Любовь к слову у писателя Кима Балкова, что называется, в крови. Более того, в его роду она передаётся из поколения в поколение. Его жена Ида Владимировна – журналист, дочь Елена – поэт, учитель литературы, писателем был и погибший сын Юрий. В каком колене родилась тяга к литературе, неизвестно. Ким Николаевич знает только, что дед его был улигершином – так в бурятской традиции называются народные сказители, мастера слова. У него в доме часто собирался народ, и тогда дед начинал петь улигеры – народные песни, сказания. Огромное их множество он знал наизусть, в том числе почти все главы эпоса «Гэсэр», но что-то сочинял сам.

– Я думаю, мне много чего передалось от деда, – говорит Ким Николаевич. – Например, я приверженец мелодии в тексте. Если в голове нет мелодии, я и писать не могу. Но если нашёл свой ритм, нужно его выдерживать. И романы мои, а у меня их более десяти, и повести, и рассказы – всё имеет свою мелодику. Считаю, что слово должно быть ритмически образовано и духовно наполнено. Нельзя просто бросить его на бумагу: «Я пошёл домой, дома меня ждёт мама». Мне нужно описание – как я пошёл домой, почему пошёл домой, какая у меня мама. Слово нужно наполнить внутренним содержанием. Без деталей не бывает художественной литературы, останется одна журналистика, которая может работать с голыми фактами.

Герой Кима Балкова живёт не в нашей пространственно-временной системе координат, он чувствует вечность. Сын проживает не только свою собственную жизнь, но ещё до своего рождения присутствует в мыслях и поступках деда, в руках и глазах отца. А после смерти он будет жить в своих детях. «Человек продолжителен в пространстве и времени. Это не я открыл, не я первый об этом говорю, так учит нас буддизм, – говорит Ким Балков. – Буддисты полагают, что добрые дела, постепенно накапливающиеся в роду, передаются и воплощаются в потомках». Если следовать такой логике, ничего удивительного нет в том, что у деда-улигершина появился внук-писатель.

– Деда я не помню, он умер до моего рождения, – вспоминает Ким Николаевич. – Но у нас дома был культ деда, и я достаточно много знаю о нём из рассказов отца. Отец и сам великолепно знал литературу, был учителем русского языка и литературы в сельской школе. Он часто общался с природой и любил уйти куда-нибудь в лес или в степь и декламировать что-нибудь из Пушкина, Маяковского, Есенина. Он говорил, что на природе слова поэтов приходят сами собой. Такая уж у него была поэтическая натура.

Своеобразный был человек, совершенно не умел мириться с несправедливостью, не признавал никаких компромиссов. Работает в одной школе, и вдруг что-то случится, ему покажется, что с ним обошлись несправедливо, тут же психанёт, соберёт пожитки на телегу, сверху свою ребятню посадит – и пошёл в другую деревню, а из неё в третью, четвёртую. Этакий путешествующий учитель. Не понимал, как может человек в глаза одно говорить, а за глаза другое.

Из-за этой черты отцовского характера вся семья много поездила по Баргузинскому району. Ким Балков родился под Кяхтой, в станице Большая Кудара, а школу заканчивал уже в Баргузине.

Принципиальность была характерна для всего поколения, прошедшего Великую Отечественную войну. «Посиди-ка в окопах среди грязи и смерти, – горько усмехается писатель. – Кроме того, нельзя забывать, что убийство человека, даже если оно произошло на войне, страшно противоестественная вещь. Отец всю жизнь потом просыпался среди ночи, кричал во сне: «Заходи слева, занимай круговую!» Война не отпускала, крепко сидела в голове».

Спустя много лет Ким Балков написал пронзительную книгу «Небо моего детства», в которую вошли рассказы о людях старшего поколения, пришедших с войны. Писатель чуял в них какую-то особую глубину, недостижимую для следующего поколения, и за это их безмерно любил, ещё будучи мальчишкой. Детские воспоминания о трудной жизни в послевоенной деревне и о её людях, выверенные взрослым взглядом, и легли в основу книги.

Писателю вообще интересны люди, не укладывающиеся в привычные рамки. Человек многообразен как внешне, так и внутренне, и во всех произведениях Ким Балков старался это показать. Писатель любит чудаков, людей, которые немного не от мира сего.

– Например, жила у нас в деревне одна бабка, – рассказывает Ким Николаевич. – В своё время она была не бабкой, конечно, а красивой молодой женщиной. Мужиков в деревне почти не осталось, а у неё едва ли не каждый год дети рождаются. Соседи спрашивают: «Как так?» Она объясняет: «Ну идёт мужичок пьяный, я его домой приведу, спать положу. Жалко же». Вот так и жила. Вроде бы по всем статьям выходит, что нехорошая баба. Но такая в ней удивительная душевная теплота, сердечность, что язык не поворачивается осудить. И ребятишки у неё, может, в одних валенках на пятерых росли, но очень были светлые. До сих пор их вспоминаю, как мы с ними в степи ходили, черёмуху до отвала ели. Так наешься её, черемухи этой, что дышать трудно делается. С голодухи что только не ели, время такое было.

После окончания школы Ким Балков приехал поступать в Иркутский государственный университет. Однако сдавать экзамены не решился, потому что среди предметов значился иностранный язык, который в баргузинской школе не преподавали. Вернулся домой и два года работал в леспромхозе, валил лес. Работёнка была трудная, но ещё труднее оказалось одолеть иностранный язык. Поступить в ИГУ удалось только через два года. Зато здесь он сразу оказался в хорошей компании. Среди товарищей были Александр Вампилов, Валентин Распутин, Станислав Китайский, Олег Харитонов, Виталий Зоркин. Так получилось, что учились они примерно в одно время: кто-то на курс старше, кто-то – младше. Каждый из них был уже пишущим человеком, всерьёз увлечённым литературой.

Не удивительно, что все они вошли в литобъединение, которое действовало на факультете под руководством легендарного профессора Василия Прокопьевича Трушкина. Он и сам был человеком, влюблённым в литературу, имел гигантскую домашнюю библиотеку. Иногда приглашал студентов к себе домой, давал читать книги. А они поражались не только плотным рядам фолиантов на полках, но и тому количеству текстов малоизвестных авторов, которые профессор хранил в своей памяти. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что именно он одним из первых заметил талант Александра Вампилова.

– Мало нас осталось, – говорит Ким Николаевич о друзьях своей студенческой юности. – Я не пишу обычно о них, не люблю разные воспоминания. Но с теми, кто остался, мы встречаемся, созваниваемся – вспоминаем.

Интересно, что в юности Ким Балков начал писать вовсе не прозу, а стихи. Его первая публикация состоялась в 1969 году, когда в журнале «Свет над Байкалом» была помещена подборка его стихотворений. Это потом ему захотелось создать что-то более объёмное, и он перешёл на прозу. А началось увлечение литературой смолоду, со школьной скамьи. Он любил, как отец, выйти в степь и декламировать что-то своё или чужое.

– И в такие моменты что-то начинало щемить в душе, – говорит писатель. – Литература – это ведь щемота, это боль. Только когда душа болит, ты можешь сесть и что-то написать. Когда нет ощущения тоски, недоумения, ты не сможешь ничего сделать. Можно хоть целый день за столом просидеть – ни слова не напишешь. Писатель – это ведь существо эгоистичное. Помните, Христос говорил: «Возлюби ближнего своего, как самого себя». Но мне кажется, прежде самого себя нужно как следует понять. Когда уйдёшь вглубь себя и отыщешь душу там, где она у тебя пребывает, когда научишься её понимать, тогда и появится художник. От тоски, от недоумения, от нежелания мириться с несовершенством этого мира и одновременно от любви к нему и боли за него рождается художник. Как правило, он уходит от людей и пребывает в своём мире. Правда, это проходит, когда мало-мальская славушка появляется. Все теперь в Москву бегут или ещё куда подальше.

Сам Ким Балков за славой не побежал, всю жизнь прожил в двух городах на Байкале – Иркутске и Улан-Удэ. Ещё в студенческие годы он начал работать в журналистике. Вместе с Александром Вампиловым они сотрудничали с газетой «Советская молодёжь». Правда, сотрудничество продолжалось недолго. Однажды начинающему литератору дали в редакции задание сходить на чаеразвесочную фабрику и написать очерк. Молодой человек с энтузиазмом взялся за работу. Пошёл на фабрику, разговорился там с мужиками, которые ему очень понравились, и в итоге выдал отличный материал.

– Материал на «красную доску» повесили, а меня отправили в командировку, – рассказывает Ким Балков. – Возвращаюсь из командировки, а мой материал висит на «чёрной доске». Спрашиваю Вампилова, что случилось-то? И он мне рассказал, что после моего отъезда явилась в газету возмущённая делегация с «чаеразвески». «У тебя же все пьяницы – главные герои – показаны прекрасными людьми, – говорит Вампилов. – А все передовики едва упоминаются». Правда, на этом моё сотрудничество с «молодёжкой» не закончилось, но меня попросили писать под псевдонимом. Я подписывался Кимов, а потом Инской. Жить-то надо было, тем более сын уже родился, жена тоже училась в университете.

Позже Балкова пригласили в заводскую многотиражку «Сталинец», где он проработал не очень долго. Несколько ребят с его курса уехали в Улан-Удэ, где как раз открылась новая студия телевидения и требовались люди. Они позвали Балкова подключиться к новому проекту, и тот согласился. Вскоре к нему присоединилась жена Ида Владимировна, которая тоже нашла работу на бурятском радио. Так молодая семья обосновалась в Улан-Удэ. На телевидении Ким Балков вёл литературную редакцию, одно время был даже главным редактором литературного вещания. Но в какой-то момент всё бросил ради того, чтобы просто писать.

– Журналистика всё пожирает – и время, и душу, – объясняет свой поступок Ким Николаевич. – Заниматься литературой становится просто некогда. Ведь литература требует тишины.

Первая прозаическая публикация Балкова появилась в 1960-м году на страницах газеты «Правда Бурятии», а в 1969 году в Улан-Удэ вышла первая книга писателя «На пятачке». Книга была восторженно принята критиками, и почти сразу, в 1971 году, начинающего автора приняли в члены Союза писателей СССР. По тем временам это было редким явлением. Всероссийскую известность ему принесли повести «Росстань», «Мост», романы «Его родовое имя», «Рубеж». К настоящему времени из-под пера Кима Николаевича вышло около 30 книг.

Переезд писателя в Иркутск в 1989 году случился неожиданно. Когда Ким Балков был уже маститым автором, заместителем председателя Союза писателей Бурятии, в Улан-Удэ проходил большой писательский съезд, на который приехал даже Сергей Михалков.

– Я в то время писал роман о гражданской войне и понимал, что он никогда не будет напечатан, – рассказывает Ким Николаевич. – У меня не получалось белых сделать исключительными мерзавцами, а красных изобразить идеально хорошими. Нельзя мир рисовать только двумя красками. Я выступил на съезде и неожиданно для себя самого обо всём этом сказал. Зачем я это сделал, до сих пор не знаю. Секретарь обкома тут же встала и обвинила меня в том, что я противопоставляю себя партии, поэтому мне в ней не место.

Друзья, которые со мной вчера за столом сидели, вдруг перестали меня замечать. Я стал думать, что делать дальше. Уезжать вроде не хотелось, но и жить в изоляции стало невозможно. Возникли два варианта – переехать либо в Ленинград, либо в Новосибирск, где у меня были друзья. Позвонил Распутину, чтобы посоветоваться. Он хорошо знал, что происходит в союзе. «Ну куда ты поедешь, ты же пропадёшь без Байкала, – говорит Распутин. – Может, тебе в Иркутск переехать?» Я подумал и действительно переехал сюда. Жена стала на радио работать, меня в Союзе писателей очень хорошо приняли, концерт устроили. Подозреваю, это Валя тогда рекомендацию дал. С тех пор здесь и живу.

Первый иркутский роман «Идущие во тьму» посвящён как раз тематике гражданской войны. Это попытка осмысления истории родной страны, поиск духовных корней трагедии народа. Русские люди, вовлечённые в братоубийственную бойню, впадают то в жестокую ярость, то в раскаяние, а подчас их охватывает тупое безразличие к чужой боли. Писатель виртуозно рисует мотивы противоречивых и неуправляемых поступков своих героев, углубляясь в подсознательное и труднообъяснимое. Через несколько лет он вернулся к теме гражданской войны и разделения людей на «белых» и «красных» в романе «От руки брата своего». Писатель пытается понять, как же так происходит, что люди одной национальности, соседи и даже кровные братья встают друг против друга.

Сам Ким Николаевич вырос в интернациональной семье, мать у него была русская, а отец – бурят.

– Национальность не имела абсолютно никакого значения, – говорит писатель. – Важно было, плохой ты человек или хороший. Хотя плохих в деревне мало было. Чудаковатые были. Ругались в основном из-за того, что один у другого рупь занял и не отдаёт, прячется. А конфликтов в деревнях не было. Правда, чужих не любили. Если городской появится в деревне, непременно найдут повод и поколотят. Ну а после этого уже и примут, он вроде свой делается.

Тема чужих, пришлых людей также проходит через многие произведения Балкова. Чужие люди приходят и безжалостно уничтожают природу, рушат хрупкое равновесие Подлеморья, в котором живёт балковский герой. Подлеморье – это, конечно, территория вокруг любимого Байкала. Для местных жителей это центр вселенной, сакральное место, никогда они своё Священное море не назовут озером. Человек у Балкова крепко-накрепко связан с Байкалом, со своей землёй, и оттого, что рушатся эти связи, происходят многие и многие беды.

Ким Николаевич и сам большую часть времени старается проводить на Байкале. Там, на Кругобайкалке, у него свой деревянный домик, построенный более ста лет назад. От времени дерево спрессовалось и стало таким прочным, что гвоздь не вобьёшь. Он сидит за столом в этом доме и пишет, и сюжеты там приходят неожиданно и легко. Как будто и впрямь на Байкале лучше ощущается связь с другими мирами. Он закрывает глаза и видит ушедших: ушедшего сына, отца, бабушку жены, которая была прототипом героинь некоторых рассказов.

– Если человек не поймёт, что нельзя жить в разрыве с природой, своей родовой, со своим народом, он утратит себя, и всё погибнет. Современный молодой человек рассуждает так: «Поеду за границу, там буду работать». А как же твоя родная земля, спрашивается? Она же гибнет, она нуждается в тебе. Мы всегда помнили о своих корнях. Нельзя жить без Родины, без Байкала. Народ разрушается вовсе не оттого, что национальности смешиваются и вытесняют друг друга. Это как раз хорошо, потому что усиливается кровь. Народ разрушается, когда разрушаются родовые корни. Наверное, эта мода пройдёт. Во времена Пушкина господа на родном языке плохо разговаривали, а началась Отечественная война – и весь французский язык моментально забыли. История циклична. Сейчас один цикл завершился, другой начинается, но пока никто не знает, каким он будет.

Никто не знает, каким будет следующий цикл, это правда. Но не зря говорят, что будущее отбрасывает в настоящее свою тень. Может быть, только художники да праведники и могут её почувствовать и краем глаза заглянуть в грядущее. Поэтому Ким Балков продолжает писать, несмотря на то что возраст подступил серьёзный и уже устали глаза. «Я уверен, что Господь знает, когда тебя взять, – говорит Ким Николаевич. – Если Он даёт мне возможность писать, стало быть, ещё чего-то ждёт от меня. Значит, нужно постараться оправдать Его ожидания».