Грандиозный маскарад от госпожи Пантелеевой

– Бежим на Большую, там напротив Благовещенского храма катание! Большое катание! – девушка подхватила подругу, и они побежали по улице, сжимая в руках коньки. Шёл декабрь 1875 года. В Иркутском благородном собрании 28 декабря, в воскресенье, был назначен маскарад при двух оркестрах музыки. А на Большой на следующий же день было открыто катание на коньках. Шёл лёгкий снежок, играл военный оркестр, и вдруг катающиеся расступились: несколько пар начали танцевать кадриль – прямо на коньках… К большому удовольствию публики они исполнили танец. Аплодисменты, крики: «С Рождеством! Браво!»

Традиция общественных новогодних ёлок в Иркутске только-только приживалась, но скоро ёлки заполонят все училища, дома, собрания. Начало 20 века в Иркутске – это настоящий расцвет уже не домашних, а общественных новогодних праздников. Связано это было и с модой, привезённой супругой Главного начальника края госпожой Александрой Владимировной Пантелеевой. В январе 1901 года Пантелеева устроила в городской управе грандиозную ёлку для бедных детей. С двух часов дня 6 января коридоры управы были наполнены детьми в пёстрых костюмах, всего около 260 человек. Ёлку по традиции спрятали – она, роскошно убранная, была установлена в зале управы, но двери в зал были накрепко заперты. В четвёртом часу, после чаепития, двери зала распахнулись. «С каким неподдельным торжеством юный гость ёлки тащил своего четырёх-пятилетнего братишку или сестрёнку к этой чудной рождественской ёлке!» – писали газеты. Дамы и офицеры встали в хоровод вместе с детьми и позволили ребятам плясать, бегать и веселиться у ёлки, поедая орехи и пряники. Самые бедные дети после ёлки получили кроме доставшихся всем конфет и игрушек полушубки, а ещё – ватные пальто.

Усилиями госпожи Пантелеевой и в 1902 году в городском театре был дан блестящий бал-маскарад для подкрепления средств благотворительного общества «Утоли моя печали…»: на собранные средства предполагалось начать устройство приюта и богадельни. На сцене театра была устроена японская беседка, освещённая фонарями. В ней продавали шампанское, фрукты. Над зрительным залом сиял большой электрический фонарь, от которого спускались в ложи светящиеся гирлянды. Во время дивертисмента выступали труппа Розетти, акробатка-танцовщица Романос и итальянская капелла. А в фойе театра стояли киоски с фруктами, шампанским, конфетти, серпантином и конвертами для игры в почту. Играл итальянский оркестр, исполняя попурри из оперетт, пела шансонетка из ресторана «Деко». Среди гуляющих были замечены даже маски: Бутылка шампанского, Сушка, Дедушка Мороз, Клоун и Рогожка.

6 января 1902 года в городском театре был дан детский спектакль «Вот так пилюли», который представляли как «волшебство в трёх действиях с провалами, превращениями и исчезновениями…». Особенно детей впечатлило превращение человека в индюка. Антрепренёр Кравченко увидел, что у многих ребятишек билеты на дальние ряды, и велел отдать им первые места. Интересно, что в своё время купец Василий Баснин ставил точно такой же сказочный спектакль в Иркутске, но это было много-много лет назад.

Дед Мороз из катушки

– Ёлки не будет! Не будет ёлки! Извольте танцевать и водить хороводы, а ёлки нет, отменили, – устроители праздника смущённо разводили руками… Ещё с утра 30 декабря детвора стала стекаться к зданию Пушкинского училища. Обещали лучшую в городе ёлку. И вправду, всё начиналось так хорошо. Огромный сверкающий зал, лилась музыка. Пел недурной хор мальчиков и девочек. Какие чудные музыкальные номера исполняли эти детские голоса! Было так хорошо, что вскоре вслед за хористами запел весь зал. Директор, господин Шастин, любезно пригласил оркестр. Шесть музыкантов играли, а все вокруг танцевали… И катались с большой катушки (горки), установленной тут же, в зале, сиявшей в лучах направленных на неё фонарей…

Все ждали, когда же пригласят зажигать ёлку… И где же эта ёлка? Мальчишки излазили все коридоры, заглянули во все щелки. Куда её спрятали? И вдруг: «Ёлка отменяется! Ёлки не будет!» Как же так? Разве можно? Но устроители были неумолимы. И вот с волшебной катушки уже начали снимать праздничные украшения, погасили прожекторы… «Энто чтобы вам лучче было танцевать, сейчас мы её разломаем», – говорил дворник Егор, навалившись на стенку катушки… Заскрипели доски, вспыхнули погасшие было фонари… И что это? Чудо! Из-под катушки показался кто-то… «Дед Мороз!» – закричали дети. Это был он, Дед Мороз. Весь праздник он тихо сидел в катушке, чтобы в конце его выйти наружу с большой убранной игрушками и подарками ёлкой. И вот снова закружились снежинки, и дети танцевали вместе с Дедом Морозом и ёлкой. Наконец, ёлка остановилась и была отдана детям «на разграбление». Она вся была увешана маленькими подарочками, и каждый получил свой. Не успели дети общипать ёлку, как уже послышался зов с другого конца зала.

«Чай, сласти, сюда, сюда! – размахивала руками дама. – Посменно, сначала маленькие ребятки, потом большие». Чаепитие было на славу, купец первой гильдии Николай Петрович Поляков лично пожертвовал 26 фунтов чая и 50 фунтов сахара.

«Внимание! Подарок от Всеволода Николаевича Бочкарёва, купца второй гильдии! Музыкальная машина будущего, граммофон!» – и дети, бросив чай, обступили граммофон, полилась музыка. Но это было ещё не всё. Вдруг погас свет, и кто-то настойчиво начал говорить: «Пожалуйста, вот сюда, не бойтесь, смотрите!»

На стене замелькали люди, экипажи… «Это кинематограф!» – произнёс кто-то. Замечательную ёлку в Пушкинском училище в тот год посетил инспектор народных училищ. Всё празднество стоило 167 рублей. 75 рублей отпустил почётный блюститель, 92 – городская управа.

Сказочные пьесы Денисова

А в самом начале 1903 года около двух тысяч человек собралось на катке детской площадки Иркутска. Здесь впервые было устроено массовое гуляние с маскарадом и танцами. Продолжалось оно более шести часов. Когда стемнело, на катке зажгли иллюминацию, горели разноцветные электрические лампочки, играл оркестр военной музыки. «Детская площадка производила поразительно прекрасное впечатление, которое усиливалось среди оживлённой толпы народа дюжиной костюмированных лиц и фейерверком», – писали газеты. Распорядители праздника были в костюмах голландцев и норвежцев, по катку катались Полька и Тунгуска, Святочный Дед Мороз с ёлкой, Сбитенщик. Деду Морозу не повезло, он вместе с ёлкой в конце концов загорелся… Но остался цел, потушили. На следуюший день здесь же состоялся детский праздник. Тут были и экстра-почта на салазках, бег тройками, пляска дикарей, шествие ряженых, катания с гор. Были и электрические огни, и прекрасная ёлка.

Рождество и Новый год были таким временем, что добрые поступки совершали даже… чревовещатели. Накануне 1904 года в город прибыл чревовещатель Пьер Дудо. Демонстрировал он, судя по афишам, «самые новейшие электротехнические автоматы, говорящие и поющие посредством чревовещания». 12 января 1904 года Пьер Дудо дал безвозмездно, по собственному почину, большое представление в приюте для арестантских детей. Он разместил свои автоматы в рукодельной комнате приюта. Демонстрировался фонограф, танцевали в хороводе и пели большие куклы (Пьер Дудо сам говорил за них), играли куколки-дети, показывались фокусы. В конце был дан сеанс «моментального рисования различных типов». Бедные дети остались очень довольны.

Изобретательность и творческая энергия устроителей ёлочных праздников в Иркутске были такими мощными, что к Рождеству отдельные учебные заведения брались за постановку пьес собственного сочинения. Во 2-й женской гимназии имени И.С. Хаминова несколько лет подряд рождественские спектакли ставились по пьесам, сочинённым российским театральным художником Николаем Васильевичем Денисовым. Денисов прибыл в Иркутск в 1888 году, преподавал рисование, черчение и чистописание в иркутских женских гимназиях, ремесленно-воспитательном заведении Трапезникова, Сиропитательном доме Медведниковой. Работал художником-декоратором в городском театре. Несколько раз, в 1895-м и в 1905-м, покидал Иркутск, но снова возвращался. В очередной свой иркутский период – с 1900-го по 1905 год – он и сочинил пьесы для нескольких рождественских спектаклей второй женской гимназии. Эти спектакли вызвали живой отклик зрителей, их сюжеты подробно описывались в новогодней прессе. «Не раз нам приходилось слышать сожаление, что пьески репертуара 2-й гимназии не издаются особым сборником, – писали газеты. – Такой сборник – с приложением нот, подробных указаний режиссёрского характера – был бы ценным вкладом в детскую литературу». Сборник пьес Денисова действительно вышел – с цветными иллюстрациями, эскизами декораций к рождественским спектаклям. Сейчас сказочные пьесы, впервые поставленные в Иркутске, можно найти в редких фондах российских библиотек. И если у кого-то возникнет желание, можно поставить новогоднюю пьесу именно так, как ставили её в Хаминовской гимназии около сотни лет назад.

Абрикосовская коробка и свежие гиацинты

Ни одно Рождество, ни один Новый год не обходились без конфет и сластей. В фондах Иркутского областного краеведческого музея хранятся коробки из-под новогодних конфет. Особенной популярностью пользовались выпускавшиеся фабрикой Абрикосова. Чудесные жестяные банки, сказочно расписанные, когда-то радовали наших прабабушек и прадедушек. Теперь это музейные экспонаты, которые являются неотъемлемой частью новогодних экспозиций. Эта абрикосовская коробка наверняка стояла под ёлкой какого-нибудь состоятельного иркутского семейства. Сами ёлки принято было убирать золочёными орехами, пряниками, бонбоньерками (красочными коробочками разных форм, внутри которых помещались сласти. – Авт.).

Если у иркутянина были деньги, то он мог получить к Новому году всё – от балыка до конфект ручной работы. В 1885 году в иркутской кондитерской «Ходкевича и К» на Большой улице предлагался огромный выбор «разнообразных и самых изящных» предметов к рождественской ёлке, в том числе бонбоньерок для подарков разных размеров и с разными рисунками. Интересно, что кондитерская в далёкой Сибири брала заказы на баумкухены – пироги из дрожжевого теста с шоколадом, напоминающие сверху срез дерева с годовыми кольцами. Пирог-дерево традиционно пекут на Рождество и Новый год в Германии. Владелец кондитерской немец Карл Ходкевич пёк различные фигуры и печенье и мастерски готовил конфеты.

Конфеты к празднику ценились как отечественные, так и иностранные. В 1911 году в газете «Сибирь» на первой полосе звучала французская кондитерская и шоколадная фабрика И.И. Сарцевича, что размещалась на Большой. «Заготовлено громадное количество шоколадных конфет: миньон, пралине, эстампе и разные другие…» – зазывал Сарцевич. Свой ассортимент был у «Варшавской кондитерской К. Скибинского». К Рождеству здесь стряпались торты, «струцеля», бабы, пироги, пряники, сухарики, булочные товары. Французские булки выпекали дважды в день. Во французской кондитерской конфеты отпускались по 80 копеек за фунт, в польской – от 60 копеек. Кроме того, к ёлке Скибинский готовил специальный шоколад с картинками.

В декабре 1910 года на Большой улице бойко шла торговля. «Первая в Сибири Болгарская булочная», к примеру, предлагала наряду с горячей выпечкой, шоколадом, тортами всевозможные шоколадные коробки и бонбоньерки. Рекламировалась в самом начале века в Иркутске коробочная и плакатная фабрика А. Гленка, предлагая бонбоньерки, коробки для конфет и украшения для ёлки.

Братья Какулиди имели собственный погреб на углу 6-й Солдатской и Большой и торговали к Рождеству столовыми сортами груш, яблоками «самого высокого достоинства», сладкими апельсинами и мандаринами. На углу 6-й Солдатской и улицы Графа Кутайсова работал фруктовый погреб Ахтямова, продававший аффские (яффские – по имени провинции Яффа в Палестине) апельсины и мандарины и французские груши и яблоки.

Садоводства активно выгоняли цветы к новогодним праздникам. В Знаменском предместье существовало садовое заведение «Северный букет», премированное, как утверждала реклама, «серебряной медалью». К Новому году садоводство предлагало огромное количество цветущих и декоративных растений. «Расцвели сирени», – информировал «Северный букет», а на дворе стоял декабрь. Садовники предлагали украсить пышными благоухающими ветвями сирени зал с новогодней ёлкой. С «Северным букетом» конкурировали. Среди конкурентов – садоводство Половникова, что торговало в здании пивоваренного завода на Н. Амурской. Садоводство предлагало на Рождество цветущие гиацинты, тюльпаны, тацеты и ещё не распустившиеся азалии, камелии и рододендроны. Араукарии шли в качестве маленьких домашних «ёлочек». К Рождеству готовили свои сюрпризы братья Пржилуские, садовые заведения которых располагались на Ланинской и Успенской. В 1911 году они устроили выставку рождественских гиацинтов, торговали цветущими ландышами, сиренью, цикламенами, розами и пармскими фиалками. Таким был Новый год в Иркутске столетие назад. По крайней мере, так его представляли газеты.