Иркутск с точки зрения энергетики уникален: на 624 000 местных жителей приходится одна теплоэлектроцентраль. Ни в одном другом городе, который сопоставим с ним по численности населения, нет ничего подобного. В Барнауле работают две ТЭЦ, в Ульяновске – две плюс незавершённая третья, которая функционирует в качестве котельной, в Хабаровске и Ярославле – по три. Конечно, на «подхвате» у Ново-Иркутской ТЭЦ есть несколько крупных котельных, но вопросы к надёжности схемы теплоснабжения города это не снимает, равно как и не решает проблему возникновения энергодефицита в недалёкой перспективе. Последняя в начале девяностых годов прошлого века стояла как никогда остро: если сегодня на нужды потребителей требуется около 2000 Гкал/ч, то в отопительном сезоне 1989-1990 годов нагрузка достигала 3600 Гкал/ч.

«В январе в Улан-Удэ, который имеет в системе теплоснабжения один теплоисточник, из-за поставки на ТЭЦ омского мазута (он зимой при транспортировке становится, как битум, вязким и не сливается из цистерн) в домах температура не поднималась выше 5–7 градусов, – рассказывал директор Сибирского отделения «ВНИПИэнергопром» Вадим Неродов в марте 1991 года.– Люди замерзали в каменных многоэтажках. Была бы построена Улан-Удэнская ТЭЦ-2, этого бы не произошло, так как их сети закольцованы. Аналогичный случай был зимой в Благовещенске, где также единственный теплоисточник. Решение о строительстве второго крупного теплоисточника [в Иркутске] продиктовано не только острым дефицитом тепла в Ленинском и Куйбышевском районах, но и необходимостью повышения надёжности системы теплоснабжения». Так Вадим Григорьевич пытался убедить читателей «Восточно-Сибирской правды» в необходимости размещения угольной ТЭЦ-8 в пригороде, на участке между деревней Вдовино и селом Мамоны. Однако её проект был отклонён ещё на стадии технико-экономического обоснования. Под давлением «зелёных» из числа общественных активистов совет комитета по экологии администрации Иркутской области принял такое решение в феврале 1992 года. Четверть века спустя, 21 апреля 2017 года, «Сибирский энергетик» подробно писал об этом.

Обсудить нельзя реализовать

А 12 марта 1993 года заведующий сектором природоохранного энергоснабжения зоны Байкала Сибирского энергетического института Александр Кошелев уже в заголовке статьи в «Восточке» призывал: «Послушаем и поговорим спокойно». Призыв точно не был лишним: восемью днями ранее президиум Иркутского научно-технического общества энергетиков и электротехников (ИНТОЭ), в состав которого входил Александр Алексеевич, одобрил предложение «обсудить на расширенном пленуме в порядке постановки идею строительства в Иркутске подземной атомной станции как источника теплоснабжения города». Мысль эту подал генеральный директор «Иркутскэнерго» Виктор Боровский, занимавший свой пост в девяностых.

Мотив у руководителя предприятия был вполне понятный – областному центру был нужен ещё один крупный источник тепла. Почему атомную станцию теплоснабжения могли подать как безальтернативный вариант? «Угольные котельные на существующих технологиях строить больше нельзя, нужно закрывать и существующие «дымилки», – отвечал на этот вопрос Кошелев. – Природный газ для производства тепла – это бы энергетики с удовольствием взяли, но тепло надо сегодня, а газ – он не раньше послезавтра, к тому же утверждённые запасы его не так велики, чтобы досталось ТЭЦ и котельным столько, сколько нужно. Вот и остаётся уповать на уголёк. Да, работы по новым технологиям его сжигания с кардинальным уменьшением выброса вредных газов, по совершенствованию очистки от них дымовых газов в «Иркутскэнерго» ведутся. Постоянное внимание уделяет ИНТОЭ природоохранным исследованиям».

Из тех же соображений – защиты окружающей среды и снижения воздействия на неё – энергетики из научно-технического объединения отбрасывали строительство новых электрокотельных как вариант развития системы теплоснабжения Иркутска. Расчёты показывали: чтобы они обеспечили потребности города, для выработки электричества на тепловой станции, которое потом превратится в тепло, нужно сжечь примерно в два раза больше угля, чем для производства тепла непосредственно на ТЭЦ. Задействовать Иркутскую ГЭС, которая выдаёт гораздо более чистую с точки зрения экологии энергию, возможности не было: суммарная расчётная мощность котельных оценивалась в две трети её установленной мощности. Следует добавить, что в начале девяностых изменился принцип образования цены электричества, так что превращение его в тепло стало экономически невыгодным. В общем, заключал учёный, приемлемой альтернативы ТЭЦ-8 не просматривалось. Но против неё резко выступили «зелёные», так что от проекта пришлось отказаться. Возможно, потому и возникла идея, содержавшая определённую долю провокации: общественность, негодовавшая по поводу воздействия угольного теплоисточника на природу, слишком хорошо помнила про Чернобыльскую аварию. «Атомная электростанция, да ещё подземная… – заканчивал мысль Александр Алексеевич. – Конечно, она удовлетворяет всем трём непременным требованиям к крупномасштабным промышленным объектам: не дымит, не гремит, не пахнет. Но есть и ещё один вопрос, который должен прорабатываться для любого объекта (а уж про атомный что и говорить): каковы могут быть последствия выхода объекта из-под контроля (если попроще, то взрыва!), если даже вероятность этого выхода абсолютно невероятна? Вот и решили энергетики представить общественности идею подземного атомного источника теплоснабжения сразу же, как в своём кругу сочли эту идею заслуживающей внимания. Повторяю: именно внимания, обсуждения на корню!»

«Скорее всего, не панацея»

Реакция общественности не заставила себя ждать. «С кем ни делюсь новостью о возможном строительстве в Ангарске, Братске, Иркутске подземной атомной электростанции, у всех одна реакция – испуг, – писала журналистка «Советской молодёжи» Ольга Куклина 18 марта 1993 года. – И первое, что вспоминается, – Чернобыль!» Надо отдать должное нашей коллеге, которая, побывав на расширенном совещании учёных и энергетиков, постаралась изложить позиции всех сторон. «Конкретные шаги по строительству подземной АЭС мы пока делать не собираемся, – уверял, в частности, Боровский. – Мы лишь ознакомили научную общественность Иркутска с идеей, которая имеет право на существование. Только если учёные убедятся, что ПАЭС – достойный вариант, будем поворачивать к нему общественное мнение».

О том же говорили и сотрудники Центрального научно-исследовательского института имени академика А.Н. Крылова, подчеркнувшие, что не получали заказ на выполнение проектных работ. Участие специалистов старейшей в России организации в области судостроения объясняется просто: в НИИ, которое сегодня именуется Крыловским государственным научным центром, среди прочего разрабатывали атомные подводные лодки и силовые установки для них. С учётом необычной компоновки теплоисточника – АЭС должна была расположиться под землёй на глубине как минимум 50 метров – мысль привлечь именно их выглядела логичной. Для дополнительной защиты от радиации кораблестроители предложили укрепить глиной стенки котлована, в котором разместилась бы станция. Поскольку Иркутск находится в сейсмически опасной зоне, продумали они и защиту от подземных толчков. Наконец, было решено, как уберечь от прорыва 18 тысяч тонн воды, циркулирующих в трубопроводах атомной электростанции.

Согласно презентации петербуржцев, все строжайшие требования безопасности были соблюдены. Кроме того, предполагалось использовать серийные технические решения, львиную долю которых уже успели не раз испытать на атомном флоте. «Да, в этом меня можно легко убедить, – соглашалась Куклина. – Но, как дилетант, я могу так же споро всё перечеркнуть одним аргументом: ничто, созданное человеком, не идеально – всего не предусмотришь… К тому же, если для Санкт-Петербурга подземная АЭС – единственный выход из положения (в 2003 году нужно выводить из строя наземную АЭС, своих нефти, газа, угля Санкт-Петербург не имеет), то для Иркутска ПАЭС, скорее всего, не панацея». Четыре энергоблока Ленинградской атомной электростанции, которые были введены в эксплуатацию в 1973–1981 годах, к слову, модернизировали, в полтора раза продлив ресурс, изначально составлявший 30 лет.

«Альтернативными» энергоресурсами пренебрегать не следует»

Вернёмся, однако, к ситуации в Иркутске. В том, что панацеей для города не является и «зелёная» энергетика, Кошелев убеждал читателей «Восточно-Сибирской правды» 1 июня 1993 года. Востребованна она в удалённых территориях региона, которые не входят в зону централизованного электроснабжения, но не в областном центре. Небольшие речушки обладают достаточным потенциалом для строительства малых ГЭС, ветровые электростанции можно устанавливать там, где слабее ощущается влияние господствующего в Иркутской области Сибирского антициклона, солнечные панели можно использовать на побережье Байкала. «Альтернативными» энергоресурсами в нашей области пренебрегать не следует, несмотря на имеющиеся действительно гигантские мощности ангарских ГЭС и ТЭЦ, запасы угля, – резюмировал Александр Алексеевич. – Только не надо рассматривать солнце, ветер, геотермию и прочее как альтернативу традиционной энергетики: не «вместо», а «вместе» – только так!»

Атомная электростанция в Иркутске в этом контексте не упоминалась. Вообще, газеты писали про неё на удивление мало. Хотя позже Кошелев сообщал, что по городу ходили тревожные разговоры, сопровождавшиеся «письмами с горячими протестами тех, кто не был на обсуждении» идеи на заседании президиума ИНТОЭ. Возможно, их, как уверял учёный, действительно публиковали. Но в указателе «Литература об Иркутской области» за 1993 год содержатся сведения о пяти газетных статьях, посвящённых подземной АЭС. Одну из них, написанную обозревателем по экологическим вопросам Георгием Кузнецовым, «Восточно-Сибирская правда» обнародовала 23 октября под зловещим заголовком: «Атомная тень над Иркутском». «Подробности, если честно, уже не помню, – говорит Георгий Иванович сегодня. – Помню только, что идея построить атомную станцию была и что от неё довольно быстро отказались».

«Тоже интересно, а главное – дешевле»

Об этом стало известно уже поздней осенью 1993 года. В номере от 12 ноября «Восточка» свела на второй полосе мнения Кошелева и Кузнецова. «Не будет дискуссии по причине простой: среди энергетиков города, учёных и инженеров нет специалистов в области АЭС и, насколько я знаю, нет апологетов сооружения такой станции в Иркутске ни на земле, ни под землёй, ни под водой, ни на небе! – писал первый из них, заведовавший сектором в Сибирском энергетическом институте. – Думаю, я не открою сильно большой секрет, если скажу: ставя на обсуждение общественности «еретическую» идею об атомном источнике тепла, члены президиума ИНТОЭ, руководство «Иркутскэнерго» имели цель специальную – привлечь внимание общественности города, умершее по случаю победы над ТЭЦ-8, к проблемам его теплоснабжения, показав, что сплошное отрицание без сбалансированных, применяемых, практически реализуемых предложений может привести, когда нас клюнет жареный петух холода, к выбору вот такого вот достаточно реализуемого варианта, где «всё хорошо, прекрасная маркиза, за исключеньем пустяка».

При этом подобная формулировка не означала, что от идеи отказались окончательно. По крайней мере, Кошелев настаивал на том, что её не следует просто так отбрасывать. «Помня о Чернобыле и представляя бурю возмущения, я всё же предлагаю: давайте-ка вот просто так, на уровне здравого смысла, не будем отвергать идею о подземном атомном источнике теплоснабжения, а проработаем её с разных сторон, проведём соответствующие расчёты, сейсмологические и геологические изыскания, – завершал он статью в «Восточке». – Для нашего города всё это нужно. Можно что-то интересное, полезное найти. Ну а что касается АЭС как таковой, её технологии, конструкции – на разработку этого нам деньги и время наших специалистов тратить не надо: если дело дойдёт, то мы, иркутские специалисты разного профиля, это всё внимательно посмотрим, при необходимости привлекая зарубежных экспертов, которые отнесутся к этому, можно быть уверенными, очень и очень серьёзно, ибо «крышка» от подземного котла может и им на голову упасть».

Однако общественность не устраивал даже такой вариант. Именно такое мнение высказал Кузнецов, который до того пообщался не с одним экспертом и активистом. «Ну какой же это здравый смысл – потратить «просто так», по принципу «авось что и найдём», сотни миллионов рублей при очень поверхностных расчётах и исследованиях или даже миллиарды при глубоких исследованиях для удовлетворения чьего-то любопытства, – писал Георгий Иванович. – Насчёт сотен миллионов и миллиардов рублей – это не я придумал. Это экономисты, с которыми я консультировался, которым предложение Кошелева зачитал, такие цифры назвали. Подумалось: а может, лучше провести расчёты и исследования на предмет выращивания в Иркутске всяких бананов, ананасов и кокосовых пальм? Выращивать их на самом деле никто, конечно, не будет, но тоже интересно, а главное – дешевле, глубокого бурения не потребуется».

А газ и ныне там

Таким было последнее упоминание концепции подземной атомной станции для отопления Иркутска в газетах. До официальных документов эта идея и вовсе не дошла. Однако проблема зависимости города от одной крупной ТЭЦ осталась, несмотря на то что потребление энергии существенно сократилось и до сих пор не восстановилось. «После 2016 года ожидается дефицит электрической мощности в регионе, а в Иркутске – и тепловой мощности, – констатировала четыре года назад группа исследователей из Института систем энергетики имени Л.А. Мелентьева СО РАН во главе с заместителем директора учреждения по науке Валерием Стенниковым. – Ликвидация этого дефицита, как и инновационные преобразования, – целеполагающая установка перспективного развития области». Конечно, экономическая обстановка с 2014 года изменилась, и это сопровождалось спадом спроса на тепло и электричество в Иркутске и во всём регионе. Тем не менее спрос на тепловую мощность в городе очень велик. Разработчики актуализированной редакции схемы теплоснабжения Иркутска указывают, что мощность всех источников «нетто» в 2017 году составила 2674,7 Гкал/ч, а суммарная нагрузка со стороны потребителей – около 2013,8 Гкал/ч.

В случае Ново-Иркутской ТЭЦ эти показатели достигают 1662 Гкал/ч и 1406,2 Гкал/ч. Договорная, а не фактическая нагрузка станции и вовсе превосходит её возможности. При этом остаётся вопрос надёжности и резервирования – теплоэлектроцентраль по-прежнему одна. Чтобы его решить, в «Иркутскэнерго» предлагают построить до областного центра тепломагистраль от ТЭЦ-10, которая расположена под Ангарском и работает в конденсационном режиме, вырабатывая только электричество. Стенникову и его коллегам этот проект «не представляется бесспорным», поскольку станция «максимально подготовлена к несению электрической нагрузки, а перевод в теплофикационный режим лишает её указанных преимуществ». По мнению учёных, наиболее перспективным вариантом является развитие газовой генерации, в том числе газотурбинной ТЭЦ на правом берегу Ангары. «Однако в связи с нерешённым вопросом о сроках и самой целесообразности газификации города, а также из-за неопределённости уровня цен на газ этот вариант развития теплоснабжения не утверждён, и его реализация выходит за пределы 2020 года», – констатируют они в статье для журнала «Регион: экономика и социология», опубликованной в 2014 году. То есть, как и четверть века назад, «тепло надо сегодня, а газ – он не раньше послезавтра».