Александр Гимельштейн, главный редактор:

– Уважаемые коллеги! Ирина Петровна Морохоева впервые в нашей редакции, но очень много лет в профессиональном политическом пространстве Иркутской области. Наша гостья – председатель Контрольно-счётной палаты Иркутской области, заслуженный экономист Российской Федерации. Мы её много лет знаем и по работе в Усть-Ордынском округе – до объединения с Иркутской областью – в качестве руководителя Думы округа, и как человека, который поставил работу контрольно-счётных палат на уровне субъекта, а также методически и организационно поддерживал эту работу в муниципалитетах. Ирина Петровна, вам слово.

– Добрый день, коллеги! Должна выразить вам благодарность за организацию этой встречи. Интерес к контрольно-счётным органам со стороны СМИ очень важен: он нас, контролёров, держит в тонусе и помогает выполнять возложенные на нас задачи. Мы редко встречаемся лицом к лицу с представителями масс-медиа. Как правило, информация о работе аудиторов расходится в средствах массовой информации после мероприятий, в которых наши специалисты участвуют. Мне часто задают вопрос, имеет ли КСП договоры, контракты со СМИ. Нет. Всё, что узнают жители области о нашей деятельности, идёт своим ходом, в зависимости от того, насколько представленные нами данные оказываются интересными для журналистов.

А если говорить о заслугах, то они состоялись благодаря активности основателя нашей КСП – Василия Алексеевича Митрофанова. Я пришла в Контрольно-счётную палату в 2008 году. И, наверное, благодаря слаженному, уже сформированному коллективу нам удаётся удерживать достигнутый уровень внешнего государственного контроля на территории Иркутской области, поднимать его выше.

Наталья Мичурина, шеф-редактор:

– Как вы охарактеризуете работу аудиторов в 2017 году, какие задачи ставятся на 2018-й?

– Деятельность КСП из года в год мало чем отличается. Палата является участником бюджетного процесса. В центре нашего внимания – расходование бюджетных средств их главными распорядителями и получателями средств областного бюджета. Также в наши полномочия входит контроль за средствами бюджетов муниципальных образований (масштаб зависит от уровня дотационности). Чем выше зависимость от областного бюджета, тем чаще должен осуществляться контроль. В последнее время акцент в нашей работе смещается на риск-ориентированный контроль, мы определяем слабые места бюджетополучателя. Сплошные проверки не приветствуются.

Наша работа – это контроль и экспертизы. В основном мы проводим их по поручениям Законодательного Собрания, его постоянных комитетов и комиссий. Одним из масштабных мероприятий прошлого года, например, была проверка эффективности реализации государственных программ. Это экспертно-аналитическая деятельность, имеющая свою специфику, свой регламент, она не преследует цель выявить конкретный объём ошибок. Это некая профилактическая работа, безусловно, выявляющая большой блок замечаний, над устранением которых должны работать органы исполнительной власти.

В 2018 году наши проверки основаны главным образом на поручениях ЗС, но впервые за 10 лет, пока я работаю, поручение нам дал губернатор. Он попросил проверить вопросы получения субвенций на общеобразовательные учреждения в ряде муниципальных образований.

В 2018 году мы работаем совместно со Счётной палатой России. Мы проверяем деятельность мировых судей, военных комиссариатов, в финансировании которых участвуют средства федерального бюджета, вопросы охраны озера Байкал, очистные сооружения в Иркутске, Казачинско-Ленском районе, Михайловке. Нам предстоит большой объём работы, которую начинаем в ближайшие дни и завершим лишь летом.

– Уточните, здесь КСП выступает контрагентом или Счётная палата присылает в Иркутск своих комиссаров?

– Приедут представители Счётной палаты. Мы ожидаем, что это будет группа из трёх человек. Группа наших специалистов будет работать в составе пяти человек. На выходе появятся два документа – у Счётной палаты и у нас. Счётная палата в рамках своих полномочий собирает информацию, а также использует и отдельные наши выводы.

– Как вы думаете, почему губернатор не пользуется возможностью и правом инициировать проверки со стороны КСП?

– Не знаю. Может быть, в силу занятости, причём и предыдущие губернаторы не давали предложений. Мы, в том числе и публично, ранее с сожалением признавали, что главы региона не пользуются этим правом. В прошлом году я напомнила о такой возможности, когда речь зашла о процедуре проведения коллегии КСП области и участии в ней членов правительства. Всю информацию по коллегиям мы направляем в Управление по региональной политике аппарата губернатора, но, к сожалению, глава области ни разу не был у нас.

– Насколько едина структура представительства в КСП с точки зрения лоббизма, например, органов, которые её формируют? Может, в этом дело?

– Коллегию КСП формирует Законодательное Собрание. А предложить кандидатуру председателя могут и председатель Заксобрания, и губернатор, и группа депутатов (не менее трети). Но, на мой взгляд, сотрудники КСП, независимо от того, что этот орган формируется ЗС, не должны принадлежать той или иной фракции, действовать в чьих-то интересах. Это принцип нашей работы. Мы вне политики.

Юлия Сергеева, обозреватель:

– Какие направления работы КСП являются наиболее сложными?

– Совершенствуются не только аудиторы, но и те, кого мы проверяем. Проводя контрольные мероприятия, мы учим друг друга. И получатели стараются не повторять прежние ошибки. Я часто говорю на планёрках и совещаниях молодым людям, которые участвуют у нас в конкурсах на замещение вакантных должностей: «У работника КСП двойная ответственность. Вы должны не только знать предмет, но и найти ошибки. Значит, вы по своему уровню должны быть выше того специалиста, которого проверяете». Иначе нельзя. Ведь во время проверок приходится один на один оставаться с маститым бухгалтером. И спорить приходится.

Мы составляем акт и направляем его в организацию, которую проверили. В течение семи дней учреждение или организация имеет право выразить свою позицию. На замечания написать возражения. Потом готовится отчёт. Он содержит выверенные, неоспоренные замечания. Здесь нами очень внимательно оценивается любая спорная позиция. Вероятно, именно поэтому у нас не было судебных прецедентов по оспариванию информации о нарушениях, изложенной в отчётах. Хотя судебные претензии бывают, но они касаются процедурных вопросов.

Елена Трифонова, обозреватель:

– Каковы результаты проверок институтов развития малого бизнеса, созданных при участии Корпорации развития Иркутской области (КРИО), в частности, Фонда микрокредитования?

– В целом хочу сказать, что малый бизнес финансируется не только при участии КРИО. У нас в рамках программы социально-экономического развития, как и во всех регионах, предусмотрена поддержка на уровне как федерального, так и регионального бюджета. И здесь важна цель. По нашему мнению, она должна связываться в дальнейшем с доходами, которые получает казна от деятельности малого и среднего бизнеса, и созданием новых рабочих мест. Иначе зачем выдавали деньги?

Сегодня у нас 99% областного бюджета заведено в госпрограммы. Лишь небольшие расходы, связанные с деятельностью госорганов, например, уполномоченных, КСП, Законодательного Собрания, не вписываются в какие-то программы. Такой принцип действует пятый год. Это новое направление бюджетного процесса страны, то есть любой рубль должен быть привязан к цели.

Создание Корпорацией развития Иркутской области всё новых организаций пусть и не противоречит законодательству, но, по нашему мнению, распыляет средства, предусмотренные прямой схемой финансирования, и уводит от контроля за целевыми показателями. Мы считаем, что всё должно быть в одном месте, понятно, прозрачно и нами контролироваться. Заход через КРИО является преградой для контроля, потому что здесь появляется хозяйствующий субъект, работает другое законодательство. И у нас полномочия уже ограничены.

– То есть вы уже не имеете права контролировать структуры, созданные КРИО?

– Проверять их финансово-хозяйственную деятельность закон запрещает. Поэтому любой шаг в этом направлении влечёт реакцию прокуратуры. А потом суд и так далее.

– Можно предположить, что одно из целеполаганий создания этой сложной схемы – защита от контроля, в том числе контрольных органов?

– Не знаю, такая ли цель преследовалась. Могу только сказать, что 2 миллиарда, переданные КРИО при создании в 2014 году, – это деньги бюджета. èèè

Как показывают наши проверки, очень часто деятельность корпорации осуществляется на средства от доходов по депозитам, куда были размещены эти деньги. Мы считаем, что это не совсем эффективно. Свободные остатки, которые имеются в областном бюджете, положить на депозит регион может и напрямую, без участия КРИО. Такая норма существует в Бюджетном кодексе.

Мы в рамках своих полномочий об этом пишем, говорим, направляем информацию – в том числе в прокуратуру. Прокуратура по последнему контрольному мероприятию даёт ответ: КРИО не имела в уставе норму о создании институтов развития бизнеса и передаче им 106 миллионов рублей.

Имеются и другие претензии. Например, в государственной программе по экономическому развитию заложены средства на организацию международных выставок, симпозиумов, семинаров и так далее. Так делают все. Губернатор любого субъекта, если хочет, берёт презентацию и возит по миру на эти деньги.

У нас же через созданные КРИО организации проводилась организация выставок. Прокуратура пишет, что это незаконно. По этому поводу подготовлено представление. Пока не знаю, как дальше будет решаться вопрос. Мы по этому факту направили документы в правоохранительные органы, Следственный комитет. Обратную реакцию я ещё не получила. Вопрос остаётся на контроле. Мы не остановимся, пока все замечания не будут устранены.

Егор Щербаков, корреспондент:

– На декабрьской сессии ЗС глава КРИО Олег Севрюков, в свою очередь, тоже предъявил вполне конкретные претензии КСП, обвинив вас в некорректном обращении с цифрами, характеризующими деятельность корпорации. Чем этот конфликт разрешился?

– Для нас заявление господина Севрюкова стало неожиданностью. Он всем депутатам на сессии показал слайд, где синим отмечены данные о якобы реальном состоянии КРИО, а рыжим – данные аудиторов. Что вы видели? Затраты синим – 31 миллион, а рыжим – 137 миллионов, прибыль синим – 170 миллионов, а рыжим – 63 миллиона. И, соответственно, дивиденды синим – 85 миллионов, а КСП якобы ничего не написала. Это всё неправда! Вы помните, нам было дано поручение выяснить эту ситуацию. Мы подготовили ответ (документ имеется в распоряжении редакции. – «ВСП»), воспроизвели картинку со слайда и написали, в чём разница. А разница как раз в 106 миллионах, распоряжение которыми прокуратура признала не соответствующим нормам устава.

Далее мы посмотрели всю налоговую отчётность, которая размещается в открытом доступе, и обнаружили отчётность, которая подписана самим Севрюковым и главным бухгалтером КРИО. Там как раз можно увидеть, что чистая прибыль КРИО в 2016 году – 63 миллиона (то же указала КСП). А что было дальше? Нам удалось выяснить, что господин Севрюков после того, как уже закончилось контрольное мероприятие КСП, обратился в аудиторскую компанию (причём не к своему аудитору – компании «Аудит-Стандарт», а в стороннюю организацию).

Итак, корпорация обратилась в фирму «Центр финансовой экспертизы» и попросила провести проверку, соответственно, заплатив им. Мы встретились с руководителем этой компании. С её слов, она не знала, что после консультации КРИО скорректирует свою отчётность.

В «Аудит-Стандарте» заявили, что корректировка отчёта за 2016 год произведена в 2017 году на 106 миллионов рублей с нарушением федерального законодательства о бухгалтерском учёте, так как корпорация не раскрыла информацию о корректировке бухгалтерской отчётности, о том, что корректированная отчётность заменяет ранее поданную в налоговую инспекцию и проверенную аудитором. Кроме того, КРИО не провела аудит и не получила новое аудиторское заключение по исправленной бухгалтерской отчётности, что является нарушением законов об аудиторской деятельности и об акционерных обществах. Такая сделка вызывает сомнения в обоснованности произведённой корректировки.

Я об этом написала вице-премьеру областного правительства Антону Логашову, курирующему КРИО. И поставила в известность начальника УФНС по Иркутской области Константина Зайцева. Если КРИО показывает прибыль выше, значит, налоги должны заплатить. По нашему мнению, если в корпорации будут настаивать на своей модели, им предстоит доплатить налог на прибыль.

Анна Павлова, обозреватель:

– У КСП возникают сложности с получением информации?

– Порядок получения нами информации заложен как в областном законе о Контрольно-счётной палате, так и в федеральном законе об общих принципах организации работы контрольно-счётных палат (эти правовые акты регулируют нашу деятельность). У нас есть сроки. По этой норме любой орган, куда был направлен запрос, обязан не позднее 10 рабочих дней направить информацию. У нас, как правило, масштабных нарушений нет, все стараются эту информацию предоставить. Некоторые пользуются этой нормой отчасти, пишут формальный бессодержательный ответ.

Александр Гимельштейн:

– А вы довольны эффективностью КСП? Никогда у меня не было ощущения, что аудитор палаты работал с «Восточно-Сибирской правдой» символически. Я руководил и областным бюджетным учреждением и знаю, что такое проверка КСП. Но появляется такое ощущение, что всё остаётся на уровне Законодательного Собрания. Отчиталась КСП, на комиссии послушали – и дальше что?

– Мы контролируем исправление выявленных нарушений, эта работа идёт. Очень часто правительство через какое-то время исправляет ситуацию, но никто не говорит, что нарушение выявлено аудитором. Мы и не ставим задачу, чтобы наши заслуги приписали к какой-то конкретной ситуации. Да, возбудили уголовное дело, например, по Серёдкину в Боханском районе (мэр района Сергей Серёдкин был обвинён в незаконном увеличении заработной платы. – «ВСП»). По сути дела, это была наша проверка. Он около двух миллионов внёс в бюджет. Мы выявили нарушение, а дальше занималась прокуратура. Мы-то должны быть рады тому, что ошибки исправляются, люди признают их, пусть таким путём.

– Материалы аудиторских проверок автоматом попадают в прокуратуру, или КСП может самостоятельно принимать решение об этом?

– Если даже есть лишь подозрение на нарушение закона, мы обязаны передать информацию в прокуратуру, не дожидаясь итогов проверки.

Мария Никульшеева, корреспондент:

– Как становятся аудиторами КСП?

– В законе всё указано. Вакантная должность аудитора заполняется на конкурсной основе. Но сама процедура объявления вакансии не публичная – в отличие от судей. Мы сообщаем об этом на своём сайте. Как правило, наши аудиторы – юристы и экономисты. У меня очень много специалистов, имеющих два образования – экономическое и юридическое. В целом это однородная среда финансистов.

Александр Гимельштейн:

– Несмотря на то что вы уже 10 лет работаете на уровне объединённого региона, в какой степени ваш родной Усть-Ордынский округ привлекает ваше внимание? В какой степени это для вас на данный момент важно?

– Безусловно, важно. Это часть моей жизни, я и родом оттуда. Я, конечно, переживаю за свою малую родину. В целом при объединении ставилась государственная задача – повысить уровень жизни в округе. Как в любом сложном процессе, есть здесь и недовольные. Кто-то говорит, что были потеряны рабочие места. Но я вижу, что молодёжь спокойно встраивается в нынешнюю реальность. Есть очень много положительного в объединении. В качестве плюсов отмечу получение финансовой поддержки, участие в госпрограммах, вливания в сельское хозяйство. Очень хорошо, что были поддержаны объекты по указу президента по объединению, они достраиваются. Как бывший председатель окружной Думы полагаю, что задачи, которые ставили органы власти Усть-Ордынского округа, благие, а цели достигнуты.

В силу старых привычек я смотрю на итоги голосования по выборам. Так произошло и 18 марта. По сравнению с прошлыми годами активность избирателей в округе упала. Или у народа потерялся интерес к выборам, или жители округа стали такими же «неактивными», как иркутяне, рассудила я по-обывательски, и мне стало немножко грустно от этого.

– В продолжение усть-ордынской темы: вы до сих пор возглавляете детскую федерацию по стрельбе из лука?

– Нет, конечно, после объединения была создана единая федерация. Я очень рада, что чем-то могла помочь этим ребятишкам. Это же национальный вид спорта. До сих пор с трепетом слежу за успехами всех наших спортсменов. Алексей Николаев, в своё время ставший чемпионом мира среди юниоров, уже стал папой, у него родился ребёнок. В этом году Алексей выиграл конкурс «Семья России» и был у президента России на приёме. Я смотрела телевизор и радовалась: «Это же наш Алёша!» Спорт помогает быть достойным человеком. И те ребятишки, которые у нас занимались, в жизни не потеряются. То, что я ушла, не значит, что я о них забыла. Я до сих пор с ними встречаюсь.

Александр Гимельштейн:

– Ирина Петровна, в завершение нашей встречи хочу вручить вам книжку «Сто лет – сто авторов», мы её издали к юбилею газеты. Спасибо вам, надеемся видеть вас у нас в гостях чаще одного раза в десять лет.