Я было переживать даже начал, не случилась ли беда? Виталий Рябцев успокоил. Рассказал, что у него в Лисихе всю нынешнюю зиму не один, как раньше, а два ястреба на голубей охотятся. Возможно, это «мой» сменил по какой-то причине место зимней охоты. Но вот в минувшую субботу около половины девятого утра бросил я взгляд в окно на своей лестничной площадке, а ястреб – вот он. Сидит на телевизионной антенне на крыше соседнего дома. Я бегом домой – за фотоаппаратом. Успел. Торопливо, чтобы «задокументировать факт», делаю пару кадров прямо через запылённое стекло. Потом осторожно-осторожно открываю окно. Далековато, правда, на крыше кирпичной пятиэтажки через улицу, но я всё равно аж дыхание затаил. Чтобы не спугнуть.

В небе ни одного голубя. Мохноногий голову неспешно поворачивает влево, вправо – горизонт осматривает в поисках завтрака. Глаза его мне показались печальными. Пусто. Только на соседней антенне сидит сорока недовольная, глаз с ястреба не спускает. Время от времени подёргивается нервно и, как мне показалось, даже ногами капризно притопывает. Хищник по сравнению с психующей сорокой гигантом смотрится и на крикливую птицу – ноль внимания. И вдруг длиннохвостая, вконец обнаглев, перелетает прямо к мохноногому на антенну. Уселась рядышком. Почти вплотную. Ну разве что «Подвинься!» не сказала. Курганник – как изваяние. Почти не шелохнулся, только голову к ней повернул медленно и удивлённо, обалдев от наглости. Пока мой фотоаппарат резкость ловил, сорока, ошалев от нахлынувшего адреналина, и вовсе страх потеряла. Взлетела и, если я верно рассмотрел со спины-то, крылом хищника, занявшего её место в городской среде обитания, то ли по клюву, то ли просто по голове шарахнула. Тот от неожиданности чуть с антенны не свалился. Как раз в это время и сработал затвор фотоаппарата.

Впрочем, я мог и ошибиться. Мог не рассмотреть детали, наблюдая за конфликтом через видоискатель. Может быть, это не сорока двинула крылом ястреба, а он сам долбанул истеричку своим страшным клювом. Не со зла, а так, чтобы в чувство привести и поставить на должное место, отведённое ей в птичьей иерархии.

Сорока улетела далеко и насовсем. И тут я заметил, что кроме меня за развитием событий с интересом и осторожностью, хоть и не без нервов, наблюдает ещё какая-то мелкая пичуга. Издали не рассмотрел – то ли воробей, то ли синица желтогрудая, которая хоть и называется большой, но по сравнению с этим гигантом совсем уж мелкая, не достойная внимания хищника. Потому, наверное, и не обратил я на неё внимание раньше, что она боязливо держалась поодаль и от ястреба, и от сороки. Суетливо перелетала с одной антенны на другую. Чуть приближалась и тут же в панике отскакивала на безопасное расстояние, встретившись взглядом с хищником, жаждущим достойного завтрака. Со страхом и любопытством ждала, что произойдёт дальше. А после наглой сорочьей выходки, оставшейся безнаказанной, тоже вдруг расхрабрилась. На мгновение присела даже на освободившееся сорочье место на соседней антенне и вдруг… пулей в сторону ястреба! Нет, повторить сорочий «подвиг» – задеть гиганта своим крохотным крылышком – она не решилась, но промчалась рядышком. И, перепугавшись собственного безрассудства, изо всех сил стала быстро улепётывать далеко-далеко.

Из литературных источников знаю, что у спокойно сидящего воробья пульс достигает 600–850 ударов в минуту. В полёте – до тысячи! Это в спокойном, в обычном полёте. А здесь… Представить не могу, с какой скоростью колотилось сердце птички, вздумавшей «подразнить» хищника. Мне показалось, что пичуге аж заверещать от восхищения собственной храбростью хотелось, но от избытка адреналина у неё, наверное, перехватило дыхание. Хотя не исключаю, что, может быть, она что-нибудь даже и успела пискнуть, чего я не услышал, потому что далеко был.

Курганник равнодушно проводил мелкую скучным взглядом. Посидел ещё с полминутки. Так и не дождавшись появления в небе кандидатов на достойный завтрак, решил поторопить события. Взмахнул огромными крыльями и скрылся за соседними домами. Там во дворе, я это раньше видел, есть настоящая голубятня. И точно! Над крышами, сопровождаемая ястребом, взмыла в небо большая стая голубей. Мохноногий курганник, поднявшись над птицами, легко, как умелый пастух, развернул стаю и погнал её в нужном себе направлении. Наверное, в удобное для охоты место, где поменьше проводов, ограничивающих возможности маневра. Вот только ястребиную охоту за голубями мне понаблюдать, к сожалению, не удалось. Городские многоэтажки обзор перекрыли.

– Нет, это не «мой», не лисихинский у вас охотится, – ответил Виталий Рябцев, посмотрев снимки. – Оба «моих» мохнонога имеют более тёмную окраску.

Значит, зря переживал. «Мой» зимующий в городе пернатый сосед, слава богу, жив. Надеюсь, что и здоров. Наверное, я просто в небо смотреть реже стал, потому и виделись мы нынче не так часто, как в прошлые зимы.