Нескольких дней проливных дождей в отрогах Саян оказалось достаточно для того, чтобы горные реки вышли из берегов и затопили часть города. Было эвакуировано больше сотни жителей. Река Солзан сорвала технологический мост между промплощадкой БЦБК и городом. Главную опасность при этом представлял канализационный коллектор, который проходит по опорам моста. Он выдержал удар стихии, но образовался свищ, через который фекальные стоки всё-таки попали в реку.

Тревожная ситуация сложилась на шлам-лигниновых картах Солзанского полигона, где хранятся отходы деятельности БЦБК. Хранилища наполнились водой, которая грозила пойти поверх бортов. На площадку срочно вернулись сотрудники Росгеологии, запустили земснаряды и начали восстанавливать ирригационную систему карт. Главная сложность возникла на 13-й карте, куда свозится бытовой мусор со всего Байкальска. Тем не менее на этот раз повезло – дожди прекратились, опасность миновала. Но никто не знает, сколько времени нам отпущено на утилизацию отходов БЦБК. Сегодня здесь сложился такой клубок противоречий, распутать который очень сложно.

Когда деревья стали большими

В результате деятельности Байкальского ЦБК накоплено около 6,5 млн тонн шлам-лигнина и прочих отходов.

– Что такое 6,5 миллиона тонн или кубометров? – задаёт риторический вопрос руководитель Байкальского центра гражданской экспертизы Юрий Фалейчик. – Вы Иркутскую плотину ГЭС видели? Так вот – в ней 12 млн кубометров грунта. Вот и представьте себе.

По большому счёту лигнин – это не самые опасные отходы, они отнесены к четвёртому – предпоследнему – классу. Их можно захоронить без нейтрализации. Биологические процессы бесконечны, они и сейчас идут в картах. А через 200 лет лигнин сначала зарастёт ряской, потом камышом, кустами и деревьями. Но для этого нужно много времени. А вот времени у нас нет, и это связано прежде всего с местоположением полигона.

– С одной стороны – Хамар-Дабан, а с другой – Байкал, – напоминает Юрий Фалейчик. – Карты как раз попадают под удар воды, которая сходит из узкого ущелья в речку Осиновку, огибающую Солзанский полигон. Для хранения отходов хуже места не придумаешь. Кроме того, это место селеопасное.

Собственно, такое уже случалось. Разрушительный поток сошёл с гор в 1971 году. С тех пор прошло 48 лет, и деревья стали большими. Это очень важно, потому что именно древесные стволы со временем образуют заломы, удерживающие потом массу ила, песка и камней. Со временем селевая масса накапливается в местах заломов и при малейшем толчке может сорваться и ринуться вниз. Этим толчком может стать землетрясение, хороший ливень – или просто накопится какая-то критическая масса. В Байкальске во время последнего паводка уже отмечали резкое падение уровня воды в реках. Это как раз может свидетельствовать о создании таких заторов.

Кроме того, мы зашли в длительный многоводный цикл, и 2019 год нам показал свои «зубы». Учёные моделировали ситуацию, которая может сложиться при сходе селя. Вывод простой – снос солзанского лигнинового хранилища в Байкал. Для экологической системы Байкала нагрузка может оказаться критической. Соединения хлора и ядовитые газы, такие как сероводород, способны убить байкальскую микрофлору, а следом всю флору и фауну. Замутнение воды повлечёт за собой прогревание и смену теплового режима. Последствия этого трудно поддаются просчёту. Но природное явление, которое мы привыкли называть Байкалом, мы бы однозначно потеряли, по крайней мере – его третью часть.

«Партия, дай порулить»

Экологические проблемы в Байкальске, как водится, густо замешаны на финансовых и политических интересах. На сегодняшний день кредиторской задолженностью остановленного БЦБК владеют две структуры – «БазЭл» и ВЭБ. Актив незавидный, если учесть феноменальное давление общественности и пристальное внимание мирового сообщества к тому, что происходит на Байкале. Всё это понимает федеральное правительство, которое создало специальную программу «Охрана озера Байкал и социально-экономическое развитие Байкальской природной территории на 2012–2020 годы». В рамках программы уже истрачено 8 млрд рублей, но через год её действие завершается.

Первый проект рекультивации отходов БЦБК был выполнен оператором закрытия комбината – компанией «ВЭБ Инжиниринг» – за 131 млн рублей. Предусматривалось омоноличивание отходов из карт Солзанского и Бабхинского полигонов. Деньги были освоены, а вот проект не получился. Он не прошёл натурные испытания и был заблокирован на этапе прохождения государственной экологической экспертизы в 2013 году.

Затем в игру вступил губернатор Иркутской области Сергей Левченко. В 2016 году он обратился к президенту и попросил передать правительству Иркутской области полномочия заказчика по федеральной целевой программе «Охрана озера Байкал на 2012–2020 годы» по ликвидации накопленного экологического ущерба от деятельности БЦБК.

– У советского комсомола был такой лозунг: «Партия, дай порулить», – говорит Юрий Фалейчик. – Мне кажется, губернатор пришёл в Кремль и сказал: «Дайте мне порулить». Ему и дали. Вот только вместе с рулём губернатор получил всю ответственность, с которой не справился. Сегодня об этом можно серьёзно говорить.

Постановлением премьер-министра РФ подрядчиком на выполнение работ на БЦБК было назначено ОАО «Росгеология». Это мощнейшая структура с огромным научным, кадровым и техническим потенциалом. Так что выбор подрядчика никого не удивил. Удивительно было, когда региональным правительством был заключён контракт с этой структурой на основе… старого, не принятого к реализации проекта.

– Полгода мы потратили на то, чтобы понудить исполнителей и правительство региона откорректировать техзадание по этому контракту и внести в него пункт по разработке нового проекта или доработке старого, – рассказывает начальник отдела по надзору за исполнением законов об охране природы Байкальской природоохранной прокуратуры Светлана Ермаченко. – Направляли представления миприроды и минимуществу Иркутской области, Росгеологии. Выезжали на место, чтобы установить то, что уже давно установлено: реализовать контракт в старом виде невозможно.

– Заключив контракт, в основу которого был положен заведомо нерабочий проект, правительство впервые продемонстрировало непрофессионализм, – считает Юрий Фалейчик. – Не приходится сомневаться в том, что заказчик был осведомлён, что проект нерабочий.

В заключении Контрольно-счётной палаты РФ, которая проводила проверку исполнения ФЦП, указывается, например, что цена контракта была необоснованной. Ведь она рассчитана, исходя из стоимости мертворождённого проекта. Соответственно, такая сделка имеет все признаки притворной и на этом основании должна быть расторгнута.

Тем не менее весной 2018 года под давлением природоохранной прокуратуры к контракту было подписано дополнительное соглашение. В нём появился ещё один странный пункт, суть которого сводится к тому, что Росгеология обязуется разработать проект рекультивации за свой счёт, без выделения дополнительного финансирования.

– Мне совершенно непонятно, как такое может быть, – говорит Юрий Фалейчик. – Тем более непонятно, зачем Росгеология подписала такой пункт. Очевидно, что это какая-то афера как со стороны заказчика, так и со стороны исполнителя.

Очевидно, Росгеология тоже понимала, что реализовать проект нельзя, поэтому никогда не вела речь о получении монолита. Вместо этого компания начала отрабатывать использование технологии фильтрации и прессования сухого остатка после флокуляции коллоидного шлам-лигнина для перевозки за пределы Центральной экологической зоны Байкала. Технологическое оборудование оказалось достаточно эффективным, но низкопроизводительным. Чтобы ликвидировать с его помощью лигнин, потребовалось бы 14 лет. Взяв на себя выполнение проекта ликвидации накопленного Байкальским ЦБК вреда за свой счёт, Росгеология не оценила сложность выбора технологии нейтрализации и переработки отходов производственной деятельности комбината.

При этом правительство, хотя и продекларировало необходимость вывозить обезвоженный шлам-лигнин, площадку для этого не предоставило. Странная идея перевезти отходы в район села Моты вызвала бурю возмущения среди местных жителей вплоть до создания «Фронта спасения села Моты». Обсуждение идеи быстро свернули.

Примерно в это время между правительством и Росгеологией было подписано ещё одно дополнительное соглашение. Сроки разработки проекта были сдвинуты на 30 июня. Росгеология взяла на себя обязательства провести госэкспертизу проекта. Фактически исполнитель вынужден был сделать повторные изыскания.

Лигнин в бочках и ведёрках

Между тем обсуждение проблемы вокруг Байкальска вышло в публичное пространство. Этому способствовало создание общественной организации «Байкальский центр гражданской экспертизы», которая в сентябре 2018 года инициировала первые публичные слушания на тему: «Текущее состояние дел по ликвидации накопленных загрязнений остановленного БЦБК». Резолюция слушаний содержала важную рекомендацию: привлечь других разработчиков технологий утилизации шлам-лигнина с обязательным проведением опытно-промышленных испытаний.

– Мы не увидели никакой реакции от правительства, зато рекомендации научного и экспертного сообщества услышала Росгеология, – отмечает Юрий Фалейчик. – «ВЭБ Инжиниринг» действительно открыл сбор методик по утилизации шлам-лигнина. Наш лигнин разошёлся по всей стране – в бочках, ведёрках и пробирках – в качестве опытного материала. В итоге были отобраны 62 заявки на утилизацию всех видов отходов, накопленных на промплощадке.

Но после этого процесс пришлось затормозить. Стало понятно, что проектирование невозможно закончить без проведения опытных испытаний. Однако организовать их нельзя без участия заказчика и дополнительного финансирования.

Стоит отметить, что на исполнение контракта был выделен аванс в размере 287 млн, из них истрачено 50 млн. Однако прокуратура провела проверку и потребовала эти деньги вернуть. Формально действие контракта было заблокировано на период внесения корректировок в техзадание.

Между тем кое-какие работы были исполнены. В частности, Росгеология провела повторные изыскания и по результатам этой работы в феврале 2019 года поставила целый ряд вопросов перед заказчиком, то есть перед правительством области. Нужно было учесть уточнённые объёмы отходов, сделать паспортизацию ранее не учтённых загрязнений (а такие имеются до сих пор), решить вопросы энергоснабжения площадки. С тех пор прошло полгода, но ни один вопрос не решён.

– Что делать в этой ситуации? – задаёт риторический вопрос Юрий Фалейчик – Наша организация провела повторные общественные слушания 30 мая. Было выработано предложение собрать группу экспертов, которые из всех поступивших заявок выберут наиболее перспективные. Среди них были технологичные и понятные, но были очень экзотические. Мне, например, очень нравится технология по переработке шлам-лигнина с помощью дождевых червей. Может быть, это работает, если в стакан лигнина добавить полстакана дождевых червей. Но сколько червей нужно, чтобы переработать 6,5 миллиона тонн отходов?

Особый пункт в резолюции был посвящён необходимости создания селезащиты в Байкальске и Слюдянском районе. Правительство Иркутской области так и не заказало проект и не приступило к защите территории от селей. Вместо этого осенью 2018 года Высокогорному геофизическому институту Росгидромета была заказана работа по обоснованию возможности схода селей и выработке рекомендаций по селезащите. Парадокс заключается в том, что аналогичный проект уже имеется. Теперь в правительстве области лежат два отчёта с подтверждением селеугроз и набором аналогичных рекомендаций по селезащите. Но к созданию самого проекта ещё никто не приступал.

– Мы направляли запрос в правительство и недавно получили ответ, – рассказывает Юрий Фалейчик. – В нём говорится, что создана рабочая группа по доработке технического задания для проектирования селезащитных сооружений. Это означает, что пока нет даже техзадания и деньги в бюджете на его разработку не заложены.

Ситуация сложилась патовая. Не решая вопросы подрядчика, загружая его бесплатным проектированием, губернатор вдруг делает очень странное заявление. На сессии Законодательного Собрания 19 июня он заявил о намерении найти другого исполнителя. Примечательно, что постановлением правительства РФ именно Росгеология определена в качестве единственного исполнителя работ по рекультивации площадки БЦБК. Каким образом глава региона намерен обойти этот документ и сменить подрядчика – отдельный вопрос. В конце концов, относительно иркутского аэропорта тоже есть постановление правительства РФ, однако губернатор его совершенно безнаказанно игнорирует.

Тем не менее на заявления губернатора ориентируются все его подчинённые. А Росгеология и вовсе вздохнула с облегчением. Предприятие, и без того поставленное в невыгодные условия, тут же сократило работников в специально созданной структуре «РГ-Экология». Весь персонал получил официальные уведомления об увольнении с 8 сентября.

При этом нового подрядчика никто не называет, зато губернатор озвучил название альтернативной технологии по утилизации лигнина – термолиз. Отходы предлагают куда-нибудь вывезти и сжечь.

– Я подсчитал, что одна только перевозка лигнина будет стоить нам 7,5 миллиарда рублей, – комментирует идею Юрий Фалейчик.

В России метод термолиза используется в одной точке и одной организацией. Это место в Нижегородской области, называется оно «Чёрная дыра» – стихийная свалка промышленных отходов. Термолиз – чрезвычайно дорогая и низкопроизводительная технология.

Производительность установки термолиза, которую используют в Нижнем Новгороде, – 2,5 кубометра в час. Объём работ у них – всего 71 тысяча кубометров. Но у нас около 6,5 млн «кубов» лигнина, то есть в 90 раз больше. Стоимость работ по «Чёрной дыре» 7 млрд рублей. Умножим на 90 и получим свыше 600 млрд рублей. При этом плюсом – средства на перевозку, обезвоживание и рекультивацию территории. При этом надо помнить, что, взяв обязательства по рекультивации, Иркутская область подписалась на софинансирование из областного бюджета. И объём софинансирования довольно высокий – 25%. В случае с термолизом это больше 150 млрд руб., которые надо отвлечь из областного бюджета. Очевидно, что предложен очередной нереализуемый проект. Кстати, реальных шагов по смене подрядчика правительством сделано не было.

Пока сель не грянет

На фоне всех этих сложностей и грянул гром. Когда затопило Тулун и Нижнеудинск, не только учёные и эксперты осознали реальность возможной катастрофы, но и жители области – и в первую очередь Байкальска. Все вдруг увидели, насколько мы беззащитны перед стихией, тем более если не пытаемся эту защиту создать. Поэтому, когда второй волной паводка накрыло уже Байкальск, иллюзий не было ни у кого.

На промплощадку комбината срочно вернулась Росгеология, которая уже успела официально попрощаться, поблагодарить СМИ за сотрудничество и уведомить сотрудников компании «РГ-Экология» о сокращении. Однако никто не знает, что будет дальше. Вернулась Росгеология в качестве подрядчика или «пожарной команды» – вопрос открытый. Кроме туманных заявлений губернатора, который подумывает о смене исполнителя, реальных шагов в этом направлении предпринято не было.

– Сейчас нужно очень быстро оценить последствия наводнения, – говорит Юрий Фалейчик. – Разрушен мост через реку Солзан, произошёл надрыв канализационного коллектора, который идёт по опорам моста. В какой-то момент появилась информация о том, что в реках упал уровень воды. Это может говорить о том, что в горах возникли заторы. Именно они провоцируют сходы селей. Нужно немедленно провести обследование русел рек и принять решения. Наконец, нужно собрать интеллект – пригласить учёных, инженеров и с учётом собранной информации принимать технологические решения о том, что делать дальше.

Пока не ликвидированы последствия наводнения в Тулуне, Нижнеудинске, Байкальске, рано назначать виновных. Но хочется напомнить, что в Уголовном кодексе есть статья 358 – «Экоцид». Деятельность или бездеятельность должностных лиц, которая повлекла или может повлечь за собой экологический ущерб в особо крупных размерах, карается лишением свободы на сроки от 12 до 20 лет. Происходящее в Иркутской области, в частности в Байкальске, уже может быть рассмотрено через призму этой статьи.

– Я считаю, что виноватые уже есть – и называть их можно, – говорит Юрий Фалейчик. – Вина за ситуацию в Байкальске прежде всего лежит на губернаторе и правительстве Иркутской области. Природоохранная прокуратура вынуждена была через суд заставить правительство принять на себя полномочия по проведению селезащитных мероприятий в Байкальске. Но это всё равно не было сделано. При этом Росгеология спокойно соглашается с происходящим, а Министерство природных ресурсов РФ до сих пор не вмешивается в ситуацию, хотя тревожные звоночки из региона поступают наверх постоянно.