– Константин Александрович, разрешите вас поздравить с назначением на пост директора Братской ГЭС. В сообщении об этом событии было сказано, что вы – потомственный энергетик. Каким был ваш путь в профессию?

– Спасибо за поздравление. Для меня это назначение особенно почётно, поскольку мой дедушка Константин Андреевич Князев был первым директором Братской ГЭС. Он достраивал станцию и руководил ею в начале эксплуатации. Деда, к сожалению, я застал уже парализованным, и пообщаться с ним, а тем более перенять какой-то опыт не удалось. Тем не менее мне очень много о нём рассказывали бабушка с мамой, а потом, когда я начинал трудиться на Братской ГЭС, – наши ветераны, те люди, которых он ещё принимал на работу. Плюс, конечно, я читал статьи, которые дед писал. А писал он очень много. Что касается моего пути в энергетику, то я учился в школе № 20, затем в лицее № 1 и участвовал в олимпиадах по техническим дисциплинам. В 11 классе выиграл город (городскую олимпиаду школьников. – «СЭ») по информатике и поставил себе задачу: если стану первым на области, пойду учиться на программиста, если нет – на энергетика. Выиграть не удалось, так что выбрал второе. К Братской ГЭС у меня уже тогда было особое отношение, мы с классом на экскурсиях на ней бывали. Плюс к этому я понимал, что энергетика даёт определённую стабильность: на дворе был конец девяностых, а в этой отрасли можно было неплохо зарабатывать и обеспечивать семью. Поэтому выбор был очевидным – я поступил в Новосибирский государственный технический университет. Закончил его в 2005 году по специальности «Автоматизированные электроэнергетические системы и сети», параллельно получил дополнительное образование переводчика в сфере профессиональной коммуникации.

– Немного необычное сочетание, не правда ли?

– Это было осознанное решение. Когда я проходил практику на Братской ГЭС после третьего и четвёртого курсов, у меня был выбор: пойти дополнительно на менеджмент в энергетике или на английский. Думаю, мои руководители мне правильно посоветовали: менеджерское направление всегда можно освоить с практикой, а иностранный язык потом не выучишь. Так я по окончании вуза с двумя дипломами вернулся в родной Братск в отличие от большинства сокурсников, которые остались в Новосибирске.

– Обычно выпускники вузов предпочитают уезжать на запад. Почему вы остались?

– Здесь была возможность найти работу. Вдобавок я считал, что с хорошим образованием в Братске больше возможностей для продвижения, чем в том же Новосибирске, где все заканчивали местные университеты. Так что устроился в группу диагностики инженером по высоковольтным испытаниям. Через несколько месяцев предложили перевестись в отдел капитального строительства – там освободилась вакансия и нужен был человек, который хорошо знает английский. Дело в том, что у нас тогда, как и сейчас, было очень много поставщиков из числа иностранных компаний, но практически ни у кого из них не было российских представительств. Специалисты, приезжавшие из-за рубежа, разговаривали на английском, так что приходилось нанимать переводчика. Я для этой роли подходил. В отделе капитального строительства я отработал примерно год в должности инженера и понял, что это не перспективно: работа в основном бумажная, а изучить станцию не получается, развития в плане изучения оборудования нет. Поэтому попросился на рабочую должность – машинистом гидроагрегатов. Меня перевели, как только появилась вакансия. Дальше работал уже в оперативно-эксплуатационном цехе: сначала машинистом, потом дежурным электромонтёром и начальником смены на открытом распределительном устройстве. Затем сдал на универсала – начальника смены, подготовленного для работы и в машинном зале, и на распредустройстве. Потом предложили вернуться в управление, там появилась новая должность – заместителя начальника производственно-технического отдела по ремонту. Там нужен был человек, знающий оборудование и с опытом организации работ, поэтому работа инженером в ОКСе мне сослужила добрую службу. Через три года, когда освободилась должность заместителя главного инженера, мне предложили её занять. В ней я тоже работал три года, затем получил предложение перейти в исполнительную дирекцию «Иркутскэнерго». Здесь я провёл четыре года в качестве заместителя главного инженера компании по электротехнической части. За это время получил квалификацию MBA по корпоративной программе. С появлением вакансии мне предложили вернуться на Братскую ГЭС, причём предложили осторожно, видимо, думая, что я, прожив четыре года в Иркутске, не захочу возвращаться в родной город. Но я это предложение принял с удовольствием и гордостью за предстоящую работу. Это очень ответственная должность, а для меня она ответственна ещё и тем, что здесь работал мой дедушка.

– Вопрос дилетантский, но всё же: нет ли в этом некоего понижения по службе?

– Как ни странно, вы не первый, кто мне его задаёт. Работа под руководством Евгения Анатольевича Новикова, главного инженера «Иркутскэнерго», была очень интересной и почётной, я за это время многому научился. Если просто посмотреть на иерархию в нашей компании, то заместитель главного инженера подчиняется заместителю генерального директора, а директор любого филиала – непосредственно генеральному директору. Так что это более высокая ступень. Дело ещё и в том, что у нас здесь большой коллектив, и по количеству подчинённого персонала директор станции – это более существенная должность. Как и по уровню ответственности: Братская ГЭС – это знаковый объект и для города, и для энергетики Сибири.

– Статус станции как легенды отрасли к чему-то дополнительно обязывает её директора?

– Конечно. Братская ГЭС всегда была важным объектом энергетики не только Иркутской области, но и всей Сибири, а то и России. Все мы знаем, что основной потребитель электроэнергии, которую вырабатывает Братская ГЭС, – это Братский алюминиевый завод. Поэтому все события, которые у нас происходят, рассматриваются и с точки зрения влияния на металлургический бизнес. И это накладывает определённые обязательства. Плюс ко всему, как я уже сказал, Братская ГЭС – это символ города. Так что есть моменты, связанные не только с надёжностью работы станции, но и с её внешним видом и участием руководства и персонала станции в жизни Братска.

– Работа станции, помимо всего прочего участвующей в регулировании частоты в объединённой энергосистеме Сибири, жёстко регламентирована. Это оставляет её руководителю какой-то «простор для творчества»?

– Тут надо разобраться с понятием «творчество». Я обычно этот термин отношу скорее к сфере культуры и искусства, тогда как наша работа больше связана с техникой. Наверное, можно и в ней найти какую-то возможность реализовать себя с творческой стороны в общем её понимании. Но если считать творчеством нестандартные решения, то простор для него, безусловно, есть. Каждый день приходится принимать какие-то решения, не укладывающиеся в регламенты, и если усердно работать, то ты дождёшься их результата в виде чистой, опрятной и надёжно функционирующей станции, довольного коллектива, который гордится тем, что он работает на Братской ГЭС, хороших отношений с городом, с местной администрацией. Честно говоря, когда я четыре с лишним года назад уходил со станции для переезда в Иркутск, то по окончании последнего рабочего дня у меня слёзы на глаза наворачивались. Я ехал с ГЭС и видел плоды своего труда – объекты, которые мы вводили по линии капитального строительства, оборудование, которое мы ремонтировали. На работе в исполнительной дирекции такого, к сожалению, не увидишь – да, ты рассматриваешь какие-то проекты, но их реализуют где-то на филиалах и не всегда есть возможность лицезреть результаты работы.

– Маловодье на работу директора Братской ГЭС тоже влияет?

– Маловодье сказывается на работе оборудования. При низком напоре турбины работают далеко не в оптимальном режиме. Параллельно с этим в силу регулирующей роли Братской ГЭС нам приходится поддерживать большие вращающиеся резервы, что не лучшим образом сказывается на удельных показателях станции. Выработка снижается не только за счёт того, что воды мало, но и из-за падения эффективности использования этой воды. Что, конечно, не может не сказываться на работе директора станции. Есть дополнительные объёмы ремонта оборудования, потому что мы не первый год работаем при низких напорах и те машины, которые выводим, обязательно дефектуем. Есть вопросы с точки зрения ведения режимов. Но это всё рабочие моменты. Никто не обещал, что будет легко.

– Каковы в таких условиях итоги первого месяца работы?

– Месяц – это очень малый срок, тем более первый, когда приходится просто налаживать свою работу. Мне нужно было сдать экзамены по промышленной безопасности и должностным обязанностям, переехать самому и перевезти какие-то вещи, подремонтировать дом, где мы за последние четыре года бывали разве что в отпуске, элементарно создать бытовые условия для семьи. На работе было немало вопросов: нужно войти в курс дела, привести в порядок накопившиеся бумаги, разобраться, в каких направлениях есть проблемы. Но определённые результаты уже есть. Я ехал в Братск с чёткой задачей: у нас 18 гидроагрегат довольно длительное время находился в ремонте, была перспектива его затягивания. Сегодня он уже практически месяц подключён к сети, работает. Многое сделано, но, наверное, о результатах труда надо говорить через несколько лет.

– Если говорить о перспективе ближайших лет, какие проекты по модернизации оборудования станции запланированы?

– Сегодня один из знаковых проектов – это замена маслонаполненных кабельных линий 220 кВ на кабели из сшитого полиэтилена. Работа ведётся уже второй год. В прошлом году мы заменили одну линию, в этом меняем уже третью по счёту, на следующий год запланировано ещё три. Останется три, после чего проект будет завершён. Это очень важная работа: их замена существенно повысит надёжность. И очень ответственная: во время прокладки необходимо соблюсти все технологические процедуры и требования завода-изготовителя. Пока у нас не было возможности самим оценить надёжность кабельных линий из сшитого полиэтилена, но в мире накоплен положительный опыт их длительной эксплуатации.

– Кажется, ещё есть несколько проектов в области релейной защиты и автоматики?

– Да, мы ведём довольно большую работу по воздушным линиям 220 кВ. Проект комплексный: меняем их защиты на микропроцессорные, параллельно вместо маслонаполненных трансформаторов тока ставим элегазовые. Кроме того, воздушные выключатели 220 кВ, скажем так, находятся на грани отключающей способности. Когда строилась Братская ГЭС, сеть не была так развита, так что их было достаточно. Теперь приходится менять выключатели на элегазовые, которые требуют меньшего обслуживания и отличаются большей отключающей способностью. Ещё запланированы работы по гидротехническим сооружениям, самой плотине, но там нет знаковых проектов.

– Не планируете продолжать замену рабочих колёс на оставшихся шести гидроагрегатах?

– Вопрос дальнейшей замены время от времени поднимается. Первые шесть рабочих колёс и последующие шесть шли как эффективные окупаемые проекты. Дело в том, что новые колёса спроектированы по современным технологиям, имеют более оптимальный профиль и высокий КПД по сравнению даже с проектными характеристиками старых, не говоря о реальных, которые снизились в процессе длительной эксплуатации. Оба проекта были эффективными и окупаемыми, потому что затраты на замену рабочих колёс компенсировались за счёт увеличения выработки. О модернизации оставшихся шести гидроагрегатов решения пока нет – у нас нет к ним претензий с точки зрения надёжности. А загрузить их сильно, чтобы вложения окупились, вряд ли получится, даже если придёт большая вода.

Установленная мощность Братской ГЭС, как вы знаете, составляет 4500 МВт, но в данный момент мы несём базовую нагрузку около 2000 МВт. В какие-то моменты станция, которая является регулирующей, загружается до 3000 МВт. Но это происходит эпизодически, а базовую нагрузку полностью покрывают гидроагрегаты с новыми рабочими колёсами. Старые машины либо работают в режиме синхронного компенсатора (при нём доступ воды к турбинам ограничен, генераторы только вращаются как двигатели. – «СЭ»), либо находятся в резерве, либо загружаются на короткое время.

В общем, в будущем этот вопрос, возможно, возникнет, но сегодня я лично не вижу целесообразности в таком проекте.

– Братские энергетики всегда приятно удивляли необычным отношением к рабочему и свободному времени, а также нестандартными для людей технической профессии увлечениями. Чему вы посвящаете свободное время?

– Для начала скажу, что его остаётся не так много, особенно сейчас, в период, связанный с переходом на новую работу и переездом в Братск. Но если правильно организовать свою работу, спланировать все мероприятия, то найти его можно. Если говорить про увлечения, то за годы работы в Иркутске коллеги привили мне любовь к боулингу. Не могу назвать себя профессиональным спортсменом, но я приобрёл необходимый инвентарь, начал регулярно ходить на тренировки. Шары, кстати, в Братск перевёз, и в минувшую пятницу (интервью записано 28 сентября. – «СЭ») наша команда участвовала в корпоративных соревнованиях. В ближайшие выходные уже планирую сходить на тренировку, познакомиться с местными спортсменами. Надеюсь, потом буду находить время заниматься боулингом в Братске. Мы с командой Братской ГЭС также регулярно ходим на баскетбол. Тренировки несколько раз в неделю, но пока удаётся участвовать только в одной из них. Может быть, получится ещё один день уделять пару часов баскетболу. Им, кстати, я начал заниматься в 2008 году, когда работа стала во многом сидячей. И дело не только в поддержании физической формы: я отметил, что у меня повысилась работоспособность. Да, какое-то время уходит на занятия спортом, но в итоге ты в силу лучшей физической кондиции успеваешь больше сделать за рабочий день.

– Тоже своего рода эффективный окупаемый проект.

– В некоторой степени да. Продолжая разговор об увлечениях: когда я раньше жил в Братске, периодически ездил с друзьями на охоту и рыбалку. В Иркутске у меня на это времени не хватало, да и не было подходящей компании. Сейчас я вернулся в родной город и надеюсь к этому увлечению вернуться. Потому что, на мой взгляд, жить в Сибири, в тайге, и не проводить время на природе – это неправильно.