«В условиях позднего обнаружения…»

Пожар случился ещё 16 января этого года, но из дальних полей за Усть-Ордой, из этого «прекрасного далёка», которое иногда по привычке называется по имени уже не существующей деревни Батхай, вести приходят, как из позапрошлого века по проводному телеграфу, с опозданием.

В скупых строчках сводки МЧС всё выглядит весьма прозаично и даже скучно – в четыре часа дня 16 января пришло сообщение о пожаре в КФХ «Любимов» по адресу: деревня Батхай, улица Центральная, 9. Горели частные надворные постройки. Застрахованы они не были. На пожар выехала ДПК (добровольная пожарная команда, оказывается, и в МЧС ещё существуют добровольцы) из МО «Кулункунское». На момент прибытия пожарных двадцать минут спустя, в условиях позднего обнаружения, уничтожены надворные постройки площадью 140 квадратных метров.

– Да брешут они всё! – сердится Денисыч. – Написали, что сгорело сто сорок, а сгорело – тысяча четыреста…

Действительно, в сводке указано, что огнём уничтожена «одноэтажная бревенчатая постройка… к надворной постройке пристроен бревенчатый гараж… над гаражом административное здание бревенчатого исполнения размером…».

Сгорела «Башня». Иногда, в просторечии – «Часовня». Изначально – «Дом Трудолюбия». Огромный трёхэтажный деревянный дом с мастерскими на первом этаже, офисом на втором и жилыми комнатушками выше. Его построили ещё в 2001 году. До последнего времени он оставался последним визуальным символом «Доброты» – это было первое, что видели приезжающие сюда, верхнюю башенку с крестом было заметно за несколько километров среди батхайских полей.

Само «позднее обнаружение» Денисыч описывает так: он уехал в Усть-Орду в два часа дня, а уже в половине третьего ему позвонили обитатели «Доброты» и сообщили о пожаре. Огонь сначала появился наверху, в башенке, где на тот момент жила одна из обитательниц «Доброты» по имени Анна. По зимнему времени отапливалась электричеством. Как объяснили Денисычу пожарные, возгорание возникло из-за того, что конструкция электропроводки не соответствовала нормам. Денисыч в это не верит. В причине пожара он уверен: она та же, что и при всех прошлых пожарах, – он столкнулся с Хаосом.

Крестьянская реабилитация

А всё так хорошо начиналось. История Александра Любимова, бывшего беспутного алкаша, который однажды увидел путь к спасению и стал проповедовать его всем другим отверженным, многократно описана и хорошо известна (наша газета подробно писала о нём три года назад в репортаже «Бессилие «Доброты»). Родился в Краснодаре в 1939 году, в войну потерял родителей, с десятилетнего возраста бродяжил по стране. В начале 1960-х буквально случайно – по-пьяни, со случайным собутыльником в поезде – попал в Иркутск, осел в Усть-Ордынском, женился на такой же беспутной бабёнке, валил лес, бухал и в ус не дул.

В августе 1971 года вдруг, проснувшись с жуткого похмелья, осознал, что дальше так жить нельзя. Бросил пить и курить. Чтобы вырваться из порочного круга, ушёл из семьи. Завёл новую, правильную семью, родил несколько детей, занялся хозяйством. Но всё это время грызла его мысль, как цитата из песни известной певицы: «Только этого мало». Он придумал свою «Доброту» – крестьянское хозяйство где-нибудь вдалеке от соблазнов большого города, поселение, где нет пьянства, бесхозяйственности и безответственности, для таких же, каким он сам был до 32 лет.

В 1992 году на полях заброшенной деревни Хойто-Батхай он получил участок, где стал строить свой простой и чистый мир – сначала с членами своей семьи, а потом и с иркутскими бомжами, алкоголиками, бывшими заключёнными и прочими отверженными, которых два раза в неделю забирал на неизменном УАЗике с собственным именем «Карька» с Иркутского автовокзала. Если не вдаваться в философию Денисыча, то на практике он предлагал им жить, обеспечивая самих себя крестьянским трудом. Приходите, живите, работайте, одним словом. Денег за это не брал, но и за порядком следил строго – с главным запретом на употребление алкоголя.

К концу 1990-х хозяйство разрослось, полностью себя обеспечивало, производило собственные мясо, молоко, мёд, овощи, содержало стадо коров, кормило их своим овсом и сеном. Денисыч утверждает, что через «Доброту» прошло несколько тысяч человек. Но тогда же, в конце девяностых, что-то сломалось в этом до того отлаженном механизме…

История Огня

Чтобы понять историю и метафизику борьбы «Доброты» с огненной стихией, нужно понять, из чего состоит «Доброта». С одной стороны, это просто крестьянско-фермерское хозяйство. С другой – целая гуманитарная концепция под девизом «Доброта спасёт мир». Её Денисыч не прекращает разрабатывать и проповедовать до сих пор. Она включает в себя воспитание младенца начиная с рождения у до того уже воспитанных в этой концепции родителей, новых людей, живущих в чистоте исконно русских крестьянских традиций: своим трудом на своей земле. С одной стороны, «Доброта» – это хозяйственные надворные постройки утилитарного назначения: мастерские, летняя кухня с собственной пекарней, коровники, сеновалы. С другой – огромные дома, совмещающие в себе сразу и храм, и школу, и коммуну.

И вот пока Денисыч и его последователи занимаются своим крестьянством, у них всё получается. Коровы доятся, овёс растёт, пчёлы откладывают в соты килограммы мёда. Но как только Денисыч начинает вторгаться в высшие сферы, на него стеной идёт Хаос.

Первый пожар в «Доброте» произошёл ещё в апреле 1998 года, на пике хозяйственной деятельности, когда Денисыч пошёл по всем властным кабинетам – предлагать свою концепцию в виде единой теории воспитания современного человека. Он предлагал сделать по всей стране сеть подобных социальных деревень для отверженных: не просто брать в них людей с улицы, а целенаправленно помещать в туда на постоянное проживание бывших заключённых – сразу после выхода из мест лишения свободы, бывших сирот – на выходе из детских домов, бывших пациентов психбольниц с лёгкой степенью умственной отсталости – прямо после выписки.

Концепция претендовала на место новой национальной идеи, едва ли не религии, хотя Денисыч принципиально воздерживался от любого духа сектантства в своей деятельности. Делить поляну с Богом он не собирался. Но уже на первом большом доме, где должны были жить, учиться и работать новые люди, на башенке был установлен крест. Чисто символически. И она сгорела. èèè

Денисыч не отступал. Он стал строить новый дом. Точнее – Дом. По замыслу, это должна была быть воскресная школа. В подвале – овощехранилище. Там же – женские мастерские и общая кухня. Он сгорел год спустя, в 1999-м. В подвалах зажарились тонны картошки.

В 2002-м Денисыч, набравшись сил, упрямо начал новое строительство – «Дома Преображения». Его строили три года, в нём планировали разместить офис, склад, библиотеку, швейный цех, жилые комнаты на полсотни человек, большую кухню с общей столовой. В два часа ночи 26 января 2014 года «Дом Преображения» сгорел. Преображения также не случилось. В новом веке идея о воспитании новых людей раз за разом давала сбой. Приходившие к Денисычу отверженные упрямо упорствовали в собственных заблуждениях. Им быстро приедался постоянный труд. Они начинали пить и буянить. За алкоголем убегали пешком в Усть-Орду, за пару десятков километров.

– Они – люди без батарейки. Пока показываешь, что делать, стоят, слушают, учатся. А отойдёшь – у них завод кончается. Опускают руки, уходят, всё бросают. Из всех, кто здесь побывал, в лучшем случае сто человек вернулись к нормальной жизни – так они вернулись, ушли обратно, не живётся им в общине, нужно обратно в мир, – бессильно признаёт Денисыч.

Столкновение с Хаосом

Ко времени последнего пожара в январе этого года, уничтожившего последний большой дом «Доброты», в хозяйстве, считая самого Денисыча, жило всего восемь человек. Большинство – уже прижившиеся там годами. Если в 1990-х за раз сюда приезжало по 50–60 человек, к нынешним меркантильным временам количество желающих кормить себя честным, но тяжёлым крестьянским трудом почти иссякло. Да и живущие сейчас мало похожи на новых людей из Концепции Денисыча.

Пока мы разговаривали в его «Ниве», позвонил один из них, Серёжа. Серёжа звонил из Усть-Орды, просил увезти его обратно в «Доброту». В Усть-Орде он был понятно зачем – Серёжа опять забухал. О последней – во всех смыслах – жиличке «Башни» Анне Денисыч тоже отзывается без особого трепета. Мы заговорили именно о ней, потому что она была также и последней по времени, пришедшей жить в «Доброту».

– Она пришла в прошлом году, говорит: «Пустите пожить, денег нет, идти некуда». Вроде с высшим образованием, за сорок лет, мать – полковник полиции, а такой ум у неё криминальный, настоящая авантюристка. Всё интригует, всех друг против друга настраивает, – Денисыч обречённо машет рукой: – Не исправить её уже, только если в тюрьму посадить лет на двадцать…

Он не обвиняет её в пожаре. Говорит, что как чувствовал, что «Башню» надо было «заморозить» – закрыть на зиму, её ведь в последнее время использовали только как жильё в тёплое время года. Не стал – говорит, что-то остановило. При этом он уверен, что в прежних пожарах виноваты были именно свои, обитатели «Доброты». Причины своих неудач, так же, как причины пожаров, он объясняет метафорично, но по сути очень верно:

– Я столкнулся с тем миром, который управляет человеком, страдающим от внутренних социальных недугов. Он называется Хаос. Этот Хаос наступает на меня, а я – один. Раньше я тоже был сыном Хаоса, но вышел из него. Теперь он мстит…

Сейчас сам Денисыч живёт в бане. Остальные – в коровнике, в подсобных помещениях. Да Серёжа с внуком Ромкой – в домике на пасеке. Ему почти восемьдесят. Останавливаться он не намерен – хотя бы потому, что у него есть долговые обязательства перед людьми, которые ему помогали. Большая часть долгов, что очень характерно, – по помощи на предыдущих пожарах. Он будет ждать весны. Хочет продать часть своих земель.

Самая большая надежда у него – на государство. Он надеется, что власти всё-таки примут участие в его огромном проекте. Возьмут на себя часть долгов. Помогут. Он обращался с предложениями ко многим. К Михаилу Щапову. К Олегу Канькову. Предлагал взаимодействие по ресоциализации бывших осуждённых начальнику ГУ ФСИН генералу Анатолию Киланову. Написал президенту и председателю правительства страны, наконец.

– Я написал: «Если бы я был президентом, моей главной задачей было бы вернуть основной духовный смысл как отдельному человеку, так и всему человечеству, то есть познать дух мира через служение миру духа», – он с надеждой смотрит на меня и спрашивает: – Ну что, не понятно ничего?

Ответить сложно. Денисыч предлагает людям работать, чтобы жить и кушать, но не предлагает перспективу, для чего это делать. Он уверен, что всё это объясняется в его концепции, но те, кто приходит к нему жить, отмахиваются от этой непонятной им философии. Он предлагает Доброту, но не предлагает Надежду. Хотя сам он с этим не согласен.

– Я не предлагаю им работать за еду! – горячится он. – Я же с них деньги не беру. Они ко мне приходят со своей бедой, я им помогаю выжить, а они взамен сами заботятся о себе, о своей еде. На меня они не работают.

На возражение, что это курс выживания и реабилитации, после которого ничего не светит, он опять не соглашается. Он уверен, что самоцель – оторваться от города, научиться жить без него, разобраться в себе, управлять своим временем, беречь здоровье. Для него крестьянская община – это и есть цель. Те, кто приходит к нему, думают, что это жизненный тупик – быть батраком на ферме для них не спасение, а самоизоляция. Единственное, чего они хотят, – пересидеть в Батхае тяжёлые времена, чтобы вернуться в прежний, привычный мир.

Вскоре после пожара произошло ещё одно глубоко символичное событие. На горе над «Добротой» стоял 24-метровый крест. Его поставили на переломе времён – в 2000 году – после нескольких неудачных попыток. Это был символ ответственности, к нему ведут 365 ступенек, по числу дней в году, как бы символизируя восхождение от прежних пороков к чистоте день за днём. Весной вокруг «Доброты» начали вырубать лес. Денисыч стал жаловаться в министерства и ведомства. Чёрные лесорубы отомстили – однажды крест упал с горы вниз…