Отходы, накопленные за время работы Байкальского целлюлозно-бумажного комбината, планируют утилизировать к 2024 году. Как сообщил исполняющий обязанности заместителя председателя правительства Иркутской области Теймур Магомедов, выступая 10 июня на сессии Законодательного Собрания региона, таков «конечный срок, который поставлен Москвой для нового подрядчика». То есть для ООО «ГазЭнергоСтрой – Экологические технологии», которое 19 марта 2020 года по распоряжению правительства России назначено единственным исполнителем работ по ликвидации накопленного загрязнения БЦБК. При этом только в начале июня министерство природных ресурсов и экологии Иркутской области разорвало государственный контракт с прежним подрядчиком – АО «Росгеология». Новому предстоит в течение ближайших четырёх лет разработать проект утилизации отходов и претворить его в жизнь.

Получается, что в лучшем случае пройдёт десятилетие с того момента, как на майских общественных слушаниях 2014 года в Байкальске была впервые представлена технология ликвидации накопленного загрязнения. Если не вдаваться в подробности, то она заключалась в том, чтобы с помощью извести, золы и щебня связать предварительно обезвоженный шлам-лигнин и прочий мусор, превратив их в монолит, карты с которым затем покрыли бы плодородным слоем из грунта и кородревесных отходов. Проект, основанный на таком техническом решении, шесть лет назад на суд общественности представило ООО «ВЭБ Инжиниринг» – дочерняя структура Внешэкономбанка, ныне государственной корпорации «ВЭБ.РФ», которая является контролирующим кредитором обанкротившегося Байкальского целлюлозно-бумажного комбината.

Почему он, столь эффектно поданный на бумаге, так и не был реализован? Ответ на этот вопрос старший вице-президент по работе с активами «ВЭБ.РФ» Антон Григоров дал в недавнем интервью порталу irk.ru. Вернее, несколько ответов: виной всему и «чрезмерное наслоение правовых режимов» в Центральной экологической зоне Байкальской природной территории, и то обстоятельство, что «не была проведена экспертная работа с местным научным сообществом».

С тем, что между законами, постановлениями и распоряжениями, связанными с Байкалом, есть коллизии, можно было бы отчасти согласиться. Если бы не предложенная Григоровым альтернатива – «сформировать некое изъятие из действующего законодательства, которое позволило бы на определённой территории на определённое время для реализации определённых задач установить иные правила деятельности». Слишком часто подобные временные решения приобретали постоянный характер и не приносили ничего хорошего, несмотря на все благие намерения вроде «комплексного развития Байкальска».

Старый проект на новый лад

Но оставим эти рассуждения в стороне и заметим, что представитель «ВЭБ.РФ», говоря о работе с «местным научным сообществом», которая не была проведена, почему-то умалчивает о том, как «дочка» государственной корпорации дважды пыталась продавить изначально нереализуемый проект без оглядки на замечания и предложения этого самого научного сообщества. Первый раз – в 2014 году. Учёные из Иркутского научного центра на слушаниях в Байкальске раскритиковали проект, в основе которого лежала заведомо неэффективная и небезопасная технология. Государственную экологическую экспертизу он тоже прошёл только со второго раза (сначала последовал отказ из-за того, что использовались иностранные методики и оборудование), но в дело была вынуждена вмешаться прокуратура. «На Байкал предлагали завезти несколько миллионов тонн связующих веществ [для утилизации шлам-лигнина], но это не решило бы проблему, поскольку отходы остаются на побережье озера, – объяснял пару лет назад первый заместитель Байкальского межрегионального природоохранного прокурора Алексей Калинин. – Поэтому мы проинформировали Генпрокуратуру, а та вышла с представлением в Минприроды России, потребовав признать этот проект нереализуемым в силу грубого нарушения законодательных норм».

Это не помешало «ВЭБ Инжинирингу» к 2017 году выполнить «доработку» на основе той же самой технологии. Разве что теперь к работе привлекли Иркутский национальный исследовательский технический университет, да состав смеси для связывания шлам-лигнина был изменён. В лабораторных условиях это могло сработать, но в том, что в реальной жизни технология подействует на большие объёмы отходов, были серьёзные сомнения. «Нам говорят, что всё будет хорошо, но не приводят ни одной цифры или схемы, – констатировал директор Лимнологического института СО РАН Андрей Федотов на публичных обсуждениях в Байкальске в ноябре 2017 года. – В документах написано, что отходы хотят утилизировать за 266 дней, а тот объём вяжущего компонента, который необходим по предложенной технологии, будут подвозить пять лет. Пишут, что требуется омонолитить больше 1,1 миллиона кубометров шлам-лигнина, а в него должны плюхнуть всего 678 тысяч кубометров того состава, который должен его омонолитить. В картах с отходами 90% воды, это не омоноличивание будет, а разбавление. Меня эти документы не убедили в том, что компания вообще способна выполнить такие работы».

Тем не менее «ВЭБ Инжиниринг» стал субподрядчиком Росгеологии, которую в октябре 2017 года федеральное правительство назначило единственным исполнителем работ по ликвидации отходов БЦБК. В этом качестве компания отвечала за корректировку проектной документации. Техническое задание на эту работу, к слову, осталось прежним, так что среди прочего в нём не было пункта о защите полигонов с отходами и промышленной площадки комбината от селей, угроза схода которых в Слюдянском районе очень высока. «Я помню, как ВЭБ красиво презентовал проект, – вспоминал Калинин. – Но, когда мы с представителями Генеральной прокуратуры побывали на месте опытных испытаний, мы не увидели там ничего, только какой-то техногенный грунт».

Есть ли у вас план, мистер ВЭБ?

Наверное, с позиций циничного реализма можно было бы обвинить учёных, выступавших против предложенной технологии, в собственных корыстных интересах – на утилизацию отходов БЦБК из федерального бюджета выделяют немалые деньги. Но если Росгеология вслед за «ВЭБ Инжинирингом» предлагала ликвидировать загрязнения за 5,9 млрд рублей, то среди других претендентов были и те, кто мог сделать то же самое за меньшую сумму. Звучало даже предложение обезопасить полигон с отходами от селей, а затем испытать на одной из карт несколько технологий и выбрать лучшую из них. Но «ВЭБ Инжиниринг» ограничил отбор рамками Интернета: проведя в 2018 году изыскания на полигонах БЦБК, компания создала сайт для сбора предложений по утилизации шлам-лигнина и прочих отходов. На него поступило почти 70 заявок, но дальше этого дело пока не пошло.

При этом за семь лет, что комбинат не работает, президент России Владимир Путин неоднократно давал поручения ликвидировать его экологическое «наследие». Последний раз – в сентябре 2019 года, до того – в августе 2017-го. Кроме того, в 2013-м председатель правительства страны Дмитрий Медведев поручил подготовить план модернизации экономики Байкальска и Слюдянского района на 2013–2020 годы, за что отвечали власти Иркутской области и Внешэкономбанк, ещё не преобразованный в госкорпорацию «ВЭБ.РФ». Но почему-то недвусмысленные указания первых лиц государства не подействовали: отходы БЦБК до сих пор угрожают Байкалу.

Целиком и полностью возложить вину на кого-то одного было бы неправильно: неторопливыми были все участники процесса. Правительство Иркутской области, которую до декабря 2019 года возглавлял «красный» губернатор Сергей Левченко, не особо стремилось расплачиваться по государственному контракту и предъявляло претензии исполнителю, Росгеология не особо рвалась делать не свойственную ей работу. В итоге задачу по утилизации отходов БЦБК возложили на «ГазЭнергоСтрой – Экологические технологии» – компанию, к руководству которой тоже есть вопросы. Тем не менее до 1 июля 2020 года она должна определиться с технологией, а до 31 января 2022 года подготовить проект ликвидации загрязнения. В круговерти подрядчиков и субподрядчиков неизменным остаётся одно лицо – «ВЭБ.РФ» и его «дочки». В одном госкорпорации надо отдать должное: будучи контролирующим кредитором, она профинансировала закрытие БЦБК и выплатила его работникам выходные пособия. Правда, сделано это было во исполнение поручений президента и правительства России. Теперь есть другое президентское поручение – вместе с федеральными и региональными властями провести конкурс и выбрать «лучшие мировые технологические решения по утилизации и обезвреживанию отходов» комбината. Оно было дано в сентябре прошлого года, а с тех пор немало воды утекло.

Технологии нет до сих пор, а время на её выбор истекает очень скоро. Об этом топ-менеджер «ВЭБ.РФ» почему-то не говорит, предпочитая рассказывать о том, что в следующем году корпорация завершит процедуру банкротства комбината и подготовит план развития Байкальска, по которому на его месте появится город-сад. Фраза о том, что этот документ станет «точкой сборки» проектов разных ведомств и организаций, звучит красиво, но не слишком убедительно. Много таких точек ставили в дискуссии вокруг БЦБК и будущего Байкальска. Достаточно вспомнить свежую концепцию индустриального парка, подготовленную по соглашению с Фондом развития моногородов – дочерней структурой ВЭБ. Согласно ей, выпускающие экологичную продукцию предприятия должны разместить на промышленной площадке БЦБК, очистка которой от накопленного загрязнения почему-то не предусмотрена ни в одном проекте, хотя об этой проблеме известно достаточно давно. Да что там говорить: с тех пор, как Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат окончательно закрылся, прошло семь лет, а лигнин и ныне там. Может, стоит уже взяться за его ликвидацию, а не бесконечно обсуждать её?