Вот, к примеру, сцена, описанная в сентябрьском приговоре областного суда. 25-летняя иркутянка Виктория Копылова, дождавшись, когда бывший сожитель, опьянев, отправится спать, вооружилась кухонным ножом и начала, как сказано в приговоре, наносить ему «множественные колото-резаные ранения в область груди и живота». В какой-то момент, оглядев кровавое месиво, женщина отбросила орудие преступления. Но не потому, что её ужаснула представшая перед глазами картина. Как она поясняла на предварительном следствии, ей показалось, что ножик слишком маленький. Тогда она вернулась в кухню, нашла там тесак побольше и вернулась к прежнему занятию. В это время от хрипов и стонов жертвы проснулся третий собутыльник, нынешний её сожитель Константин Скапинцев. «Что ты делаешь?» – изумился он, глядя, как орудует ножом его гражданская супруга. «Лучше бы помог, придержал ему руки», – услышал он в ответ от подруги жизни. Эти слова 37-летний мужчина воспринял «как призыв о помощи» – так он пояснял позднее следователю на допросе. Не в его, мол, правилах, отказывать женщине. Невозможно без содрогания даже представить такую картину, но он послушно лёг сверху на окровавленное тело и стал удерживать руки жертвы. А любимая женщина тем временем, зайдя со стороны головы потерпевшего, начала отпиливать её большим ножом. Перерезала сонную артерию, яремную вену, основание языка, мышцы шеи, устроив, как выразились эксперты, «массивную кровопотерю».

Парочка «трудилась» до тех пор, пока 24-летний хозяин квартиры не перестал стонать и шевелиться. Его смерть, как отмечено в заключении судмедэкспертов, «наступила на месте происшествия от резаного ранения шеи с повреждением крупных сосудов и колото-резаных ранений груди и живота, вызвавших массивную кровопотерю». Количество этих повреждений, «способных как в совокупности, так и каждое в отдельности причинить тяжкий вред здоровью потерпевшего по признаку опасности для жизни», трудно сосчитать – их перечисление заняло в приговоре полторы страницы. Всё это происходило в доме № 9 по улице Володарского в Иркутске в ночь с 24 на 25 февраля нынешнего года. Гражданские супруги пришли сюда вечером в гости на новоселье: пригласивший их молодой человек накануне снял в центре города квартиру в аренду.

Причина, заставившая ранее не судимую, никогда не привлекавшуюся ни к уголовной, ни к административной ответственности молодую женщину взяться за нож, звучала на фоне деталей этой кровавой драмы как-то уж совсем нелепо: бывший сожитель, оказывается, «оскорбил её в нецензурных выражениях». Да ещё помянул недобрым словом её сестру, которой уже не было в живых. Вот она и обиделась, услышав в свой адрес маты. «Возникли чувство ненависти и желание убить», – призналась Виктория Копылова в суде. И рассказала, что той ночью она специально дождалась, пока обидчик, опьянев, заснёт, чтобы порезать его на куски. Реакция её подельника, заставшего даму сердца за «мокрым делом», тоже вызывает шок. «Нет, – уверял он следователя на допросе, – я совсем не испугался, увидев её с окровавленным ножом. У меня было недоумение, но страха не было. Мне-то она ведь не угрожала». В самом деле, чего тогда пугаться? Не кисейная барышня, чтобы от вида крови в обморок падать. За всеми этими хлопотами прошла ночь. Занималось утро, когда Виктория и Константин убедились, что их жертва не подаёт признаков жизни. Они стали собираться «из гостей» к себе домой, в микрорайон Первомайский. Перед уходом Виктория по-деловому помыла ножик на кухне. А дома первым делом постирала одежду, заляпанную кровью.

Списать все эти жуткие подробности убийства на сильное алкогольное опьянение, вызвавшее у обычных вроде бы людей, далёких от криминальных кругов, какой-то сдвиг в мозгах, временное психическое расстройство, не получается. Судебная амбулаторная психолого-психиатрическая экспертиза признала подсудимых вменяемыми. Никаких отклонений психики, патологических эмоциональных состояний, расстройства личности, нарушений интеллекта, мешающих социальной адаптации и способности осознавать свои действия и руководить ими, специалисты у них не обнаружили. Да, гражданские супруги были в нетрезвом состоянии при совершении преступления, но, по убеждению экспертов, прекрасно понимали, что делают и зачем, отдавали себе в этом отчёт. Опьянение не помешало им запомнить в деталях, что они творили в роковую ночь. На предварительном следствии при проверке показаний на месте оба обвиняемых на манекене в присутствии своих защитников показали, как всё происходило. Виктория продемонстрировала, куда и с какой силой наносила удары ножом, какими движениями пилила шею своего бывшего сожителя. А Константин – как лежал на окровавленном теле, чтобы жене было ловчее убивать. «Почему не вызвал полицию или хотя бы не ушёл?» – спрашивал у него следователь. Он только пожимал плечами: «Не знаю».

Кстати, Скапинцева в суде положительно характеризовал руководитель бригады отделочников, в которой он работал без официального трудоустройства: хороший, мол, плиточник. Да и Копылова не была раньше замечена ни в чём предосудительном. Не работала, правда, но собиралась создать с гражданским мужем полноценную семью. Обычная, одним словом, пара. И причина для убийства выглядит как-то несерьёзно: обиделась на нецензурную брань. Да ведь её у нас даже в школьном дворе можно услышать, а уж взрослые в большинстве своём и вовсе не стесняются в выражениях, когда их переполняют негативные эмоции.

Задержали пару к вечеру того же дня. Труп обнаружила квартирная хозяйка. Она зашла отдать ключи новому жильцу и увидела его останки на кровати в луже крови. Уголовное дело было возбуждено по факту обнаружения трупа неустановленного мужчины с признаками насильственной смерти. Но, когда оперативники явились к подозреваемым домой, те сразу написали в протоколе, что согласны с задержанием. И на предварительном следствии давали признательные показания, с которых решили съехать, когда дело дошло до суда. Константин Скапинцев стал уверять, будто был настолько пьян, что ничего не помнит и не помогал никого убивать. А верная подруга взяла всю вину на себя, заявив, что оговорила сожителя на следствии. По романтической причине: «Не хотела, чтобы он меня бросил».

«Суд критически отнёсся к доводу о «провале памяти» у Скапинцева в момент убийства, признал его способом защиты. На предварительном следствии он неоднократно и стабильно рассказывал о своём участии в совершении преступления, – говорит старший прокурор отдела гособвинителей прокуратуры Иркутской области Александр Шкинёв. – Новая версия произошедшего, услышанная в ходе судебных заседаний от Копыловой, была расценена прежде всего как желание смягчить собственную участь. Ведь за групповое убийство предусмотрено более суровое наказание, вплоть до пожизненного лишения свободы. К тому же женщине, по всей видимости, хотелось увести от ответственности сожителя, с которым она не потеряла надежду в будущем создать семью. Но проанализированные в суде доказательства свидетельствовали о том, что смерть потерпевшего наступила от совместных действий Копыловой и Скапинцева». По словам прокурора, вину подсудимых подтвердили объективные данные, в том числе заключения экспертов и обнаруженные на месте преступления вещественные доказательства. «Нашлись и свидетели: утром, вернувшись домой, Скапинцев позвонил бригадиру и напарнику. Предупредил их, что на смену не выйдет, и рассказал, что ночью убил человека», – добавил Александр Шкинёв.

Иркутский областной суд приговорил Викторию Копылову к 13 годам лишения свободы в колонии общего режима, её сожитель отправится на 10 лет в исправительное учреждение строгого режима. Дополнительным наказанием для каждого станет ограничение свободы на год после возвращения из колоний. «При назначении наказания суд учёл смягчающие обстоятельства: молодой возраст Копыловой и наличие несовершеннолетнего ребёнка у Скапинцева, их помощь в расследовании, раскаяние – оба извинились в суде перед матерью убитого. Кроме того, было учтено аморальное поведение потерпевшего – ведь поводом для преступления всё-таки послужило нанесённое им оскорбление. Состояние алкогольного опьянения, в котором находились подсудимые, совершая убийство, признано отягчающим обстоятельством», – пояснил прокурор. Суд удовлетворил гражданский иск матери погибшего, которая оценила нанесённый ей убийством сына моральный ущерб в два миллионами рублей.

Наверное, про это уголовное можно было бы и не писать, чтобы меня не обвинили в смаковании ужасов. Но самый-то кошмар в том, что этот сюжет – вовсе не исключение, существующее в единственном числе, а типичная по нынешним временам история. Десятки резаных или колотых ранений и литры крови стали характерным признаком убийств, которые и совершаются-то теперь в основном на бытовой почве.