Серия «Амазонки» напоминает персонажей буддистского иконографического пантеона, новое дыхание получают «Маски» – автор использует приём многоликости, который определяет параллельность множества действий. «Единорогов» и «Торсы» отличают намеренная бессюжетность и театральность, а в «Танце» ощущается близость к природе. Сам Даши Намдаков в разговоре с корреспондентом «Восточно-Сибирской правды» назвал работы симбиозом различных культур.

– Даши, скажите, посыл выставки «Другое измерение» в том, что уже известные серии получили новую интерпретацию? В чём новизна?

– Это скорее задача искусствоведа – рассказать, в чём новизна. Художнику это сложно объяснить. На мой взгляд, коллекция – это некий симбиоз. Я родом отсюда, забайкальский. Всё творчество было связано с великой степью, кочевой культурой, гуннами. Но сейчас моя география смещается: сначала я жил в Москве, потом пять лет в Италии, столько же в Лондоне. Среда обитания сказывается и на моих работах. Творчество – это же не так: жил, задумал что-то, а потом выплеснул ряд произведений на какую-то тему. Нет, это мои естественные состояния выливаются в работы. Вот они и получились другими.

– Нынешний период вашего творчества нередко сравнивают с «Болдинской осенью» Александра Пушкина. Согласны ли вы с этим сравнением и считаете ли сегодняшнюю выставку новым продуктивным витком?

– Нет, конечно. Не скажу, что у меня раньше оно было непродуктивно. Каждому возрасту свойственны определённые нюансы. Эту коллекцию я не смог бы сделать в возрасте 20–30 лет. Творчество сейчас стало другим, мои предпочтения в искусстве поменялись. Слава богу, многое можно увидеть в Лондоне, Нью-Йорке, Москве. Меня интересует современное искусство, будь то фотография, балет или театральные постановки. Я не хожу на классику, уже насытился ею. И эти предпочтения отразились и на моих работах тоже.

– Выставка представлена как мировая премьера. Это значит, что иркутяне первыми увидят данные работы?

– Совершенно верно. Это Галерея Бронштейна молодцы. Они проявили инициативу привезти скульптуры в Иркутск, я был этому рад. Дальше они поедут в Русский музей в Санкт-Петербург.

«В своей жизни я никогда не делал коллекции. Создавал всегда по одной работе. И скульптуры были друг от друга независимы, – рассказал Даши Намдаков на пресс-конференции, приуроченной к открытию выставки. – Я не ставил перед собой задачу сделать коллекции, как и сейчас. Это получилось само собой. Я был сам поражён. Это случилось около полутора лет назад, после того как мы долепили «Хранителя Байкала» и отдали его на литьё. Я улетел в свою мастерскую в Лондоне, и меня просто понесло со страшной силой. Я два месяца не общался с миром, выключил телефон, и эти двадцать работ (в Иркутске представлены только шесть. – «ВСП») просто взяли и вылились. Я не понимал, что происходит. Так как я очень внимателен, понимал, что это не просто так. Спустя два месяца после начала работы ко мне приехали люди из Лондона, которые занимаются искусством. После этой встречи у меня остановился процесс, видимо, они сбили энергию. Потом я полгода не мог смотреть на глину. Всё время думал, что происходит, общался с моим духовным учителем, он сказал, что я сделал богоугодное дело. Видимо, за то, что мы сделали «Хранителя Байкала», я в ответ получил подарок в виде невероятной энергии, которая вылилась в эту коллекцию».

– Давайте поговорим о «Хранителе Байкала», вокруг которого по сей день не утихают дискуссии. Для установки объекта на Ольхоне было необходимо получить разрешение от Минприроды России. Достигнуты ли какие-либо договорённости на сегодняшний день?

– Пока нет. Я буддист и очень легко ко всему отношусь. Значит, не пришло время для этого, всё уляжется. Пока я в состоянии ожидания.

– Установка первоначально намечалась на лето 2017 года, затем срок растянулся до октября. На сегодняшний день о каких сроках идёт речь?

– Пока точной даты нет. Я сам особо не спешу, жду, когда всё разрешится само собой.

– В октябре прошлого года посетители Третьяковской галереи смогли увидеть макет «Хранителя», напечатанный на 3D-принтере и выполненный из биоматериала. Вызвал ли объект резонансное обсуждение в Москве, высказывались ли полярные мнения относительно внешнего вида объекта?

– Проходило Биеннале современного искусства, куратором которого была Юко Хасегава – один из самых известных кураторов современного искусства из Японии. Она выбрала эту работу, предложила мне поучаствовать. Куратор была удивлена: как же так, произведение мирового уровня, а всё не так просто с установкой. Часто говорю друзьям, что мне проще реализовать проект в Лондоне – установить монументальную скульптуру Чингисхана, чем поставить что-то на Родине.

– Не вызывает ли у вас обиду на Иркутск, где вы были признаны как большой художник, эта коллизия с неоднозначной реакцией на выбор места для «Хранителя»?

– Нет, обиды нет. У меня только чувство благодарности, потому что город дал мне крылья, возможность выставиться, он поддержал меня. Благодаря уверенности, которую я получил от Иркутска, я имею честь ездить по миру. У меня с Иркутском прекрасные отношения.

«Когда мне исполнилось 50 лет, мы подумали с семьёй, что нужно собрать друзей на празднование, – рассказал скульптор, выступая перед журналистами. – Оказалось, это сделать невозможно – география большая, все разбросаны. Поэтому мы решили сделать подарок Родине и затеяли эту идею с «Хранителем Байкала». Я позвонил другу Виктору Бронштейну, спросил, не хочет ли он поучаствовать. Он сказал, что готов, сразу появилась идея. Я пытался рисовать, но ничего интересного не выходило. Начал искать место для установки скульптуры со стороны Бурятии, оно должно было откликнуться. Я поднимался на сопки и берега, но ничего не затрагивало. В иркутской стороне тоже ничего не происходило, на Ольхоне оказался на Хобое, поднялся и понял, что это то самое место. Внутри пошли пульсации, внутри всё мне подсказывало, что это то самое место. Потом я вернулся в гостиницу, и утром на салфетке появился эскиз. До этого ничего интересного не выходило. Когда меня спрашивают, поставил ли бы я скульптуру со стороны Бурятии, я говорю, что эта идея мне нравится. Меня останавливает только то, что я почувствовал некое колебание внутри. В остальном готов поставить в другом месте, в Бурятии».

– Где вы сейчас проводите больше времени – в Италии, Англии или России?

– Я нахожусь между Англией и Россией, но успеваю бывать в Италии и Китае. Моя семья – жена, трое детей и двое внуков – живёт в Англии. На выставку они приехать, к сожалению, не смогли, так как младший ребёнок ещё учится в школе. Поэтому на выставке будут только мои друзья.

– А каков сейчас ваш ближний круг?

– Я крепкий семьянин. В семье моих родителей было восемь детей. Мой внук знает 23 колена своих предков. Это те имена, которых в практике нет, их сохранил мой дядя. Я считаю, что ничего случайного не бывает. Мне однажды сказали, что моё творчество – это не мои заслуги, а заслуги моих предков, которые накапливали опыт, а я лишь передаточное звено. Преемственность поколений – это основа. Мой отец научил меня ремеслу. Хотя этому даже не нужно специально обучать, это в крови, как у породистых собак, склонных к охоте.

– Какими проектами вы сейчас занимаетесь? Как развивается ситуация с проектом парка, который вы представляли президенту страны вместе с руководителем РГО Сергеем Шойгу?

– Мы представили президенту, ему понравилось. Сейчас мы ждём, это пока не первостепенная задача. В данный момент я отдыхаю, на Родину же приехал. Июль – это единственный месяц, когда я отдыхаю от той нагрузки, которую на себя взваливаю. Это у меня ежегодная традиция.