Михаил выдернул штепсель, и буквы на экране моментально исчезли. Но какая волна радиостанции Уральского аэродрома? Наскоро перелистав справочник, нашёл: 79,3.

За пять минут до 16 отчётливо расслышал:

– Посадка началась. Товарищи, спешите занять места.

Люди в меховых шапках и шубах с высокими воротниками замелькали на экране. Но где же он – Виталь? Неужели опоздает? Лишь когда сигнальная ракета взвилась в облака, бетонированную дорожку пересёк… Ну, конечно, это он…

– Виталь! – радостно выкрикнул Михаил. К сожалению, за три с половиной тысячи километров голос брата не был услышан. А радиостанция уже сообщила:

– Воздушный корабль «Земля Советов», идущий по маршруту Москва – Свердловск – Иркутск – Якутск – Тикси – Рудольф – Москва, отправляется из Свердловска.

Михаил заторопился: к приезду брата надо успеть побывать в парке. Приобрести кое-что к столу, переодеться.

А Никитенко не подавал вестей. «Энергетик… – гневно подумал Михаил, – он не приедет, а потом скажет: дела. А может быть, и действительно дела: Ангара пошаливает».

Cеpoe небо. Мелкий сухой снег. Высокие деревья громоздятся по улицам. Бесшумные голубые троллейбусы проносятся за Ангару. Спешат люди. Над корпусами заводов – прожекторы. За городом – ночь.

В общественном гараже, затаив дыхание, стоят автомобили. Скорей! Скорей! Михаил сел, машина вырвалась и помчалась по ровной улице.

Братья встретились попросту: они пожали друг другу руки и перекинулись парой слов. Волноваться не приходилось: виделись недавно – в прошлый день отдыха, когда Михаил гостил в Чкалове.

Маршрутный корабль «Земля Советов» в это время оторвался от земли и скрылся в небесной мгле, пробиваясь в стратосферу. Ровню через час он будет в Якутске.

На пути Виталь спросил: «Привет передал?» – и услышал: «Да», прочитал вслух сообщение вечернего выпуска красноярской газеты: «Слушайте и смотрите трансляцию новогоднего интернационального вечера-бала из Московского Дворца Советов». Собственно, только это и успел прочитать Виталь – машина была у ворот гаража. А Михаил о девушке, которая жила в Чкалове, не осмелился спросить.

Дома братьев встретил Никитенко. Это было неожиданностью. Он расхаживал по комнатам Михаила, насвистывая весёлый мотив. Завидев друзей, энергетик воскликнул:

– С наступающим!

– Явился… – укоризненно сказал Михаил, – а я думал, пришибло тебя где-нибудь… током ангарским.

– Хотел было уезжать, да случайно попал на волну радиостанции аэродрома. Смотрю на экран: вы. Ну, думаю, подожду. А насчёт «пришибло» – зря. Работы много: Ангара кипит, замёрзнуть старается по старинке и не может. А к вам я с условием: завтра ко мне… в Электроград!

– Не сможем, — прервал Виталь, – отец заказывал…

– Но вы же обязаны видеть нашу чудеснейшую игрушку, – он откинул со лба чёрные волосы и восторженно продолжал:

– Железобетонная плотина. Свет, свет, свет. Шумит, бушует зелёная ангарская вода… И во все стороны: в Иркутск, в Бодайбо, в Саянск идут провода. Ваш свет, ваше тепло, движение механизмов вашего города – это наш ток. И эти свет и тепло – из холодной ангарской воды. Люди ловили рыбу и не замечали, что столько энергии, способной двигать, освещать, греть, таит река. Да как же вам не поехать?!

Михаил открыл шкаф и вынул кулёк с яблоками:

– Фрукты родного города. В честь Нового года. Прошу!

Они взяли по яблоку и на секунду замолкли.

– Скажи, Виталь, а на Марсе есть яблоки? – усмехаясь, прервал молчание Никитенко.

– Я там не жил.

– Как? Ты же говорил, что ваш институт сконструировал ракету… Скорость 11,5 тысячи километров в секунду, летит при выхлапывании отработанных газов…

– Не будем смеяться, – обиделся Виталь. – Запомни, что неудача не остановит! И не будь я студентом института межплансообщений, чтобы не путешествовать в эфире.

– Михаил, скорее! – крикнул Никитенко.

– Что?

– Хочу выпить за самого дальнего путешественника.

– Товарищи! – громко сказал Михаил. – Я не буду рассказывать о том, что я думал и над чем работал в истекшем году. Я предлагаю идти в парк, скоро начнётся новогодний вечер.

Михаил считал, что друзья удивятся и будут превозносить до Марса его талант. Они торопились. Михаил – потому что хотел скорее показать своё сооружение. Виталю надо было встретить Н.А.

Никитенко торопился по привычке. Впереди уже сиял всеми цветами спектра центральный городской парк-оранжерея. На улицах мелкий снег, декабрьский холод дотрагивался до щёк, а в парке сквозь стёкла стен виднелись широколистная зелень и яркие цветы.

Они прошли через первые двери и разделись. У выхода на главную аллею, стоял дуб, упругая ветка скользнула по плечу каждого. Ветерок покачивал деревья. Огромная электрическая лампа горела возле купола, изображая солнце. За плитами матового стекла скрывались светящиеся газовые трубы. В парке было светло, как в солнечный день, и только тени деревьев падали не в одну, а во все стороны по радиусам от электрического солнца. Чирикая, порхали птички, не подозревая о декабрьской стуже на улицах.

Они прошли на центральную площадку. Гремела музыка. Молодёжь танцевала. Искрящееся конфетти сыпалось на цветные платья и чёрные пиджаки.

Bиталь нервно выслеживал ту, ради которой приезжал в Иркутск. Они встретились и пошли танцевать. Никитенко и Михаил переглянулись. Но энергетику не стоялось на месте, он торопился.

– Меня ждут. Уверяю. Через два часа я должен ехать.

– Прекрасно, – согласился Михаил, а потом добавил: – Да!

– Что – «да»?

– Думаю, что для настоящей любви расстояния не имеют значения.

Музыка оборвалась, и они замолчали. На опустевшую арену вышли спортсмены. Это были загорелые девушки и крепко сложенные парни. Они исполнили акробатический танец.

Пробираясь через бурливый, цветущий и радостный поток людей, друзья пересекли аллею и вышли в открытую часть парка. Там только что закончилась игра в хоккей. Исчерченный коньками ледяной плац им показался огромным чертежом невиданного сооружения.

Ровно в двенадцать часов ночи в парке и во всём городе потух свет. Воцарилась ночь. Но она продолжалась всего одну секунду, после чего парк и город стали ещё более светлыми. Этим символизировались два времени: минувшей тьмы и наступившего не потухающего света.

Прямо из парка Никитенко уехал в Электроград. Михаил понимал, что его бесполезно уговаривать. Энергетик, как беспокойный ребёнок, тянулся к своей «игрушке».

Домой Михаил вернулся один.

Взглянув на экран, он не поверил своим глазам… Неужели от неё – светловолосой девушки из города Чкалова?.. На экране было написано приветственное стихотворение.

Он пустился в пляс, но как раз в это время влетел Виталь.

– Что с тобой?

– Что с тобой? – переспросили один другого.

– Какая девушка! Сто солнц сияют в её глазах, – воскликнул Виталь, – а ты что смеешься?

Михаил заливался смехом. Но он скрыл от своего брата главную причину радости и рассказал другое:

– Когда хочется смеяться, я извлекаю из своего архива вот эту книгу, – он показал ветхий том Кампанеллы «Государство солнца» и, раскрыв наугад, прочитал: «Каждые 6 месяцев начальство определяет, кому где спать, что записывается на поперечных балках выше дверей». Чудак фантазии! Он думал, так будет при социализме.

Братья добродушно расхохотались.

– А я немедленно должен лететь на Марс… – декламировал Виталь.

Михаил усмехнулся:

– Если считать, что обыкновенные воробьи в наше время считают низким садиться на башню Эйфеля, то твои высокие мечты достигнут желаемого объекта. Только не окажись на положении уэльсовских «марсиан», которые погибли от земных бактерий. Советую захватить с собою аптечку…

Виталь ответил колкостью:

– Анрэ Ленотр когда-то построил знаменитый Версальский парк, но не оставил после себя ни единого чертежа – и хорошо сделал: их всё равно бы забраковали. Учись у великих архитекторов…