Десятиминутный отсчёт начался. Игорь Горбенко обращается к необычно полному для вечера четверга залу «Харатс паба» на Лермонтова: «Поднимите, пожалуйста, руку те, кто никогда в жизни не пробовал ГМО. Молодцы. А те, кто пробовал, держите, пожалуйста, третью руку под столом и не пугайте остальных гостей раньше времени». Становится очевидно: определён если не победитель, то однозначный фаворит финала первого открытого чемпионата Байкальской лиги научного слэма. Известен он по той простой причине, что полностью попадает в формат, который обозначил Евгений Семёнов: «В стиле стендап-выступления в доступной шестикласснику форме объяснить собравшимся, какими исследованиями вы занимаетесь и как они влияют на жизнь каждого человека, который сидит в зале».

– Евгений Юрьевич, с чего всё начиналось?

– В 2015 году, когда слэм пришёл к нам, я работал в министерстве экономического развития Иркутской области и помимо вопросов промышленной политики и тому подобного курировал инновационную деятельность со всем, что так или иначе было связано с выполнением НИОКР в интересах региона. Естественно, в рамках своих полномочий общался с Иркутским научным центром СО РАН и объединённым советом научной молодёжи. Надо сказать, что у меня ни в мэрии, ни в правительстве, ни в университете не было обязанности проводить какие-то слэмы, КВН, квизы и всё подобное, что направлено на популяризацию науки. Но я считаю, что некоторые вещи нужно пропагандировать в хорошем смысле этого слова. Поэтому мне показалась интересной найденная в Сети информация о том, что есть такая замечательная популяризаторская вещь, как научные слэмы. Пригласил коллег из числа молодых учёных, мы её обсудили и решили внедрить в Иркутске.

Первый сезон финансировали мероприятие целиком за мой счёт. Надо понимать, что слэмы, которые мы проводим, носят сугубо некоммерческий характер. Мы не берём взносы с участников, не продаём входные билеты. Хотя я знаю, что есть Ассоциация Science Slam Russia, которая работает по коммерческим моделям. Но мы посчитали, что брать плату с молодых учёных и тех, кто приходит в бар их послушать, было бы неправильно. Тем не менее первый год мы платили участникам призовые, чтобы сделать слэмы привлекательными. Потому что не так просто заставить молодого человека прийти в бар или клуб и в понятной форме рассказать о своей работе: во-первых, не каждый сможет, а во-вторых, нужен побудительный мотив. Сегодня, когда мы более-менее раскрутились, нет проблемы в том, чтобы набрать участников. Раньше, когда вместо чемпионата проводились отдельные слэмы, приходилось выискивать отдельных ребят по институтам.

– К слову о побудительных мотивах. Что подвигло лично вас на организацию таких соревнований?

– Желание сделать что-нибудь этакое для души. Чиновничью работу, которую я выполнял в министерстве, делать было нужно, но она не приносила душевного удовлетворения. А здесь появилась возможность сделать что-то интересное для себя и для других. Меня, в принципе, довольно сложно заставить сделать то, чего я делать не хочу. Понятно, что подобным приходится заниматься, но за деньги с этим можно примириться, а бесплатно – нет. Организация слэмов – это был порыв души, поддержанный коллегами из академии наук.

– А как получилось мотивировать спонсоров – начиная с «Харатс паба», который предоставляет площадку для слэмов?

– Мы ко всем находим свои ключики. Нам нужно было заведение со сценой, с которой могли бы выступать ребята, но при этом сравнительно небольшое – на 500–600 квадратных метрах можно попросту потеряться. Мы были знакомы с менеджерами «Харатса». Рассудили так, что «сенокос» в клубах, барах и ресторанах начинается в пятницу вечером, а в будние дни всё намного печальнее. Сошлись на том, что будем проводить мероприятие в четверг. Каждый, кто на него придёт, выпьет чашечку чая, кофе или бокал пива, закажет сухарики, так что паб, где в это время немноголюдно, получит выручку. Плюс мы договорились, что не будем закрывать заведение для посетителей, которые приходят в него просто так. Так что «Харатс» в этом случае ничего не теряет, а только приобретает. В общем, нашли точки соприкосновения, которые ищем со всеми. Теперь «Харатс» включает наши слэмы в афиши, составленные на месяц вперёд. Наши спонсоры – тоже люди понимающие, с ними оказалось достаточно просто договориться. Позвонил Александру Дееву из «Дикой Сибири», спросил, могут ли они участникам слэма что-нибудь подарить. Он ответил: «Да не вопрос». Та же история с «Экофабрикой» или Национальной ассоциацией лесопромышленников «Русский лес». Это те компании и предприниматели, которые понимают, что делать добро – это зачётно, классно, интересно.

«Никаких клише и стереотипов»

Пошла четвёртая минута. «Мы возьмём и намутим такие огурцы, которые растут везде всего за месяц – и даже зимой, – продолжает Горбенко, рассказывая о том, как производится модификация генов растений. – В перспективе они даже смогут выпихивать своих конкурентов из лотков на прилавке. И разрастутся на всю Землю. И выживут нас всех и все остальные организмы». Выступление достигло кульминации: на экране за его спиной человечков из комиксов Cyanide and Happiness сменяет превратившийся в маринованный огурчик Рик Санчез – главный герой мультсериала «Рик и Морти». Естественно, представитель царства растений, который с помощью модификаций из подручных средств стал непобедимым бойцом, призывает: «Власть огурцам!» «Страшно, да? – интересуется у слушателей ведущий инженер СИФИБР. – На самом деле это не так, потому что в генно-модифицированные организмы заранее встраивается специальный механизм самоуничтожения на такой случай».

– Есть ли какие-то допустимые пределы шуток, которые заранее оговариваются с выступающими? Или всё, что звучит со сцены, остаётся на их совести?

– Когда мы только начинали, оговаривали, что по возможности не должно быть нецензурной лексики, каких-то пошлых фотографий и того, что способно ранить или оскорбить. Мы отдельно не обсуждали вещи, связанные с религией, – такого не было никогда. Но надо понимать, что выступающие у нас в среднем отличаются от других людей – всё-таки это учёные, кандидаты и доктора наук. Не скажу, что я сам не знаю матерных слов и никогда их не использую. Соглашусь, что где-то они могут прозвучать к месту и как-то заиграть другими красками. Конечно, я не призываю использовать мат: есть такие слова, использовать которые – моветон в любом случае. Это мы отдельно не оговариваем, но когда к нам приходят выступать ребята, которые были зрителями, неписаные правила и культура передаются сами собой. Важно то, что мы проводим слэмы в пабе, где, понятное дело, употребляют пиво и другие алкогольные напитки. Были случаи, когда зрители спрашивали, можно ли приходить с детьми. Естественно, если я санкционирую визит несовершеннолетних в такого рода заведение, у меня будут большие проблемы, и это правильно. Но были случаи, когда приходили с детьми. Я этого не одобряю, но выгнать не могу, поэтому прошу не пить и не курить при детях, чтобы они ушли с приятными воспоминаниями не столько от места, сколько от события.

– Существуют ли запрещённые приёмы? Например, один мой знакомый, с которым мы сидели в зале, посчитал таковым шкуру медведя, принесённую участницей из Иркутского государственного аграрного университета.

– Мне кажется, здесь ничего нельзя запрещать. В своё время Александр Кононов из Иркутского научного центра, рассказывавший о подземных рассолах, приходил с банкой огурцов. В четвертьфинале ребята из аграрного университета принесли «Цикотуху» – спиртную настойку на цикории, которую предлагали попробовать.

Те же аграрии – у них тема благодатная – приходили с устройством, которое помогает при осеменении коров. С медведем, на мой взгляд, был перебор с учётом политических событий в Иркутской области. Кроме того, если ты приносишь чучело животного, надо понимать, что среди судей и в зале могут быть люди, которые отрицательно относятся к охоте и подобным вещам.

– Случалось ли так, что участники слэмов читали лекции со слайдами вместо стендапа, который требуется? Был ли, как говорят на радио или телевидении, «неформат»?

– Такие случаи, конечно, были даже в этом году. Они единичные и поэтому скорее подтверждают правило. Мы, как организаторы, никого не учим и не тренируем, это делают команды в университетах, которые обеспечивают выступления. Если у тебя достаточно времени на подготовку, ты был хоть на одном слэме, посмотрел на «Ютьюбе» или где-то ещё, как это выглядит, ты всё сделаешь правильно. Ты прекрасно понимаешь, что такое «неформат», который никому не интересен. Ты же идёшь на слэм не потому, что надо отбыть номер, без которого тебе не присвоят степень кандидата наук. К сожалению, исключения из этого правила бывают. Но у нас не коммерческое шоу, которое мы продаём на телевидении, поэтому кто как может, тот так и делает. Хотя есть темы, связанные с животными, кошечками-собачками, и их размножением, которые изначально выигрышны для донесения в шутливой форме. Попробуй о той же философии так расскажи! Но вспоминаем полуфинал, где выступал [доцент кафедры истории и философии ИрНИТУ] Алексей Васёнкин. Я ни разу не видел перед игрой, что он будет показывать. Просто пообщался с человеком и понял, что это будет что-то фееричное. При этом я до последнего пребывал во власти стереотипа, что нам не надо никаких философов и прочих гуманитариев. Ну о чём они будут рассказывать? О правилах русского языка? Хотя сейчас я понимаю, что даже о них можно много интересного рассказать, потому что тема благодатная. Так что теперь никаких клише и стереотипов.

– Формат научных слэмов как-то эволюционировал за пять лет, появилась ли в нём пресловутая «иркутскость»?

– Конечно, иркутскость появилась и проявилась в двух вещах. Первая – мы решили, что нужно обязательно чередовать состязания молодых учёных с тем, что по аналогии с боксом можно назвать выставочными боями. То есть слэмами, в которых соревнуются гуру – маститые учёные, которые многого в жизни уже достигли. У нас в разное время были директор Иркутского научного центра СО РАН, ректор технического университета, известные деятели академии наук. Ректора классического университета (ИГУ. – Авт.), к сожалению, завлечь не удалось. Потом мы взяли за привычку приглашать интересных людей, жизнь которых не связана с наукой напрямую. Ведь для того, чтобы чего-то серьёзного в жизни достичь, как правило, нужно иметь высшее образование. Все были студентами и, скорее всего, в каком-то виде наукой занимались и могут рассказать, какую роль та сыграла в их жизни. Поэтому у нас выступал председатель комитета Государственной Думы по образованию Вячеслав Никонов, директор Дальневосточного филиала «Мегафона».

Вторая вещь, в которой проявилась региональная специфика, – к концу нынешнего года мы решили поменять формат определения победителей (в классическом варианте обладателем первого места становится тот, кто сорвал самые громкие аплодисменты. До полуфиналов первого открытого чемпионата Байкальской лиги научного слэма за претендентов «голосовали» по десять «выборщиков», набранных из болельщиков обеих команд. – Авт.). В «Харатсе» ограничено число зрителей, которые не были бы причастны к выступающим, – приходят друзья, коллеги, команды поддержки. Начиная с четвертьфиналов были случаи, когда ребята, которые выступали лучше, проигрывали, потому что громче хлопали тем, у кого болельщиков больше. Было и так, что за одну команду пришли поболеть пятнадцать человек, а за другую – пятьдесят. И ты видишь, что ребята интереснее, веселее, используют тонкий научный юмор и стараются нестандартным способом донести до аудитории, чем они занимаются, но проигрывают количественно. С хлопками всё имеет значение: на каком уровне помощник держит телефон [с приложением для измерения уровня шума], как до него доносится звук, с какой стороны поддержка больше. Если я, как ведущий, стою с микрофоном рядом и не успел его выключить, есть вероятность, что усиленный звук запишется в тот момент, когда идёт голосование. Поэтому в финале было решено назначить судей, как в КВН.

«Над шоу надо работать»

«Многие говорят мне, что я злой и, может, даже когда-нибудь уничтожу всё человечество, – завершает Горбенко своё выступление, предварительно рассказав о неудавшейся попытке китайского биолога Хэ Цзянькуя отредактировать геном человека. – Вы знаете, я безумно люблю свою работу, но на стипендию в 10 тысяч очень сложно любить человечество». Ответом служат бурные аплодисменты. Молодой учёный из СИФИБР уложился в 7 минут 50 секунд. Полчаса спустя жюри – председатель Законодательного Собрания Иркутской области Сергей Сокол, вице-президент Национальной ассоциации лесопромышленников «Русский лес» Маргарита Ли, проректор по экономике и развитию Бурятского государственного университета Елена Ванчикова и управляющий партнёр Global Innovation Labs Игорь Балк – заслуженно присуждает ему первое место.

– Оставите действующую систему судейства или вернётесь к оценке по громкости аплодисментов? Может быть, есть некий третий путь, который позволил бы объективно оценить и научную новизну, и актуальность исследования, и то, насколько интересно оно представлено?

– Естественно, мы с коллегами из других университетов ещё будем обсуждать систему оценки, как обсуждали формат первого чемпионата. Моё личное мнение – человеку неподготовленному сложно оценить, насколько то или иное научное исследование актуально. Как сравнить, я не знаю, биологию и астрофизику? Что важнее: искать новые миры или выводить новые огурцы? Мне кажется, критерий должен быть один: понравилось или не понравилось, понял, о чём идёт речь, или нет. Члены жюри могут распределить какие-то показатели, но мне кажется, что это лишнее. Другое дело – зрительские симпатии. Здесь можно определять победителя по громкости аплодисментов. Хотя, мне кажется, финал показал: то, что понравилось зрителям, высоко оценило и жюри. Тем не менее мы в следующем году хотим сделать сайт и параллельно вести две ветки. Одна – это чемпионат между вузами, в котором мы хотим проводить весеннюю, осеннюю и зимнюю серии игр, как в программе «Что? Где? Когда?». В них будут соревноваться разные университеты. Победители, допустим, выходят в суперфинал. Параллельно сделать зрительское голосование, в ходе которого лучших будут определять, допустим, по той же громкости аплодисментов.

– Зрительскую аудиторию, как вы отметили, по большей части составляют друзья, коллеги и команды поддержки самих участников. Нет ли ощущения, что «узок круг этих революционеров»?

– Такое впечатление и у нас складывается. И мы понимаем, что в следующем году нам надо работать ещё и над расширением аудитории, вовлечением большего числа зрителей, которые не связаны с научными организациями и высшими учебными заведениями. Думаю, мы пересмотрим работу по информированию зрителей. Здесь есть над чем работать. В совокупности есть несколько инструментов, которые способны увеличить аудиторию. Проблема в том, что мы не квиз, куда люди приходят хорошо провести время и денег заработать. У нас заработать могут только участники, а зрителям мы можем обещать только интересное шоу. А это уже не самодеятельность. Может быть, это тот случай, когда потребуется помощь государства.

– Как дальше планируете развивать проект?

– Мы хотим проводить похожие соревнования для школьников старших классов. Очень активно обсуждали эту идею с Лицеем ИГУ, но дальше обсуждения дело пока не зашло – руки не доходят. Кроме того, вчера в жюри у нас была проректор по экономике и развитию Бурятского государственного университета. Ей настолько понравилось, что она предложила: давайте устроим что-то подобное между субъектами Российской Федерации. Так мы выйдем на «межгалактический» уровень.