированность и что произошло в части перед исчезновением солдата, родственникам выяснить не удалось. Родные Дмитрия хотели бы узнать также, почему военные сразу не сообщили им о краже, а вместо этого рассказывали про девушку и неразделённую любовь.

В объективности расследования родственники сомневаются ещё и потому, что две патологоанатомические экспертизы – первичная в Воронеже и повторная в Тулуне – не выявили следов наркотиков или алкоголя в крови и моче погибшего.

Не обнаружили следов наркотиков также на личных вещах Дмитрия. Из его тумбочки изъяли четыре старых кнопочных телефона, после смерти солдата эксперты исследовали их в лаборатории.

«От меня что-то оторвалось, вывалилось»

Новобирюсинский – посёлок на границе Иркутской области и Красноярского края. Он появился 50 лет назад рядом с исправительной колонией. Население – 4,5 тысячи человек. В Новобирюсинском первой о смерти Дмитрия Вебера узнала глава посёлка Ирина Наврозова. 6 апреля ей позвонили из военкомата в Тайшете и попросили встретить военных с гробом. И уже сотрудники администрации сообщили Ирине Самедовой о гибели Димы. «У нас в администрации работает родственница. Она позвонила мне, говорит: «Ира, у вас беда!» Я сразу поехала к своим родителям. Мы долго сидели с мамой. Не знали, как рассказать бабушке», – рассказывает Самедова.

Диму с четырёх лет воспитывала бабушка – Нина Вебер. Когда Диме было четыре года, его маме Людмиле дали срок за распространение наркотиков. Дима остался с бабушкой и папой Романом, который, как и жена, принимал наркотики. Роман умер от цирроза печени, когда Диме было 13. К этому времени Людмила вышла на свободу, но ребёнка к себе не забрала. Её лишили родительских прав, опекуном Дмитрия назначили его 27-летнюю двоюродную сестру Ирину. Бабушка официально не могла взять опеку над внуком из-за своего возраста.

Ирина рассказывает, что родители не принимали участия в воспитании ребёнка, поэтому Дима не был к ним привязан. Когда Людмила освободилась из колонии и не вернулась в посёлок, Ирина пыталась организовать её встречу с сыном, и Дима хотел увидеть мать. Но Людмила не приехала. Сейчас у неё другая семья, родились двое детей.

«Диму я знаю с его рождения. Я забирал этого ребёнка с его отцом из роддома. Моя дочь была опекуном Димы, – говорит Мири Самедов. – Он всегда вёл себя хорошо, спокойно. Не курил, не пил, спортом занимался. Мой сын Руслан на полтора года старше Димы. Они росли вместе, общались как братья. Никогда не было такого, чтобы Дима с кем-то подрался. По ночам нигде не ходил. Был спокойным, рассудительным парнем».

Ирина отмечает, что Дима был самостоятельным ребёнком. «Бабушка всегда доходчиво объясняла ему: «У тебя никого нету. Есть только я и Ира. Смотри, не подведи нас. Бабушка настраивала его, чтобы он добивался в жизни чего-то хорошего».

Классная руководительница Димы Екатерина Устинова рассказывает, что Диму воспитывали бабушка, тётя, дядя, сестра, поэтому Дима сиротой не был. «Это был вообще не проблемный ребёнок. Дима был очень добрым. Ни одного плохого слова от него не слышал никто, – говорит педагог. – Ребёнок с ангельской улыбкой. У него были белокурые волосы и шоколадные глаза».

Благодаря яркой внешности и красивой улыбке он нравился девочкам в школе. А ещё он был одним из лучших спортсменов в посёлке, играл в хоккейной команде. Его не нужно было уговаривать участвовать в спортивных состязаниях. Кроме хоккея занимался волейболом, баскетболом, играл в теннис.

А вот публичных выступлений Дима избегал. Не любил также английский язык, старался пропустить урок иностранного, домашние задания выполнял из-под палки. Объяснял это своей ленью и тем, что язык ему не пригодится.

«Однажды учительница английского пожаловалась мне, что Дима не выполняет домашние задания, – вспоминает классная руководительница. – Я ему говорю: «Выучи слова, иначе я обращусь к бабушке». Дима очень любил свою бабушку. Он мне ответил: «Я выучу, только бабушке не говорите».

Екатерина Устинова рассказывает, что Дима отличался тем, что всегда был модно, как-то по-особенному одет. Родственники старались, чтобы он «выглядел не хуже других», чтобы его не считали сиротой и не обижали из-за этого сверстники. Дима был аккуратным и умел носить вещи, которые ему покупали.

«Опекун хорошо выполняла свои обязанности. У Димы было всё необходимое. Со всеми отчётами Ирина приезжала к нам, в опеку, всё сдавала вовремя. Сотрудники раз в полгода приезжали домой к Дмитрию, проверяли условия его жизни, они были комфортными, – рассказывает сотрудник отдела опеки и попечительства по Тайшетскому району Ирина Клохтунова, которая курировала эту семью. – Парень был хороший, спортивный».

«Посёлок у нас маленький. Все друг у друга на виду. Поэтому Диму я, конечно, знала, – говорит глава Новобирюсинского Ирина Наврозова. – Могу его охарактеризовать только с положительной стороны. Он занимался спортом, участвовал в поселковых и районных соревнованиях». Участковый говорит, что Дмитрий Вебер на учёте в полиции не состоял, никаких замечаний не имел.

«Только год отслужу и вернусь»

Дима закончил в Новобирюсинском девять классов, потом поступил в колледж в Красноярске, где выучился на сварщика. В характеристике Дмитрия Вебера педагоги из Красноярска отмечают, что особого рвения к учёбе он не проявлял, «учился ради оценок». Отмечают один случай. У сверстника не было денег на зимнюю одежду, и Дмитрий на свою пенсию, которую он получал как сирота, купил тому куртку и ботинки. «Я об этом узнала, когда получила материалы уголовного дела. У него не было такого, чтобы он похвастался», – говорит Ирина.

Дмитрий хотел учиться дальше, собирался поступать на программиста, но пришла повестка в армию. Бабушка Нина Герасимовна вспоминает: «Я говорю: «Дима, давай я съезжу в Тайшет, документы соберу, что я старая. Скажешь, что живёшь с бабушкой, ухаживать за ней некому». А он мне: «Что я буду мотаться каждый раз? Весной и осенью меня будут вызывать в Тайшет на комиссию. Я лучше один год отслужу и приду домой».

После учёбы Дима приехал из Красноярска к бабушке, чтобы перед армией отремонтировать заборы и перестроить прохудившиеся сараи. «У нас тут всё посгнило, тут он всё летечко работал. Всё говорил: «Бабулька моя, бабулька!» – вспоминает бабушка Димы.

Он запретил родственникам готовить проводы в армию – не хотел устраивать гулянку. Вместо этого бабушка запекла курицу с картошкой, накрыли на стол, пообедали всей семьёй. «Я с палочкой, далеко не хожу. Дошла до порога, дальше пошли провожать его без меня, – рассказывает Нина Вебер. – Он мне напоследок говорит: «Бабулька, ты не переживай, только год отслужу и вернусь». Он ушёл. У меня такое ощущение было, что от меня всё вывалилось, оторвалось».

Ирина проводила Диму до станции. «Мы с ним стоим на перроне. Я плачу, обняла его. Он худенький такой. Говорит: «Да ты не плачь, всё нормально будет!» – рассказывает она.

Из армии Дима каждый день звонил бабушке. Она вспоминает: «Говорил, что всё нормально у него. В Брянск их сначала увезли, они рыли траншею под связь. Звонил Дима обычно поздно из-за разницы во времени. Спрашивал: «Бабулечка моя, как ты?» Однажды мне позвонил его командир, спросил, звонит мне Дима или нет. Я говорю: «Звонит, конечно». Спрашиваю у командира: «Какой мой внук?» Командир мне: «Вы хорошего внука воспитали. Хороший солдат, примерный. У меня никаких претензий к нему нет». Ещё командир сказал, что Дима обо мне рассказывал, говорил, у него есть бабушка старенькая».

«Я тебе потом перезвоню»

Первые пять месяцев после призыва Дмитрий служил в части 91704 в городе Клинцы Брянской области. В марте 2020 года его вместе с 12 сослуживцами отобрали для участия в Параде Победы. В составе сводного парадного батальона он прибыл в воинскую часть 52162 в Воронеже.

Руслан Самедов, который близко общался с братом, рассказывает, что Дима часто звонил и писал из армии. «Он всегда говорил: «За бабой смотрите». У него других переживаний не было. О бабушке только беспокоился», – рассказывает Руслан.

Однажды Нина Герасимовна почувствовала себя плохо. В это время ей позвонил Дима, трубку взял её младший внук Виталик, который объяснил, что бабушка заболела, лежит в спальне. Дмитрий из своей части в Брянске дозвонился до больницы и вызвал к ней врача.

«По телефону Дима обычно разговаривал с бабушкой. Мне он почти всегда писал в «ВК». Так было удобнее. Во-первых, разница во времени пять часов. Во-вторых, я работаю в зоне, нам нельзя брать с собой телефон. Обычно он писал, что у него всё хорошо», – вспоминает Ирина.

Женщина листает сообщения в своём телефоне: «Вот он только ушёл, 20 октября. Пишет: «У бабушки пенсия. Позови Пашу, чтобы патрон поменял, а то света нету (в комнате. – Ред.), где шкаф».

Бабушку Дима вспоминает почти в каждом сообщении, адресованном Ирине: «Привет, скажи бабе, что вечером в часть приедем. Она опять не отвечает. Со мной всё хорошо. В части очень редко звонить буду. Скажи, чтобы не переживала. Короче, у нас месяц КМБ (курс молодого бойца. – Ред). На полгода с января нас в поле отправят. Там ни писать, ни звонить нельзя будет. Ты за бабой следи только».

Ирина читает сообщения в телефоне и говорит: «Я его спрашиваю: «В какую часть попал? Тебя не обижают?» – «Нет, проверяют и следят за всем. Я со всеми контачу». Или он пишет: «Ира, нужно 300 рублей скинуть, станки кончились, купить надо сейчас». – «Сейчас переведу, жди». – «Спасибо». – «Большое спасибо, что перевела». Допустим, он просит отправить деньги в 16.45. В 16.47 я уже пишу ему, что перевела. Как только просит, я сразу же перевожу. «Привет, есть ещё 150 рублей? Последний раз прошу». – «Перевела». – «Спасибо». Или вот: «200 перевела». – «Спасибо». Вот он пишет 13 декабря в 17.11: «Мне рубля (тысячи рублей. – Ред.) 3–3,5 надо на телефон». По каждому звонку, по каждой просьбе деньги переводились сразу же. То есть я не ограничивала, не говорила: «Ты много тратишь», ещё что-то. Он всегда просил небольшие суммы: на баланс закинуть, станки купить. Самая большая сумма – 3,5 тысячи рублей, он просил на телефон, я тут же отправила. Не по 40 же тысяч просил! Да если бы и 40 ему понадобилось, я отправила бы. Я уверена, будь у него проблемы, Дима нашёл бы способ связаться со мной. Я бы сама поехала в часть. Не думаю, что из-за четырёх тысяч он полез бы в петлю», – говорит Ирина.

Последней из родственников с Димой разговаривала Нина Герасимовна. В день своего исчезновения, 2 апреля, он позвонил бабушке. «Не помню точно, сколько было времени. Может, три, может, четыре часа. Телефон на морозильнике лежал. Я взяла, высветился «Дима». «Баба! Баба!» – он два раза повторил. Я ему: «Дима, я тебя слышу!» На заднем плане я слышала шум, голоса: «Дима! Иди сюда». Дима говорит мне: «Я тебе потом перезвоню». И всё, нету Димы…» – говорит Нина Герасимовна.

Разговор с бабушкой прервался, потому что с кубрика Дмитрия забрали двое контрактников. Дядя парня Мири Самедов рассказал, что об этом ему в приватном разговоре сообщил следователь из Воронежа. «В Воронеже Диму, со слов следователя, убили двое контрактников, один из них русский, другой нерусский. Следователь также сказал: «Вы ничего не докажете, армия своих не выдаёт», – рассказывает Мири. Выяснить, почему Дима не смог поговорить с бабушкой и что произошло потом, родственникам так и не удалось. Ни в разговорах, ни в документах следователи больше не упоминали контрактников.

Родственники решили поберечь бабушку и не рассказывали о том, что Диму разыскивают в части. О гибели внука Нине Герасимовне сообщила её дочь Светлана, мама Ирины.

«Я не могу находиться дома у бабушки. Так, приду, помогу ей и ухожу к себе домой, – рассказывает Мири. – Она каждый день воет… на луну. Начинает рыдать, мне самому хочется плакать».

Окончание в следующем номере