В Иркутск Мавил приехал по приглашению организаторов фестиваля «День Ч» – Центра немецкого языка имени Вильгельма фон Гумбольдта и магазина «Кукуля». Фестиваль был посвящён визуальному книжному искусству, генеральным партнёром выступила Иркутская нефтяная компания. Берлинцу Мавилу чуть за 40, и он одна из самых известных фигур современного мира комиксов. В 1997 году он поступил в Высшую художественную школу Berlin-Weissensee, в 2002 году один из первых его комиксов – «Давай останемся друзьями» – стал его же дипломной работой. Комикс был напечатан и удостоен независимой премии ICOM. Сейчас комиксы Мавила переведены на русский, польский, английский, испанский, французский, чешский, корейский, голландский, бразильский и другие языки. В России книги немецкого автора выходят в издательстве «Бумкнига».

«Я родился практически у Берлинской стены»

Мавил – это сокращение от реальных имени и фамилии: Маркуc Витцель. «Это приём французских авторов комиксов, когда берутся начальные буквы имени и фамилии и соединяются, – говорит он. – Вы знаете автора «Тинтина» – бельгийца Эрже (Herge)? Это сокращение от Жоржа Проспера Реми. Вот я и последовал примеру французов». У Мавила два любимых рисованных героя – это симпатичный неудачник Мавил, который обычно действует в реальных или полуреальных историях, и альтер-эго автора заяц Supa-Hasi, которому предназначены полностью выдуманные истории. Мавил работает и как художник-репортёр берлинских газет, где регулярно появляются его комиксы. Его книги печатает знаменитое берлинское издательство «Репродукт». Как говорит сам Мавил, это самое большое из малых издательств Германии – или самое малое из больших, занимающихся выпуском комиксов.

Мавил любит путешествовать, особенно на велосипеде. Немец объездил половину бывшего Советского Союза на велике. Был в балтийских странах, Азербайджане, Грузии… Не раз посещал Россию. Пять лет в школе в Восточном Берлине он как-то умудрялся делать вид, что учит русский язык, который был тогда обязательным. Однако на выходе оказалось, что русский он не знает. Признаётся, что знание языка очень помогло бы в путешествиях по бывшим странам СССР, однако сейчас он может произнести только какие-то простые фразы типа «Большое спасибо» и «Добрый день». И ни слова больше. «Если бы моя учительница по русскому увидела меня сейчас, она мне дала бы подзатыльник», – говорит он.

– В каком возрасте у вас появилось желание рисовать?

– Первый комикс, который сохранили мои родители, я нарисовал в восемь лет. Это была история о роботе и ангеле. Персонаж робота появился как детская реакция на исторические – социалистические – события, это были мои представления о будущем, футуристические идеалы. А за фигурой ангела стоят церковные, религиозные истории.

– С тех пор, с восьмилетнего возраста, сколько вы комиксов нарисовали?

– Уфф… Сложно подсчитать. Я всегда рисовал – и для школьных газет, и для разных проектов. Я рисовал для официальных журналов, для самиздата. Но если оценить примерно, то пару тысяч страниц я нарисовал. Рисунок, с одной стороны, – это моя работа, если у меня есть дедлайн, то я работаю над этим каждый день. С другой стороны, есть мои личные проекты, книги, здесь я работаю по вдохновению. Как придут идеи.

– «Киндерланд» – это история о вашей жизни? Главный герой похож на вас?

– Да, главный герой, Мирко Ватцке, – это, конечно, отчасти я. А если брать в процентном соотношении, это на 30% автобиографическая история, на 70% – выдуманный герой. Если бы это был полностью автобиографический, не придуманный персонаж, то что я делал в его возрасте? Я сидел дома и рисовал. Это была бы абсолютно скучная история. Когда я рисовал комикс, нашёл свой дневник детских лет. Начал читать и был жутко разочарован тем, что я там понаписал. Я писал, как встал, пошёл в школу, поел, помылся. Это было абсолютно уныло. Мне пришлось вдохнуть в автобиографию жизни и добавить в эту историю… истории.

– Мы ровесники, но у меня ощущения от 1990-х годов наверняка другие, нежели у ребёнка из Восточного Берлина. Какие они были у вас?

– Самые драматичные для меня моменты, воспоминания я полностью воспроизвёл в «Киндерланде». Всё то, что я тогда переживал, я попытался отразить. То, что для взрослого может быть пустяком, мелочью, для ребёнка – драма. Меня тогда занимали конфликты, ссоры в школе, проблемы в семье, всё я перенёс в эту историю. Если брать историческое событие – падение Берлинской стены, это тоже есть в моей истории.

Я родился в той части Берлина, которая находится практически в непосредственной близости от Берлинской стены – в её западной части. Как и многие дети, я рисовал, но если мои ровесники перестали это делать, когда подросли, я по-прежнему рисовал. Мои родители сохранили рисунок пиратского корабля с большим количеством деталей, который я сделал в детстве. В Восточной Германии было мало комиксов, а если что и было, то доставлялось это нелегально из Западной Германии. Я всё это хорошо ощущал – вот эту стену и это разделение. Падение Берлинской стены для меня лично было очень важным событием. В Восточной Германии появились копировальные аппараты, которые были запрещены, потому что на них могли размножать опасные книги. Тогда-то я и начал ходить в копицентры, сам размножать свои рисованные истории и распространять их среди своих друзей, в школе. Я тогда не знал, чем хочу заниматься, и родители отправили меня в школу искусств, надеясь, что меня там чему-то научат и я стану дизайнером. Я очень удивился, когда оказалось, что я сам могу решать, чем заниматься, что я хочу рисовать. Так комикс и стал моим дипломом.

А в «Киндерланде» показаны кадры из моего детства: я выходил из дома, немного проходил вперёд, дальше был супермаркет, а за ним ничего, там была стена. По ощущениям это как если бы ты вырос на полуострове. Другой кадр из моего детства: социалистические постройки и разрушенные дома. Мой герой ходит в церковь, что в моё время было не запрещено, но это было необычно, такой «андеграунд». Я не первый раз в России, но каждый раз мне очень интересно просто гулять по улицам, я открываю что-то новое, есть много уголков, которые мне напоминают моё детство. Если раньше я срисовывал героев с себя, со своих друзей, мне не нужно было совершать какие-то изыскания, то для «Киндерланда» была проведена серьёзная работа: я изучал, что тогда носили, какие были имена, какие вещи, игры.

Если читать комикс Мавила даже бегло, поймёшь, что он очень близок нам, детям последних советских лет. В «Киндерланде» можно найти много «пасхалок» из нашего детства. Это и жёлтые «Икарусы» с их ободранными сиденьями – такие ездили и по СССР, и по Восточному Берлину. Это и электронная игрушка «Ну, погоди», где волк гоняется за яйцами, и классический треугольный пакет молока. «Киндерланд», кстати, продаётся и в подарочном издании. Как советские книги – в красном переплёте с золотым тиснением мордочек трёх героев книги. Всё это напоминает троицу Маркс – Энгельс – Ленин, которую Мавил наблюдал в детстве в дворцах и на улицах. Задняя обложка классического, не «золотого» издания книги тоже прекрасна. «Над рисунком на задней обложке я работал три дня, – говорит Мавил. – И вот книга вышла, меня позвали на радио, ведущая задаёт мне вопрос… Я сижу перед микрофоном, книга передо мной на столе… Я смотрю на нарисованную колонну, поднимаю глаза выше по рисунку и понимаю, что перспектива прорисована абсолютно неправильно! Я был так поражён, что даже не помню, как ответил на вопрос ведущей. Так что если вы будете покупать книгу, то никому об этом не рассказывайте».

«Я стараюсь, чтобы не было скучно»

Автограф-сессия от Мавила всегда тянется очень долго. Он не подписывает книги, а, как принято у авторов комиксов, делает маленький рисунок. Он настолько тщательно прорабатывается, что на одну такую «подпись» Мавил тратит от 5 до 7 минут. Зато такой автограф вы не увидите больше нигде. Каждый уникален и не повторяется.

– Для вас лично что такое комикс? И почему вы выбрали такой способ самовыражения?

– Возможно, есть люди, которые рисуют лучше, чем я, рассказывают гораздо более интересные истории, чем я. Но я думаю, что немного таких людей, которые могут делать то и другое одновременно. И в этом моё большое преимущество. Я большой фанат кино и, возможно, когда-нибудь сниму фильм. Представьте, как интересна одна только сцена, когда в фильме идёт снег. Но в чём преимущество комикса? Чтобы снять эту сцену в фильме, нужны искусственный свет, съёмка, актёры и прочее, целая система, которую нужно организовать. И я испытываю большое уважение к тем людям, которые всё это могут. А в комиксе ты можешь нарисовать снег, и всё происходит гораздо быстрее.

– Сталкивались ли вы с тем, что комиксы считают детским, несерьёзным жанром?

– Да, понадобилось долгое время, чтобы комикс смог отвоевать, так скажем, место под солнцем и получить внимание читателей. Теперь в Германии начали издавать комиксы под рубрикой «Графические новеллы», и это было сделано, чтобы снять ярлык «Комикс – это несерьёзная история». В последнее время комиксы заняли достойное место на книжных ярмарках, полках книжных магазинов из-за того, какие темы там поднимаются. Это повседневные истории или серьёзные социальные вопросы. Часто ко мне подходят люди на книжных ярмарках и говорят: «Вообще, комиксы я не люблю, но именно ваши графические новеллы мне нравятся». В Германии в последние годы комиксы уже не считаются несерьёзной литературой.

– У нас это называют «графическим романом».

– Мне это кажется смешным, но если такая стратегия поможет комиксам пройти к читателю, пусть будет.

– Вы делаете какие-то отсылки к другим книгам, фильмам, комиксам?

– Да, это, в принципе, наблюдается у многих авторов комиксов. Эта сцена не такая уж и большая, она обозрима, и очень часто в комиксах можно наблюдать какие-то шутки над коллегами.

– Как создаётся комикс?

– Я стараюсь сделать так, чтобы не было скучно мне и чтобы не было скучно моим читателям. Один раз я по заданию редакции нарисовал, как выглядит день автора комиксов. Я встаю, иду на работу, сажусь и жду идей… Иногда везёт, идея витает в воздухе, и надо только её оформить. А иногда уже дедлайн, и тут ты понимаешь: надо начинать. Вот когда идея оформилась, я начинаю со стори-борда, или, если по-русски, раскадровки. Решаю, сколько плашек, панелей размещается на странице. Я переставляю их местами, пока не буду удовлетворён результатом. Потом оставляю историю полежать пару дней, затем беру её снова, читаю и смотрю, доволен ли тем, что вижу, через два дня или нет. Иногда я делаю это сам, или бывает удача – появляется кто-то другой, кого я прошу прочитать. А потом что-то меняю. Если история слишком затянута, я убираю пару кадров, а если нужны напряжение, интрига, кульминация – ищу новые пути. Всё это время история находится в черновике, а когда я доволен, перехожу к чистовику.

Классические авторы комиксов делают прорисовку карандашом и затем, будучи уверенными в каждой линии, в каждом рисунке, проходят эти линии снова, но уже ручкой или тушью. Я рисую сразу карандашом, потому что верю в идею, во вдохновение именно этой первой линии. В ином случае рука может просто онемень, закостенеть, и не будет полёта. На отсканированных рисунках карандашные линии из серых становятся чёрными. А потом открывается «Фотошоп», нажимается одна волшебная кнопочка, и всё становится цветным! На самом деле всё не так. Это было бы чудом. Приходится самому экспериментировать с цветами, оттенками. Но «Фотошоп» опасен тем, что ты можешь заплутать в коридорах экспериментов.

– Комикс – это искусство?

– Как художника я не могу себя позиционировать, потому что где видит произведение художника зритель? В музее. Вот он стоит, смотрит и пытается интерпретировать: «Что же художник имел ввиду?» Я скорее ремесленник, человек, который делает что-то своими руками для людей. И своё искусство рисовать комиксы я вижу в том, чтобы сделать историю понятной. Потому я организовываю много семинаров, воркшопов о том, как рисовать комиксы. Как сделать так, чтобы вот эта химия комикса так функционировала, чтобы читатель не занимался долгой интерпретацией. Авторы комиксов, конечно, с одной стороны, занимаются бизнесом, мы продаём комиксы, но с другой – мы все как большая семья. Часто мы устраиваем фестивали комиксов, сами стоим за прилавками, таскаем коробки с книгами, на первых порах сами рисовали плакаты, оформлявшие выставку комиксов. Если что-то нужно – помочь друг другу, сделать что-то необходимое для продвижения, мы вместе, мы сила.

– На чьих работах вы учились?

– Своими учителями я могу назвать французов. Я не фанат голливудских фэнтези-историй. Французы очень хорошо умеют рисовать какие-то повседневные, бытовые истории. Это касается и современных авторов комиксов, и уже ставших классикой. Такие авторы есть в самых разных странах. Это, например, Кристоф Блан, современный французский автор, американец Билл Уоттерсон, бельгиец Андре Франкен, такая классика бельгийского комикса. Кстати, его знаменитый комикс «Спиру и Фантазио» в России до сих пор не издан. Француз Леви Трондхайм – современный автор, один из зачинателей альтернативного комикса 1990-х годов. И сейчас он уже признанный классик. В классической французской традиции комиксы издавались в виде альбомов, и это был скорее фикшн. А в 1980–1990-х годах появились художники, которые начали рассказывать о повседневности, о реальных историях, то есть делали то, чего не делал никто никогда до этого. Очень важно, что они сами и придумывали истории, и рисовали их. Меня часто спрашивают, зачем я каждую историю рисую и раскрашиваю сам? Почему не найму студентов-практикантов? На самом деле это не так просто: зелёненькая травка, голубенькое небо… Ты не просто рисуешь, ты работаешь как автор со своей собственной историей.

– То есть комиксов, где работают литератор и художник, мало?

– Как раз наоборот, во Франции таких много. А вот альтернативный комикс, когда один человек делает и то и другое, – это как раз новое направление.

– Здесь, в Иркутске, уже что-нибудь нарисовали?

– Да, накидал что-то для себя, когда с друзьями вечером выходили в город. Возможно, придут идеи, вдохновение. Как правило, после путешествия, поездки я пишу историю для какого-то журнала, газеты. По следам путешествия оформляю вот такой рисованный репортаж. Мне бы хотелось создать книгу историй, разворачивающихся в дороге, некие роуд-муви. Это будут рассказы о путешествиях на велосипеде. Такая смесь реальных историй с выдумкой, как у меня всегда и бывает.