Елена Трифонова, обозреватель «ВСП»:

– Скоро год, как работает новый состав Законодательного Собрания. Чем этот год запомнился, как бы вы его охарактеризовали?

– Если говорить о законотворчестве, то одно из основных достижений – это принятие бюджета области на текущий год и на плановые последующие два года. Наша принципиальная позиция – не допускать экономии в социальной сфере.

Приняли ряд законов, направленных на поддержку детей и молодёжи: существенно подняли размер учебных расходов, повысили выплаты опекунам. Важным был закон об увеличении на размер НДФЛ стипендий и студентам-целевикам. Вместе с группой депутатов Заксобрания я выступил с инициативой о предоставлении бесплатного школьного питания детям с ограниченными возможностями здоровья – этот законопроект принят. В областном бюджете на него предусмотрено более 70 миллионов рублей, и уже с сентября дети смогут питаться бесплатно. Ещё одним достижением считаю увеличение расходов по областной программе «Развитие здравоохранения» на 2019–2024 годы, которого удалось добиться после ряда горячих и довольно напряжённых дискуссий.

В целом в рамках поправок мы обязательно учитываем социальные потребности территорий, интересы и нужды муниципалитетов области. Ну а сейчас работаем над вопросами совершенствования системы здравоохранения, поощрения добровольцев и помощи им, над реализацией проекта «Народные инициативы». Решили плотно заняться темой ремонта дорог. Много вопросов, которые нам предстоит решить. Поэтому думаю, что и следующий сезон будет горячим.

– А следующая сессия всё-таки состоится в сентябре? Или будет ещё одна – внеплановая? Я спрашиваю об этом, потому что всех очень беспокоит судьба социальных законопроектов, снятых фракцией КПРФ с сессии 24 июля. Законопроекты очень нужны людям в подтопленных территориях. Хотелось бы понять их судьбу. Будут ли они учтены указами губернатора?

– Могу вас заверить: даже если важные социальные законопроекты были сняты с повестки дня фракцией КПРФ, это ещё не означает, что о них можно забыть. Мы с коллегами-депутатами были в пострадавших территориях, общались с жителями. Люди поддерживают наши инициативы, они знают, что с ними произошло, и просят их всё-таки принять. Для нас, безусловно, их мнение очень важно.

Губернатор тоже говорил о введении бесплатного питания для школьников из семей, пострадавших от наводнения. Я в связи с этим приведу некоторые цифры. Когда мы работали над законопроектом, запрашивали информацию у муниципалитетов. Получилось, что питанием нужно обеспечить 33 тысячи школьников, на это потребуется 800 миллионов. С учётом того, что 120 миллионов уже было заложено в бюджете, дополнительная сумма составляла 680 миллионов. Это, в общем-то, подъёмная для областного бюджета сумма при нынешнем профиците в 9 миллиардов рублей.

Насколько нам известно, областное правительство предлагает кормить только 5700 детей, то есть лишь тех, чьи дома попали под затопление. Если же дом остался цел – ребёнку бесплатный обед не полагается. Несмотря на то что только вчера они вместе спасались от воды, буквально ели из одного котелка. Там абсолютно все пострадали так или иначе.

У людей сейчас каждая копейка на счету. Поэтому было бы правильно обеспечить тарелкой супа с булочкой всех детей. Подход, который предлагает губернатор, во-первых, не до конца справедлив. Во-вторых, он может спровоцировать определённую социальную напряжённость. В Тулуне сейчас и так достаточно взрывоопасная, напряжённая обстановка. Вряд ли всё это поможет скорейшему возвращению к нормальной жизни. Поэтому я убеждён, что законопроект о питании школьников, который предложили коллеги из разных фракций, необходим и должен быть принят.

Налоговые льготы, о которых тоже шла речь, вообще не могут быть введены указом. При этом мы продолжаем настаивать, что они необходимы. Обязательно вернёмся к этим законопроектам, потому что они социально значимые и, как я уже сказал, их поддерживают люди.

Александр Гимельштейн, главный редактор:

– Насколько я понимаю, нынешняя партийная структура иркутского Законодательного Собрания уникальна для страны. Если я не ошибаюсь, не существует ни одного региона, где нет квалифицированного большинства партии «Единая Россия», кроме Иркутской области. При этом – за исключением последней сессии – в целом можно говорить о конструктивной работе и возможностях в этих условиях работать. Мы-то помним ситуации, когда группа депутатов в полном составе вставала и выходила из зала посреди сессии. Трудно было держать баланс в течение года?

– У нас таких ситуаций действительно не было. И вся работа Заксобрания выстраивалась таким образом, чтобы приходить к консенсусу, насколько это возможно. У нас это получалось, даже когда принимали бюджет. Были острые вопросы иногда, но так или иначе они решались в перерывах путём переговоров.

– Не могу не заметить, что для иркутской парламентской истории проходит какое-то беспрецедентное количество сессий: до обеда – плановая, после обеда – внеочередная. До ночи теперь стали работать депутаты, раньше это не было им свойственно. Это такой новый стиль задаётся?

– Нет, это само собой у нас выходит. Только таким способом можно решать все проблемы, которые неожиданно приобретают актуальность. Но у нас депутаты очень работоспособные, это нам не в тягость.

– Наверное, этот вопрос в меньшей степени касается депутатов, избранных по партийным спискам, но всё-таки: как вы оцениваете уровень депутатской работы с территориями?

– У нас в этот созыв Законодательного Собрания были особенно корректные выборы. Депутаты, которые шли от «Единой России», оказались в сложных условиях в прошлом году из-за падения рейтинга партии после пенсионной реформы. Депутаты, прошедшие от нашей партии, – это, безусловно, квалифицированные люди, прекрасно понимающие, в чём заключается работа депутата. Никаких проблем по работе нашей фракции с территориями сейчас нет. Наши партнёры по фракциям в большинстве своём тоже люди, которые пробились своим трудом, им есть что предложить.

Что касается коммунистов: коммунистам просто повезло в прошлом году, потому что упал рейтинг «Единой России» и на этом фоне автоматически поднялся рейтинг КПРФ. Кроме того, сыграл свою роль административный ресурс, который обеспечил губернатор. Мы видим – и проверки КСП это подтверждают: все ресурсы области были направлены на поддержку тех кандидатов, которые двигались от коммунистов. Поэтому прошёл такой большой списочный состав, многие депутаты получили свои мандаты впервые. Мы иногда им подсказываем, как лучше работать. Когда мы понимаем, что депутат, например, от КПРФ проваливается, назначаем ответственного из числа депутатов от других фракций, которые отвечают за ту же территорию, что и коммунист, не до конца отрабатывающий повестку Законодательного Собрания. Территории страдать не должны.

– Понятно, наверное, что любой губернатор будет своих единомышленников, однопартийцев так или иначе сопровождать, в том числе в выборных делах. Я даже не готов критиковать эту позицию – она слишком универсальна. Но вчера вы провели комиссию по контрольной деятельности, на которой были озвучены итоги проверки КСП. Выяснилось, что часть выборных кампаний КПРФ Иркутской области финансировалась за счёт областного акционерного общества, находящегося в собственности Иркутской области. Подчеркну, не правительства Иркутской области, не губернатора – а в собственности Иркутской области. Как обычно в шутку говорят: «А так можно было?»

– Так нельзя, и странно, что исполнительная власть такие вещи допускает. Мне кажется, это говорит об отсутствии опыта и слабости управленческой команды губернатора.

Елена Трифонова:

– Сергей Михайлович, давайте вернёмся к более земным проблемам, например к наводнению. Странные вещи происходят сейчас вокруг этой темы в законодательном поле. Я имею в виду не только отменённые законопроекты и не принятые до сих пор указы. Например, губернатор в интервью РБК от 31 июля рассказывал, что он с самого начала возглавляет штаб по ликвидации паводка. А на самом деле даже указ о создании такого штаба появился неделю спустя – 6 августа. Есть масса других примеров, не буду их перечислять. Казалось бы, это всё юридическая казуистика. Но, с другой стороны, если с таким пренебрежением относятся к законам, что же происходит с деньгами, с финансовой отчётностью? Может быть, и её подгоняют задним числом? Всё это не добавляет доверия к власти, и хочется спросить: Законодательное Собрание может как-то контролировать расходование средств, выделенных на помощь пострадавшим?

– Безусловно, мы будет требовать отчёт о расходовании средств, направленных пострадавшим от наводнения. КСП, в свою очередь, это тоже делает. В этом процессе нужны прозрачность и ясность – тогда не будет жалоб и кривотолков, а сейчас они есть.

До сих пор много проблем с получением компенсаций. Люди не понимают, куда идти, сколько они должны получить, какие документы собрать. Что нужно сделать, чтобы восстановить утраченные документы. Где и когда можно получить сертификат на новую квартиру за утерянное жильё. Много разных ситуаций и вопросов подкидывает жизнь, и на многие из них люди не получают ответов.

Один не согласен с оценкой ущерба. Другой не был прописан в доме, где жил много лет, у третьего брак не оформлен. Теперь все эти очевидные ещё вчера вещи люди должны доказывать в суде. И они зачастую не понимают, как это делать. Хорошо, если главы подсказывают. Им сейчас достаётся, конечно, работают буквально день и ночь. Я сам это видел, когда выезжал в территории. Вот они составляют «дорожную карту» для каждого: что нужно делать, куда идти.

Неразбериха накладывается на нежелание идти в суд. Для многих суд – это такая страшная процедура, отнимающая много времени и сил. При этом со стороны правительства области никакая разъяснительная работа в этом направлении не ведётся. Поэтому в Заксобрании представитель правительства отчитывался: «У нас 1000 человек получили сертификаты». А на самом деле на тот момент было выдано только 6 сертификатов. Мы видим откровенные фальсификации, и нас это, конечно, не устраивает.

– Сейчас уже, конечно, не о компенсациях надо говорить. Строить пора.

– Да. Сейчас надо строить. Но, к сожалению, мы понимаем, что выполнить указание президента и переселить всех до наступления холодов уже не получится. По крайней мере, всё идёт к тому. Скорее всего, реально будет построен только тот посёлок, который строится на благотворительные средства Ростеха. Строительство остального жилья запланировано только на следующий год. Напомню, на него выделено 14 миллиардов рублей федеральных средств. Часть людей будут куда-то расселять. Это проблема, которая по-другому сейчас не решится.

– То есть люди будут жить в центрах временного пребывания. Но сейчас там находится всего 400–500 человек. Где живут остальные, в каких условиях они будут зимовать?

– Люди живут как могут: у родственников, знакомых, на съёмных квартирах. Наверное, кто-то получит сертификаты, кто-то уедет в другие города: Иркутск, Ангарск, Братск. Такой формат расселения сейчас возможен. Но с учётом очень медленных темпов, какими эти сертификаты выдаются, я так понимаю, далеко не все к зиме обретут крышу над головой.

– Едва возникла тема с застройкой, сразу появились тревожные сигналы. Например, мэр Нижнеудинска обратился в прокуратуру с жалобой на компанию, которая принадлежит депутату-коммунисту. Жители говорят, компания некачественно проводила оценку. Не хотелось бы, чтобы такие же проблемы появились, когда дело дойдёт до строительства. Ведь у нас Сибирь, здесь плохо построенные дома сразу промерзают.

– Всё, что касается бюджетных средств, мы будет полностью контролировать: куда они потрачены, что на них построено и насколько люди удовлетворены результатом. По-хорошему сначала нужно выйти к людям и спросить, чего они сами хотят. Например, многие предпочитают каменное жильё деревянному. Хотят иметь возможность обнести забором свой участок, чтобы разбить огород. Строить нужно для людей, а не для того, чтобы деньги освоить. Поэтому, кода началась работа по строительству посёлка Ростеха, мы первым делом провели такое исследование.

– То есть вышли к людям?

– Вышли к людям сразу. Провели анализ и выяснили, что людям интересно, исходя из возрастных категорий, профессиональных пожеланий. Потому что мы должны не просто предоставить жильё, но и понять, где люди могут быть заняты после переезда. Комплексный подход в том и заключается, чтобы переселить людей в комфортное жильё с соответствующей социальной инфраструктурой. В посёлке Ростеха будут и школа, и детский сад, и поликлиника рядом, и спортивные учреждения. Участок находится в четырёх минутах езды от администрации Черемхова, то есть прямо в центре. А выглядит так, как будто за городом, – очень здорово.

С другой стороны, люди должны иметь возможность устроиться на новом месте, а не чувствовать себя иждивенцам, пополняющими армию безработных. В Черемхове есть работа и вакансии, которые не заполняются местными жителями. У города и людей есть перспектива развития. Те же ТОР, угольные предприятия.

– На сколько человек посёлок?

– Мы планируем к зиме запустить дома минимум для 60 семей. Одна семья уже переехала. Там уже сейчас имеются 30 новых квартир. Они небольшие, но в новых домах с готовой инфраструктурой. Своеобразный резервный фонд временного жилья. Конечно, в однокомнатной или двухкомнатной квартире большой семье будет не совсем комфортно, но это ненадолго, на пару-тройку месяцев. В любом случае это гораздо лучше, чем жить в вагончиках, контейнерах. Я был в Тулуне и в Нижнеудинске и видел, как люди сейчас живут. Это не те условия, которые можно назвать нормальными.

– С «Иркутскэнерго» Законодательному Собранию удалось договориться об освобождении жителей подтопленных территорий от платы за электричество. Сейчас всё нужно сушить, делать ремонты, так что эту помощь трудно переоценить. Вот эта договорённость сохраняется?

– На тот момент, когда мы планировали провести сессию 24 июля, «Иркутскэнерго» не выставляло людям счёта за электричество в рамках достигнутых договорённостей. Сейчас эта пауза ещё сохраняется, но мы пока точно не знаем сколько она продлится, сколько они смогут протянуть. Ведь такие вещи требуют юридического сопровождения. Мы должны компенсировать затраты «Иркутскэнерго» из бюджета области. Если и дальше так пойдёт, люди разом просто получат счета безо всяких скидок.

– Есть ощущение, что всё брошено на самотёк.

– При этом нам озвучивают стандартное объяснение: экономия бюджета. Но разве можно экономить в таких случаях? Тем более имея профицит в 9 миллиардов рублей. Мы ведь не самый нищий субъект, мягко говоря. Конечно, мы могли бы быть ещё богаче при более эффективном управлении территорией. Но даже при нынешней ситуации у нас есть деньги, чтобы на таких вещах не экономить.

– Во время заседания комиссии по контрольной деятельности ЗС, где рассматривали ситуацию с аэропортом, очень ясно прозвучала позиция регионального правительства. Оно ставит себя и регион в позицию жертвы, которую постоянно обижают федеральные власти. Это выгодная позиция для того, чтобы объяснять свои провалы перед жителями, но невыгодная с точки зрения развития региона. Мы не проявляем инициативу, не предлагаем проекты. А потом обижаемся, когда нас исключают из федеральных программ и критикуют.

– Аэропорт – это не единственный и не первый случай. Один из вопиющих примеров – «Усольехимпром». Мы ведь не вошли в программу этого года только потому, что минприроды региона не успело оформить нужные документы. На год отодвинулось решение огромной проблемы. Мэр вынужден был объявить режим ЧС. Нам пришлось ездить туда каждый месяц, собирать правоохранителей, природоохранные службы, прокуратуру. Пригласили туда руководителя Росприроднадзора Светлану Радионову. Она увидела всё своими глазами и сравнила ситуацию там с экологическим Чернобылем.

Только благодаря этому процесс сдвинулся, и в результате мы смогли войти в федеральную программу. Уже сейчас нас туда включили. Правда, деньги появятся только на следующий год, но это значительные средства – 1 миллиард 760 миллионов рублей на утилизацию и обеззараживание цеха ртутного электролиза. Ещё ряд объектов нужно обследовать. Мы получим на это федеральные средства.

Так что у Федерации деньги есть, нужно только прийти и попросить. И в случае с аэропортом они тоже были. В 2015 году 100% акций международного аэропорта Иркутск были переданы из федеральной собственности в областную с целью повышения эффективности авиатранспортного сообщения в Иркутской области. Правительство подписало соглашение, взяло на себя обязательства построить новый узел, привлечь инвестиции, увеличить пассажиропоток до 3 миллионов человек в год. В федеральной целевой программе было предусмотрено 23 миллиарда рублей на модернизацию и строительство иркутского аэропорта.

Но потом Иркутск не выполнил свою часть обязательств, и на этом всё закончилось. То есть мы фактически потеряли огромные деньги и возможность построить новый аэропорт. В прошлом году, очевидно, под выборы, губернатор заложил там первый камень, но дальше-то ничего не сдвинулось. Аэропорт столицы такого региона представляет собой заштатную конструкцию, которая не отвечает никаким современным требованиям. А если говорить о международной его части, там вообще музей должен быть. Однако там по три часа в духоте маринуются пассажиры, прилетевшие из-за границы. Я сейчас даже не говорю о туристах, которых мы вот так встречаем. Но за своих-то ещё больше обидно. Всё как в юмористических постановках, когда человек возвращается на Родину, и она его сразу встречает полным набором «удобств».

– Но по отчётам правительства получается, что аэропорт работает хорошо, прибыль растёт, пассажиропоток тоже.

– Аэропорт зарабатывает не потому, что хорошо работает. Просто у нас нет выбора, мы все вынуждены пользоваться его услугами. Аэропорт – это визитная карточка, лицо региона, и здесь нам с вами гордиться абсолютно нечем. Я уж не говорю о плачевном состоянии северных аэропортов. У нас такое отношение к северам, как будто там не наши люди живут. Поэтому, если говорить об успешном развитии области, о её инвестиционной и туристической привлекательности, то строительство нового авиаузла – это одна из стратегических задач, которые перед нами стоят. И мы сделаем всё для решения этого вопроса.

– Каким образом? Пока получается, что мы об этом только говорим.

– У нас есть специально созданная комиссия по расследованию ситуации с аэропортом, которую мы будем заслушивать на следующей неделе. Есть рычаги воздействия на исполнительную власть, которая демонстрирует апатию по отношению к проблемам, связанным с авиасообщением. И это касается не только аэропортов. Речь идёт о маршрутной сети, о субсидировании перевозок, восстановлении, ремонте и приведении в нормальное состояние северных аэропортов. Это комплекс проблем, которые не решаются никак.

– По Байкальску примерно такая же ситуация. Мы все вспомнили про угрозу схода селей, которая нависла над Байкальском и над самим Байкалом. Ведь было даже решение суда, которое должно было принудить правительство сделать селезащиту. И всё равно нет даже проекта.

– БЦБК – это вообще уникальная история. Губернатор попросил у президента полномочия по ликвидации накопленных отходов, по развитию территории. Президент такие полномочия предоставил. Результат известен. Не сдвинулось с места ничего.

Все занервничали, лишь когда возникла угроза схода селя. Насколько она была серьёзная – сказать сложно. Если учёные говорят, что она есть, наверное, это так. В любом случае к ней надо готовиться и надо понимать, что она означает с учётом возможных последствий. Если 6,2 миллиона ядовитых отходов окажутся в Байкале, это будет катастрофа. Вопрос нужно решать в любом случае. Ну нельзя хранить рядом с Байкалом отходы производства. Имея работающую программу и федеральное финансирование – это и вовсе преступно. Кроме того, Байкальск – это прекрасная рекреационная территория, которая никак не используется, кроме горнолыжной трассы зимой.

Для рекультивации территории понадобится не один год. Если мы с вами всё это начнём, через пять лет сможем прийти к какому-то результату. Но для этого нужно работать. Если бы эта работа началась сразу после получения президентского поручения, сейчас мы бы видели результаты. Может быть, через год на месте лигниновых карт была бы зелёная лужайка или сосновый питомник.

Александр Гимельштейн:

– Мы видим, что губернатор и большая часть его кабинета уже месяц сидят в Тулуне. При этом там не было никого в первые дни после наводнения. Насколько полезно это «тулунское сидение» с точки зрения эффективности управления? Законодательное Собрание работает с правительством в постоянном режиме, как решаются текущие вопросы? Например, мы видим, что север горит, и регион явно не справляется с тушением пожаров.

– Насколько эффективно находиться всё это время в Тулуне для всего состава правительства, я не знаю. Но я знаю, что, несмотря на это, в зоне затопления огромное количество недовольных. Что касается пожаров, могу сказать одно: ветер дует не в сторону Иркутска и нет острого ощущения, как всё плохо. Но всё плохо. С этим ведут борьбу МЧС, армия. Но что делает область?

Елена Трифонова:

– Этот год работы Законодательного Собрания показал возможности и силу представительной власти. И в этой связи закончить хочется вопросом. В какой степени Законодательное Собрание работает с представительными органами местного самоуправления? Ведь не позволять развиваться коррупции в исполнительной власти, в том числе и муниципальной, могут только законодатель и представительные органы.

– Мы выстраиваем партнёрские взаимоотношения с нашими представительными органами в муниципальных образованиях. Проводим муниципальные часы, когда приглашаем мэров, депутатов и руководителей представительных органов муниципальных образований на обсуждение каких-то вопросов, которые касаются территорий. Это сельское хозяйство, транспортная инфраструктура, многие другие вопросы, которые мы обсуждали. Законодательная и представительная власти – это одна система, которая должная работать на благо Иркутской области как единый, целостный механизм. Потому что фактически мы являемся напрямую избранниками жителей области и должны работать в их интересах.

Александр Гимельштейн:

– Ну и совсем напоследок. Не похоже, что вы в отпуске. Что делает депутатский корпус летом?

– Работает. Этим летом у нас работы много…

– И уже не в качестве вопроса. Я на самом деле под большим впечатлением от той программы гуманитарной помощи, которую депутаты Законодательного Собрания реализовали по затопленным территориям. Хотелось бы, чтобы руководство региона это как-то оценило. Мы знаем, как сутками там работала Наталья Дикусарова. И не одна она. Хотя председатель комитета по бюджету и не обязана вроде такими вещами заниматься. Мне кажется, это здорово. Наверное, губернатор должен был отметить этих людей. Но… Хотя бы руководство Законодательного Собрания это может сделать и сказать спасибо депутатам.

– Спасибо и вам за такую оценку. Мы ведь здесь работаем не за грамоты.