Как раз ударили заморозки, и по Лене шла густая шуга. Взяв материал в управлении Красноармейского судоремонтного завода, возвращалась в «заежку», большую и холодную комнату на несколько коек. Проводить меня взялся помощник капитана танкера Николай, жаль, что фамилию его тогда не записала. Всё лето они ходили от Осетрова до Тикси. А теперь предстоял продолжительный отдых. Николай и предложил зайти к ним с женой в гости на ужин. Я охотно согласилась. И вот сколько лет уже прошло, но стоит в памяти их дом, который с порога подарил необыкновенное ощущение уюта и тепла.

Пока шли по деревянному тротуару, Николай предупредил, чтобы я не удивлялась: его жена для всех – Мария, а для него – Манна. Так он её зовёт – и в шутку, и всерьёз. Есть манна небесная, а есть, выходит, и земная. Мы подошли к их дому, и я попала в рукотворную сказку. Познакомились, Манна сразу дала мне вместо тапочек шерстяные носки. Двое их детишек тоже мягко бегали без обуви по широким лиственничным плахам. На кухне жарко топилась русская печь, от абажура в комнате стелились зеленоватые блики. Манна-Мария сама задрапировала его павлово-посадским платком (всю жизнь потом мечтала сделать так же). Диван был покрыт лоскутным одеялом, которое сшила хозяйка. И на всех окошках буйно цвела алыми шапками герань. Родители стали накрывать на стол. Появились варёная картошка, селёдка, сало, солёные грузди, квашеная капуста, мочёная брусника. «Вам чай покрепче или с уважением?» – спросила меня Манна. От этой женщины исходил почти осязаемый тёплый свет, когда невольно греешься возле чужого счастья.

В нашей командировочной жизни было немало таких встреч, когда многое шло от незаурядных женщин, которые не падали духом и умели держать вокруг себя пространство. В недавно изданной книге «100 лет – 100 авторов», посвящённой юбилею «Восточки», есть очерк журналиста Вячеслава Шугаева «Белый Север», в котором он как раз рассказывал о таких удивительных труженицах. Старые лётчики с трассы Киренск – Ёрбогачён, наверное, до сих пор вспоминают повариху Марию Чертовских, которая их кормила между вылетами: варила по заказу борщи и баловала вкуснейшими «шмандрушками» – морожеными сырниками. А у меня перед глазами стоит своё. Возвращаюсь на «Урале» из посёлка Горно-Чуйский, тогда ещё полного жизни, на Маму. По курсу – столовая в Луговском. Утро. Мы первые едоки с той стороны. Заходим, а в кастрюле уже варятся пельмени. Как так? И дородная повариха говорит: «Так слышен же шум мотора за перевалом».

Этих замечательных женщин редко отмечают государственными наградами, и в газетных очерках их имена звучат нечасто. А если так подумать – что без них этот мир? Помню, как в Киренске Николай мне сказал: «Я без Манны никуда. Вот сейчас зима, за окном мороз, а наш дом – как корабль в автономном плавании. Всё у нас есть, не страшны никакие бури с перестройками. Только было бы здоровье».