«Фильм «Перл-Харбор» помнишь? – заговорщически улыбается заведующий филиалом «Солдаты Отечества» Музея истории г. Иркутска имени А.М. Сибирякова Сергей Трофименко, показывая металлический «цветок» с четырьмя лепестками. – Это взрыватель от японской авиабомбы». Действительно, очень похожая деталь, показанная крупным планом, угрожающе свистит при вращении в одной из сцен блокбастера. Следующий кадр – мощный взрыв разламывает линкор «Аризона» на две неравные части. И хотя, как любой человек, учивший в школе историю, помнишь, что СССР и его союзники сражались против общих врагов, это знание почему-то не так просто связать с конфликтом 1939 года на Халхин-Голе. Как и то, что в боях на монгольской земле иркутяне непосредственно участвовали вместе с уроженцами других городов и районов нашей области. Один из них, старший лейтенант Васильев из Братска, служивший в 11-й танковой бригаде, и вовсе стал узнаваемым символом конфликта на Халхин-Голе – именно он пожимает руку улыбающемуся монгольскому солдату на известной фотографии, которую в соседней стране тиражируют на футболках и других сувенирах.

Иркутянин, он же краснодарец

«В целом можно сказать, что иркутянам повезло, – говорит старший преподаватель кафедры истории России исторического факультета ИГУ, секретарь Иркутского регионального отделения Российского военно-исторического общества Александр Ануфриев. – Очевидно, нашу область рассматривали как базу для комплектования дивизий второго эшелона. Здесь была сформирована 114-я стрелковая дивизия, которая в Великую Отечественную войну стала Свирской Краснознамённой. В 1939 году она находилась в глубоком тылу в Улан-Баторе, а когда конфликт на Халхин-Голе закончился, была выведена в Забайкалье. Но всё равно можно говорить лишь об относительном везении: ребята потом попали на Великую Отечественную, где многие из них полегли». Немало уроженцев Иркутской области служило и в 11-й танковой бригаде, которую во время боёв у горы Баин-Цаган 3 июля 1939 года бросили на японские позиции без поддержки артиллерии и пехоты. Потери соединения были колоссальными: подбиты или уничтожены 77 машин из 133, погибли 135 человек.

Среди наших земляков, погибших в боях на Халхин-Голе, конечно, были и представители других родов войск. Например, родившийся в 1892 году Яков Сидоров, который умер от ран 19 августа 1939 года, служил в 17-м понтонно-мостовом батальоне. «Его точно призвали из запаса», – отмечает Ануфриев. В самом деле, 46-летний мужчина среди молодых людей, которые в массе своей родились в 1915 и 1916 годах и которым к началу конфликта исполнилось 23 или 24 года, – явление не рядовое. Хотя в списках встречаются фамилии тех, кому к тому моменту было уже за тридцать.

Александр Ануфриев, работавший в Российском государственном военном архиве, насчитал 100 выходцев из Иркутской области, которые погибли в Монголии. «С большой долей вероятности, наверное, процентов 95, это окончательная цифра, – подчёркивает он. – Подняты все списки погибших. Другое дело, что иногда сталкиваешься с недостатками учёта: лётчик Виталий Юрецкий родился в Иркутске, что указано в послужном списке, но в документах о потерях она значится в качестве уроженца Краснодарского края и там же внесён в книгу памяти. Ещё несколько человек родились в Кабанском районе, который ранее входил в состав Иркутской губернии, поэтому мы их посчитали своими». Среди погибших есть и те, кто родился и вырос в областном центре. В частности, Иван Ярый, дослужившийся до заместителя политрука, жил в тринадцатой квартире дома № 20 на улице Степана Разина. Сегодня тот же адрес носит школа №17. Однако двухэтажный дом № 22 на Степана Разина, по данным Фонда капитального ремонта Иркутской области, был построен в 1917 году, и в нём насчитывается 15 квартир. Соседнее здание появилось только в 1951 году, а пятиэтажка на углу с Российской – в 1957-м.

В перечне есть также фамилии людей, живших на улице 5-й Армии в Иркутске. В одном ряду с ними – выходцы из Черемхова, Усолья-Сибирского и Усть-Кута, а также многие другие. Сотня человек кажется не такой большой цифрой по сравнению с более чем тысячью забайкальцев, не вернувшихся из боёв на Халхин-Голе. Но каждый заслуживает памяти. «Я надеюсь, что мы всё же создадим сайт, на который выложим информацию о них, – говорит Ануфриев. – Но по всей логике надо выпустить книгу памяти, причём не только по Халхин-Голу, но и во всем предвоенным конфликтам: иркутяне участвовали и в боях на Хасане, и в Зимней войне. Сегодня отсчёт начинается с Великой Отечественной, а это в корне неправильно».

Монгольское эхо Первой мировой войны

Архивные материалы лягут в основу выставки, которая откроется в «Солдатах Отечества» в начале августа. Их дополнят артефакты, которые заведующий филиалом Музея истории Иркутска привёз из мемориально-поисковой экспедиции «Халхин-Гол – 2019». Она проходила с 12 по 28 июня. Поисковики из пяти городов и регионов России – из Москвы, Великого Новгорода, Санкт-Петербурга, Иркутской области и Забайкальского края – работали в районе боёв у Баин-Цагана. Здесь они подняли останки двух советских воинов, обследовали места падения японского и советских самолётов, а также установили обелиск на месте гибели лётчика 70-го истребительного авиаполка Анатолия Савина.

«В Иркутске такого нет нигде – я, по крайней мере, знаю только муляж этого предмета», – демонстрирует Трофименко одну из находок. В его руках РГ-14 – ручная граната Рдултовского образца 1914 года. Форма вполне привычная – кто-то даже вспомнит деревянные учебные макеты с занятий по военной подготовке. Но вместо чеки – клавиша на рукояти. Цилиндрический корпус сделан из жести, внутри – металлическая решётка с крестообразными прорезями, которая при взрыве разлеталась на две сотни осколков. Взрывчатого вещества, само собой, нет – никто не станет выставлять в музее действующее боевое оружие.

«Такие гранаты у нас производила мастерская Хейфеца, которая располагалась на углу современных улиц Карла Либкнехта и Дзержинского, – рассказывает заведующий «Солдатами Отечества». – В 1916 году Илья Хейфец получил подряд на производство этих гранат. Запчастей к ним у нас тьма – найдены при работах в том доме. Халхин-Гол, видимо, был закатом этих гранат – они считались устаревшими, поэтому в основном использовались РГД-33». Тем не менее один из погибших бойцов, останки которого подняли поисковики, был вооружён в том числе двумя гранатами Рдултовского.

Из той же серии гильзы от снарядов калибра 76,2 мм, привезённые из Монголии. «Один выпущен из «трёхдюймовки» – дивизионной пушки образца 1902/30 годов, второй – из полковой пушки образца 1927 года», – уточняет Трофименко. На ведущем пояске от первого 32 выреза, которые совпадают с нарезами ствола. На «стакане» второго их только 24, к тому же он немного короче. Маркировка показывает, что он был произведён задолго до того, когда полковая пушка была принята на вооружение. Если точнее, то в 1916 году, когда Российская Империя размещала заказы на производство снарядов в США, Великобритании и Франции. В 1936 году боеприпас переснарядили, а ещё через три года его выпустили по японским позициям. Так же, как и бронебойный снаряд калибра 45 мм, гильзу от которого Трофименко привёз в Иркутск вместе с болванкой. «Думаю, боеприпасов для «сорокапятки» довольно много в коллекции любого военного музея, – замечает он. – Но нам повезло, что на гильзе частично сохранилась маркировка. Плюс мы впервые нашли боевую часть от бронебойного снаряда Б-240, который использовался как для танковых орудий, так и для противотанковой артиллерии». Коллекцию «Солдат Отечества» пополнили гильзы от 37-миллиметровых японских снарядов, применявшиеся в этих же двух качествах. Обе уже после отстрела изорваны осколками – свидетельство того, сколь напряжёнными были бои.

«Вполне возможно, Холину «помогли»

Среди «железа», которое пополнит экспозицию, встречается ажурная конструкция – каркас фонаря кабины японского самолёта. Есть и детали поменьше – часть диска от авиационного пулемёта, крышка цилиндра двигателя, отдельные фрагменты фюзеляжа. «Человек, который занимается подъёмом самолётов на Новгородчине, предположил, что это разведчик Кi-15», – рассказывает заведующий «Солдатами Отечества». Конструктивно он практически идентичен лёгкому бомбардировщику Ki-30. Оба самолёта выпускала компания Mitsubishi, оба состояли на вооружении военно-воздушных сил cухопутных войск Императорской армии Японии под обозначением «Тип 97», обоими был укомплектован 10-й сэнтай – эскадрилья, участвовавшая в конфликте на Халхин-Голе. Шестёрка разведчиков также числилась в 12-м сэнтае, который воевал в Монголии.

Историк авиации Вячеслав Кондратьев пишет, что рано утром 27 июня 1939 года дежурное звено истребителей 22-го полка сбило Ki-15 у аэродрома в Тамсаг-Булаке, однако японские источники не подтверждают потерю этого самолёта. Согласно им, в тот день был сбит бомбардировщик Ki-30. Ещё один самолёт того же типа они потеряли под Баин-Цаганом 3 июля 1939 года, тогда же советские истребители с зенитчиками записали на свой счёт два Ki-15. «Со стопроцентной уверенностью сказать, какая именно это машина, мы сегодня не можем – она не в том состоянии, – продолжает Трофименко. – Но предполагаем, что это всё-таки был разведчик: мы нашли обломки от двух разных биноклей, и мысль о том, что их использовал экипаж двухместного бомбардировщика, звучит странно. На некоторых деталях осталась маркировка, и в том случае, если удастся выйти на японские источники, что-то можно будет утверждать точно».

Загадку поисковикам подбросили и фрагменты советских самолётов. С И-15бис Анатолия Савина из 70-го истребительного авиаполка всё ясно: лейтенант погиб в воздушном бою 27 июня 1939 года. Причины катастрофы И-16 Павла Холина из 22-го истребительного авиаполка остаются тайной. По официальным документам, он разбился при заходе на посадку. Однако в каркасе фонаря «Ишака» поисковики обнаружили пулевое отверстие. Оно расположено спереди справа под углом в 50–60 градусов – выглядит так, будто вражеский истребитель спикировал сверху и выпустил очередь. К тому же исследователь авиации Владимир Савончик пишет, что лейтенант Холин погиб в воздушном бою. «Может быть, отверстие – это полученная ранее пробоина, которую не стали заделывать, – предполагает Трофименко. – Каких-то жизненно важных вещей под ним в кабине нет: двигатель находится спереди, органы управления чуть позади. Но вполне возможно, что Холину «помогли». Хотя атака отрицается».

Остались только палочки

Стремясь показать обе стороны конфликта, заведующий «Солдатами Отечества» привёз из Монголии практически полный комплект снаряжения японского пехотинца. В нём и простреленная каска, и котелок с чашкой, и фильтр от противогаза, и коробочка с ветошью и смазкой для винтовки, и фляжка в одну пинту – производство более вместительных наладят позднее, в годы второй мировой войны. «Ещё должны быть палочки для еды», – добавляет Трофименко. Несмотря на то что их изготавливали из дюраля, найти достаточно мелкий и недолговечный предмет не так просто. В отличие, скажем, от котелка и ёмкостей, которые входили в один комплект с ним. Дело в том, что использовать крышку от него как полноценную тарелку было нельзя – мешали прорези по бокам, сделанные под ушки для крепления рукоятки. Поэтому вместе с котелком солдат получал не только дюралевую чашечку для питья, но и отдельную тарелку. Снаряжение советских воинов было более простым и технологичным – немаловажное обстоятельство в условиях тотальной войны, когда простота массового производства чего бы то ни было для нужд армии становится стратегическим преимуществом.

Для полного счастья не хватает разве что японской униформы и стрелкового оружия. Но тех предметов, которые уже пополнили музейную коллекцию, более чем достаточно для того, чтобы представить, какие силы сошлись на монгольской земле за считанные месяцы до начала крупномасштабной войны в Европе.