«Нам хотелось бы пожелать конференции всесторонне рассмотреть проблему верхнего Ангарского каскада, – обращался 11 августа 1958 года со страниц «Восточно-Сибирской правды» главный инженер Иркутской ГЭС Алексей Богун-Добровольский к участникам регионального совещания по развитию производительных сил Иркутской области. – Здесь много ещё интересных вариантов, таких, которые могут значительно улучшить использование бесценного дара природы – Ангары. Большие возможности открываются перед энергетикой Восточной Сибири в связи с удешевлением себестоимости добычи твёрдого топлива». Примечательно, что в дни работы регионального совещания Иркутское водохранилище наполнилось до проектной отметки. Алексей Иванович видел в этом определённый символизм, «ведь наша ГЭС, можно сказать, является детищем прошлой конференции». Правда, на конференции по изучению производительных сил Иркутской области 1947 года академик АН СССР Александр Винтер говорил о необходимости принятия плана первоочередного строительства Байкальской станции, предполагаемый створ для которой находился выше по течению. Но какой бы ни была конфигурация всего Ангарского каскада и его первой ступени, им в тот раз посвятили несколько докладов, в том числе один, прозвучавший на пленарном заседании.

«Много видных учёных»

Областная партийная пресса в самом конце июля и начале августа 1947 года столь же пристальное внимание уделила и самой конференции. Летом 1958-го ситуация повторилась. Ещё 3 июля в рубрике «Накануне конференции по развитию производительных сил Восточной Сибири» появилась статья о перспективах цветной металлургии в Иркутской области. Через десять дней секретарь Иркутского обкома КПСС Борис Щербина сообщал, что «на региональное совещание поставлено 133 доклада, которые в основном будут обсуждаться на 11 секциях». Председателем одной из них – энергетической – был главный инженер «Иркутскэнерго» Лев Небрат. На конференции, стартовавшей по завершении регионального совещания, аналогичную секцию возглавлял директор Всесоюзного государственного проектного института «Гидроэнергопроект» Андрей Вознесенский – отец известного поэта-«шестидесятника», стихи которого были впервые опубликованы в том же 1958 году. В общей сложности во время неё работало 13 отраслевых секций, в программе значилось 421 выступление.

О развитии гидроэнергетики газеты писали уже как о свершившемся факте, поэтому в «подготовительных» статьях акцент во многом сместился на перспективы добычи угля и его использования в тепловой энергетике. К примеру, в номере «Восточки» от 16 июля 1958 года главный инженер треста «Черемховуголь» Иннокентий Паншин сообщал о том, что разработка месторождений Черемховского бассейна «может вестись наиболее эффективно только открытым способом, подземная же разработка будет постепенно свёртываться». В свою очередь, журналисты газеты, обращаясь к теоретикам и практикам за информацией специфического характера, не забывали и о бытовых деталях предстоящей конференции. «В Иркутск скоро съедется много видных учёных страны, – писал кто-то из них в заметке, опубликованной 18 июля без упоминания автора. – Наш город должен стать для них гостеприимным домом. Для культурного обслуживания участников конференции, для участия в концертах из Москвы приглашается ряд актёров и музыкальных коллективов. Иркутский книготорг в эти дни откроет широкую продажу книг местного издания. Готовят дополнительные экспозиции геологический, исторический, краеведческий, художественный, Байкальский музеи. Организуются также тематические выставки по каждой секции. Для проведения заседаний сейчас готовятся помещения». Для энергетической секции, в частности, отвели клуб имени Дзержинского.

«Уникальная гидроэнергия и дешёвое топливо»

В день открытия регионального совещания – 11 августа – официальный печатный орган Иркутского обкома КПСС целиком посвятил ему три из четырёх полос. «Ввод в эксплуатацию теплоэлектроцентрали в Ангарске (современной ТЭЦ-9. – «СЭ») и первенца Ангарского каскада гидростанций – Иркутской ГЭС – положит начало образованию мощной энергетической системы, на базе которой успешно начал развиваться целый ряд энергоёмких отраслей промышленности, – замечал на одной из них Небрат. – Однако дальнейшее развитие производительных сил области начнёт тормозиться отсутствием необходимой энергетической базы. Уже в 1958 году производственные мощности электростанций исчерпываются. Необходимо взять курс на тепловые электростанции и всемерно форсировать строительство Братской ГЭС».

То же на пленарном заседании говорил и первый секретарь Иркутского обкома КПСС Семён Щетинин, который среди нерешённых проблем называл «складывающийся отрицательный баланс электроэнергии». «Ведущим фактором индустриального развития области являются уникальная гидроэнергия Ангары и дешёвое топливо Иркутского угольного бассейна», – указывал он. И делал вывод, что перспективы области определяет «создание мощных гидравлических и тепловых электростанций». Их наличие создаст «большие экономические преимущества» для энергоёмких производств, в первую очередь для алюминиевой промышленности.

Хотя на региональном совещании обсуждали по большей части экономику, не обошлось без тем, связанных с экологией. Так, утром 14 августа прозвучал доклад начальницы строительной лаборатории строительного управления Ангарска Ольги Бененсон об использовании золы ТЭЦ в промышленном и гражданском строительстве. Но этот факт померк на фоне дебатов вокруг выступления главного инженера сектора Ангары Московского отделения «Гидроэнергопроекта» Николая Григоровича.

Доклад «Улучшение гидроэнергетической характеристики реки Ангары путём сооружения прореза в истоке» прозвучал днём ранее, но «серьёзному обсуждению» он подвергся вечером 14 августа на совместном заседании строительной секции с секциями энергетики, экономики и транспорта. В спор включились сотрудник Восточно-Сибирского филиала АН СССР Евгений Гречищев, главный инженер строительства Братской ГЭС Арон Гиндин и многие другие. И отношение к идее заложить у Шаман-камня 30 000 т аммонита и взорвать их, чтобы создать расщелину глубиной 25 м и «одолжить» у Байкала 120 кубокилометров воды, у подавляющего большинства специалистов было резко отрицательным. Хотя отказались от неё уже после регионального совещания по развитию производительных сил Иркутской области, завершившегося 15 августа 1958 года.

Задачи, решаемые народом

Конференция по развитию производительных сил Восточной Сибири стартовала через три дня. «Из всех экономических задач, решаемых нашим народом, одной из самых грандиозных и трудных является задача превращения Советского Востока в цветущий социалистический край», – подчёркивал председатель её оргкомитета – вице-президент Академии наук СССР Иван Бардин, выступая на пленарном заседании в областном драматическом театре. Но существенно помочь в её достижении должно было «наличие в Сибири огромных энергетических ресурсов и дешёвых каменных и бурых углей». Позже, на заседании профильной секции, профессор Вознесенский обращал внимание на то, что на территории Восточной Сибири сосредоточены половина гидроэнергетических ресурсов страны и более 60% запасов угля. Это обстоятельство создавало все предпосылки для развития в регионе энергоёмких производств.

«О бурном росте энергопотребления в Восточной Сибири говорит тот факт, что уже к 1965 году оно возрастёт примерно в четыре раза, в то время как по остальным районам страны – только в два раза, а в ближайшие 15–20 лет составит около 200 миллиардов кВт-ч, – цитировала «Восточка» доклад Вознесенского. – Энергетическая система Восточной Сибири явится важнейшим фактором для создания Единой энергетической системы Советского Союза».

Её основа – и мощные тепловые электростанции, и крупные ГЭС. «На первоначальном этапе разработки вопросов развития энергетики Восточной Сибири представлялось, что потребности этих районов в электроэнергии и мощности могут быть обеспечены в основном только гидростанциями в сочетании с ТЭЦ, работающими по теплофикационному режиму, – отмечал член-корреспондент Академии наук СССР Вениамин Вейц. – Тепловым электростанциям отводилась подчинённая, вспомогательная роль. Эти представления быстро рассеялись после первых проработок вопроса. Конденсационные электростанции призваны занять центральное место в ЕЭС Сибири».

Позже и от подобной идеи отказались в пользу более экономичного теплофикационного цикла, при котором вырабатываются и тепло, и электричество. Но в 1958 году учёный приводил в пользу своего тезиса серьёзный аргумент: себестоимость угля отдельных месторождений Канско-Ачинского бассейна составляет 10–15 рублей в пересчёте на тонну условного топлива, что делает его самым дешёвым сырьём в Советском Союзе. «По упомянутым проектным данным, себестоимость одного отпущенного киловатт-часа на станции мощностью 2,4 миллиона киловатт с агрегатами в 600 000 киловатт с блочной компоновкой станции с начальными параметрами пара 240 атмосфер составляет 1,06–1,39 копейки, – приводил расчёт Вениамин Исаакович. – Первая цифра при себестоимости угля в 10 рублей на тонну условного топлива, вторая цифра – при 20 рублях. Отдельные ГЭС в Восточной Сибири по показателям удельных капиталовложений приближаются к конденсационным электростанциям. Сейчас мы можем отметить, что себестоимость электроэнергии конденсационных электростанций в Восточной Сибири приближается к отдельным гидроэлектростанциям Сибири и ниже, чем на ряде ГЭС европейской части СССР».

По расчётам учёного, за 15 лет доля ТЭЦ в установленной мощности и выработке электричества в объединённой энергосистеме Сибири должна была вырасти до 60%. При этом, настаивал он, строить нужно станции исключительно с крупными энергоблоками, не ориентируясь на «относительно отсталую энергетическую технику» ввиду дешевизны угля. Технически возможные энергетические запасы Сибири он при этом оценивал в 105 ГВт мощности и 900 млрд кВт-ч годовой выработки.

«Возможные к строительству крупные ГЭС на основных реках Сибири оцениваются следующими цифрами: Ангара – 9 миллионов киловатт и 60 миллиардов киловатт-часов, Енисей – 18 и 123, Обь – 15 и 80, Лена – 23 и 130», – продолжал Вейц. Наиболее экономичными представлялись Усть-Илимская и Енисейская ГЭС, сооружение которых намечалось по завершении работ на Братской и Красноярской. «После этих двух станций будут на очереди Саянская и Осиновская ГЭС на Енисее и Богучанская ГЭС на Ангаре», – резюмировал академик. По факту в советские времена были возведены Усть-Илимская и Саяно-Шушенская ГЭС, Богучанку достроили уже в XXI веке, а от сооружения Среднеенисейской и Осиновской ГЭС отказались по экономическим соображениям.

Говоря о необходимости «рационально сочетать строительство гидравлических и тепловых электростанций», Вениамин Исаакович не забывал и о связях между ними, которые «являются технической основой создания» единой энергосистемы. Линии электропередачи 500 кВ должны были соединить Иркутск и Братск с Красноярском и далее выйти в сторону Кемерова и Новосибирска. «С особой остротой надо подчеркнуть задачу развития в Сибири распределительных сетей 220 киловольт и ниже, – заключал Вейц. – Это необходимое условие скорейшего вытеснения небольших и средних электростанций, требующих, как известно, единовременных и эксплуатационных затрат в несколько раз больших, чем на присоединение к ЕЭС отдельных – даже значительно удалённых – энергетических узлов».

Конечная цель масштабного сетевого строительства заключалась в объединении энергосистем Сибири, Урала и европейской части СССР, а «по мере освоения энергетических ресурсов Якутии и Дальнего Востока» – и подключении к ним других регионов. Всё это полностью соответствовало «выдающейся роли в решении основной экономической задачи в части увеличения производства электроэнергии на душу населения», которую Восточной Сибири в заключительном слове отвёл председатель Совета по изучению производительных сил АН СССР Василий Немчинов. Василий Сергеевич выступил на пленарном заседании 26 августа. А через несколько дней «Восточно-Сибирская правда», попрощавшись на своих страницах с высокими гостями, сообщила: 27 августа на место поставлен ротор последнего, восьмого, агрегата Иркутской ГЭС.