«Восточка» тех лет – это дружный коллектив журналистов-единомышленников. По вечерам в нашем доме часто собирались замредактора Петров, журналисты Гоберник, Файбушенко, Гонта и другие. Мама заваривала чай, и такие застолья иногда заканчивались заполночь. Писатель Константин Седых приносил первые главы романа «Даурия» на рецензию папе, поэт Молчанов-Сибирский оставил папе сборник стихов с дарственным посвящением. А тем временем уже полным ходом шли аресты невесть откуда взявшихся «врагов народа». Страх начал проникать и в журналистские круги: по утрам, приходя на работу, с тревогой оглядывались. Так было до февраля 1938 года, когда в ночь на 11 число раздался стук в двери квартиры моего папы и он был арестован. Утром уже оказалось, что была арестована за исключением двух журналистов вся редакция газеты «Восточно-Сибирская правда». По формулировке органов, было раскрыто «вражеское гнездо» в журналистских кругах. Это для органов было особенно значимо – раскрыть не одного врага, а коллектив.

При аресте забрали именное оружие папы, которым его наградил командарм Блюхер за участие в освобождении Дальнего Востока от японских интервентов, вывезли пианино, забрали облигации и фотографию деда в ермолке. После ареста для семьи начались ежедневные многочасовые стояния у окошечка НКВД: хотели что-либо узнать о судьбе папы. Всё было безрезультатно, а мама меньше чем через месяц после ареста папы родила меня…

Тогда мы ещё надеялись, что папа жив и обязательно вернётся. Так говорили в злосчастном окошечке, принимая очередную передачу. И так продолжалось до 1956 года, когда Военная коллегия Верховного суда СССР отменила постановление НКВД СССР от 5 сентября 1938 года за отсутствием состава преступления (английский и японский шпион, который должен был уничтожить завод имени В. Куйбышева и сельское хозяйство Иркутской области). После этого мне разрешили познакомиться с делом папы. Вспоминаю тот ужас, который я испытал, сидя в небольшой пустой комнате в здании на улице Литвинова один на один с расстрельным делом папы. Казалось, потоки крови струятся по стенам этой комнаты и нечеловеческие крики боли висят в воздухе.

В деле были маленькая бумажка – донос с неразборчивой подписью, затем фамилии членов «тройки», вершившей «праведный» суд, – Орлов, Горячев и Троицкий, а также 5 листов допросов, в которых следователь Дьячков вырывал признания у папы. 28 ноября 1938 года папа был расстрелян. Осталось дело № 5124 с грифом «Хранить вечно». Где-то в конце 1956 года прислал маме письмо бывший зам. редактора « Восточки» Петров, в котором на большом листе корявым почерком значился один вопрос: «Где наши?» Из «наших» на свободу вышел только он, да и то умер через два месяца.

Такова эта жуткая эпопея… Но до сих пор мы храним память о людях, безвременно сгоревших в костре государственного беззакония.