Разговор состоялся в минувшую среду, 26 июля, когда Николай Николаев пригласил иркутских журналистов на завтрак. Наверное, не потому, что сильно хотел угостить нас кофе и чаем, а потому что не получилось выкроить другого времени в графике завершающей весеннюю сессию региональной недели. И это, думаю, хорошо, что не нашлось времени для официальной пресс-конференции. Зато разговор за чашкой кофе получился более простым, доверительным. Не правильный вопрос и правильный ответ, как на экзаменах, а простой, вполне доверительный разговор с сомнениями и отступлениями от темы.

– Я человек в Иркутской области новый, – говорит депутат. – Меня подпитывают эти региональные недели. Довелось поездить по разным районам Иркутской области и получалось так, что те законопроекты, которые мы обсуждаем в Государственной Думе, можно было сразу же обсуждать с людьми, с теми, кого эти законопроекты будут касаться.

Николай Петрович изначально, с момента избрания, исключительно полно и плотно использует время, выделяемое Думой для посещения депутатами регионов, от которых они избраны. В итоге, по моим ощущениям, он уже и сегодня знает область лучше некоторых чиновников регионального правительства, и люди – не только иркутяне, а скорее даже жители самых «глубоких глубинок» знают депутата лучше, чем чиновников регионального, а иногда и муниципального уровня. Такие встречи – скорее житейские, чем официальные обсуждения с народом разрабатываемых законопроектов, как я понимаю, помогают депутату не просто лучше понять, но и почувствовать, и прочувствовать реальную ситуацию, а в результате избежать хотя бы некоторых нелепых ошибок и юридических казусов, превращающих теоретическое «как лучше» в практическое «как всегда».

«Мы провели за этот год несколько законопроектов, которые тоже касаются леса и исключительно важны для Иркутской области, – отмечает Николаев. – В частности, мы разрешили большую проблему, связанную с законодательством об охоте…»

Но об охоте – потом, в другой раз. А сейчас важнее о «лесной амнистии». Так совпало, что депутат Николаев, напомню: председатель того самого комитета, который вёл законопроект по ухабистым парламентским слушаниям, встретился с иркутскими журналистами на пятый день после принятия Думой и на следующий день после одобрения Советом Федерации закона, который и депутаты ГД и сенаторы СФ для краткости называют законом о «лесной амнистии». Хотя на официальных сайтах ГД и СФ закон называется куда длиннее и сложнее. А главное, хоть и в кавычках на обоих сайтах, хоть и с большой буквы, но – по-разному. Госдума 21 июля 2017 года на пленарном заседании приняла закон (не пугайтесь длинноты названия, прочтите внимательно) «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях устранения противоречий в сведениях государственных реестров и установления принадлежности земельного участка к определенной категории земель». А Совет Федерации 24 июля на своём сайте под заголовком «Сенаторы считают, что «закон о лесной амнистии» направлен на защиту граждан и государства» разместил сообщение что «В ходе пленарного заседания Государственной Думы депутаты приняли Федеральный закон «О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации в целях устранения противоречий в сведениях государственных реестров», так называемый «закон о лесной амнистии». Чувствуете разницу в названиях? Впрочем, уже на следующий день Совет Федерации РФ на том же сайте разместил новое сообщение под заголовком «Сенаторы одобрили «закон о лесной амнистии». В нём говорится, что сенаторы «одобрили изменения в отдельные законодательные…» – и далее по тексту полное название закона, как у депутатов в третьем чтении. Но без кавычек и заглавных букв, поскольку в этом контексте речь ведётся всё-таки не о законе, а именно об одобрении «изменений». Важно, что 24 мая, ещё при первом чтении в Думе, этот законопроект (№ 90991-7) назывался именно так, как верхняя палата парламента назвала его 24 июля. Осталось уточнить, какой именно текст одобрил Совет Федерации. Тот, первый, поступивший в Госдуму на первое чтение, или всё-таки капитально переработанный, дополненный и исправленный, с уточнённым названием, который Думский комитет, возглавляемый Николаем Николаевым, представил коллегам на третье, заключительное, чтение. А потом посмотреть, как станет называться закон после его подписания президентом. Если он его подпишет, конечно.

– Лесная амнистия – тема очень острая, и особенно для Иркутской области, – говорит депутат журналистам. – Если бы я сам не ездил по посёлкам, если бы я сам не встречался с теми людьми, которые попали вот в такую тяжёлую ситуацию. Они, обладая всеми необходимыми документами, свидетельствами на собственность и выписками из Единого государственного реестра недвижимости (ЕГРН) вдруг оказались одновременно в лесном фонде и, более того, на них подавали в суд. И целый ряд судебных решений, мы знаем, он уже реализован. И, соответственно, люди лишились своей собственности…

Проблема в том, что до настоящего времени в Российской Федерации из-за неправильного учёта существует огромное количество пересечений земель лесного фонда с землями иных категорий, когда один и тот же участок может полностью или частично по одним документам числиться землями лесного фонда, по другим – сельскохозяйственными землями или землями поселений. Земли лесного фонда – святая святых. Они – собственность государства и не могут быть никому проданы. Они не могут быть частной собственностью. По закону не могут, а по факту – сплошь и рядом. Ещё в советское время, к примеру, построили посёлок для лесозаготовителей на лесных землях, а перевести участок в земли поселений не удосужились. Или даже удосужились, решение об изменении категории земли приняли по всем правилам, но сведений об этом в какое-то важное ведомство не передали. Или даже передали, но нерадивый чиновник нужных изменений в нужные документы не внёс – и пошло-поехало. Потом в перестроечной суматохе кто-то правдами, а кто-то и неправдами, за взятки эти земли приватизировал, оформил документы очень ловко и правильно: собственник! И получилось в итоге, что по одним документам это земли лесного фонда, их собственником является Российская Федерация. А по другим – тот же самый участок земли является частной собственностью господина Пупкина.

– Законопроект очень… – Николай Петрович делает довольно долгую паузу, подбирая нужное слово. – Как бы это сказать…

– Скандальный, – вертится подсказка на моём языке. Но молчу.

– Такой, обоюдоострый, – не соглашается с моими мыслями Николаев. – Потому что с одной стороны, действительно, было очень много ошибок и несправедливости относительно людей, абсолютно добросовестных приобретателей земельных участков. Вы знаете, здесь есть целые посёлки, которые с этим сталкивались. Были даже выступления, митинги. Но с другой стороны, это тоже очень ярко именно в Иркутской области проявилось – были большие захваты лесных участков. И мы прекрасно это знаем. И даже знаем адреса, пароли, явки и так далее. Когда этот законопроект поступил в Государственную думу (из Минэкономразвития РФ. – Авт.), мы увидели, что там было очень простое решение. Что есть ЕГРН – Единый государственный реестр недвижимости, который имеет приоритет над сведениями всех других реестров, вот по нему и предлагалось определять собственника. С одной стороны, это разом решало вопрос всех добросовестных приобретателей. èèè

Но с другой стороны, позволяло все участки, которые когда-то были незаконно оформлены – их тоже, в общем-то, узаконить. Равно как в первом чтении не было разницы между особо охраняемыми природными территориями и другими…

Точных цифр назвать никто не может, потому что кадастровых пересечений и сейчас остаётся огромное количество. Они не выявлены, а значит и не посчитаны. Но по экспертным оценкам счёт земель, изъятых из лесного фонда добросовестными (попавшими в критическую ситуацию по вине государства) и недобросовестными (захватившими наиболее лакомые участки леса для продажи) собственниками, должен был исчисляться миллионами гектаров. Хуже того, многие активисты общественных природоохранных организаций убеждены, что принятие этого закона цифру незаконно изъятых лесов даже если и сократит, то несущественно. Не менее скептично настроены специалисты лесного хозяйства. Они не отрицают нужности закона для наведения порядка в будущем, но против «амнистии». Активисты Общероссийского народного фронта (ОНФ), изначально выступавшие против принятия «лесной амнистии», а позже предложившие в него принципиальные поправки, от своих главных опасений так и не избавились.

– Мы считаем, что к окончанию Года экологии во всех российских регионах должны быть созданы «зелёные щиты», – приводит сайт общественного движения слова координатора Центра общественного мониторинга ОНФ по проблемам экологии и защиты леса Дмитрия Миронова на Межрегиональном экофоруме ОНФ «Зелёный щит», который на прошлой неделе состоялся в Екатеринбурге. – Сейчас над особо ценными лесами вокруг крупных городских центров нависла угроза, в том числе и из-за принятого закона о «лесной амнистии».

Николай Петрович со скептиками не согласен. Он рассказывает, что ко второму чтению законопроекта в него были поставлены «выверенные фильтры», которые позволят решить проблемы добросовестных собственников и в то же время сохранить от растаскивания леса и особо охраняемые природные территории.

– Мы в законопроекте прописали безусловное право, даже после реализации положений данного законопроекта, – право на оспаривание законности, если есть необходимость дополнительной проверки законности приобретения того или иного участка и возникновения собственности на него, – говорит Николаев. – То есть, когда кто-то утверждает, что мы всё всем прощаем… Ничего подобного. Никому мы ничего не прощаем! Но самое важное не в том, что мы разрешаем накопившиеся конфликты и противоречия. Там очень чётко прописана новая процедура согласования всех земельных вопросов преобразования новых участков, чтобы такой путаницы не было в дальнейшем. Вот это очень важно.

Это действительно очень важно. Но для того, чтобы не допускать преступлений в будущем, как кажется мне, обывателю и совсем не юристу, вовсе не обязательно прощать преступления, совершённые в прошлом. А амнистия – это же не прощение допущенной кем-то неловкости или оплошности. Это, как утверждают толковые словари, «мера, применяемая по решению органа государственной власти к лицам, совершившим преступления». Подчеркну – преступления, а не проступки. И распространяется эта мера, в отличие от помилования, не на отдельных и конкретных людей, а на целые категории преступников. Вот и спросил я Николая Петровича, не коробит ли его хоть и не официальное, но устоявшееся и среди общественников, и среди депутатов, и среди сенаторов название – лесная амнистия?

– Коробит! – ответил депутат, не задумавшись даже на мгновение. – Коробит. Более того, я с самого начала говорил, что это не амнистия. Может быть, что-то не сделало правительство, когда вносило этот законопроект? Оно не объяснило, что за этим кроется реально. Может быть, мы в этом плане недоработали. Потому что этот лейбл, который был прилеплен – лесная амнистия – он испортил всё. Здесь никто никого не прощает.

– А чем вы объясните тот факт, – спрашиваю, – что не только «зелёная» общественность, но и многие профессионалы в области лесного хозяйства в штыки принимали этот законопроект, когда над ним велась работа, и сохранили свою точку зрения теперь, когда закон принят Государственной Думой и одобрен Советом Федерации?

– Потому что закон большой и сложный. Его почти никто не читал. Хотя, знаете, надо сказать, что возмущение экологической общественности, активистов Общероссийского народного фронта в том числе, – оно нам очень помогло принять такой взвешенный законопроект. И очень помогло отстоять как раз те нормы, которые направлены на защиту этих территорий. Общероссийский народный фронт – он как раз отметил, что были учтены их поправки. Нам резкая позиция экологических организаций очень помогла. Мы в Думе не отстаиваем только одну точку зрения. Нам очень важно создать законодательство, которое бы учитывало все риски. Без этого баланса невозможно принять качественный закон. Я считаю, что ярким примером такого баланса как раз и является этот закон.

– От вас я впервые слышу, что это такой качественный закон, – признаюсь Николаю Петровичу, не сумев сдержать удивления. – Сразу после голосования – в Интернете большое количество вовсе нерадостной информации и много ссылок на то, что депутаты проигнорировали предложение своих коллег из трёх фракций – КПРФ, ЛДПР и «Справедливой России» – перенести заключительные слушания на осеннюю сессию, чтобы спокойно доработать закон и не принимать его «сырым».

– Ну, ЛДПР, тем не менее, в итоге проголосовала за этот закон. А в целом, это было принято всей Государственной Думой, – мы приняли дополнительное постановление, в котором прописали создание специальной рабочей группы. В неё войдут все фракции. Мы пригласим и прокуратуру, и Счётную палату, и представителей правительства, и общественные организации для того, чтобы мониторить правоприменительную практику. И если появятся факты, которые будут свидетельствовать о том, что законом злоупотребляют – мы, конечно, будем его исправлять.

– К чему в большей степени приведёт «лесная амнистия»? – спрашивает в эти дни посетителей лесного интернет-форума «Гринпис России» и предлагает три варианта ответа. Первый – к решению проблем добросовестных пользователей земельных участков, оказавшихся в сложной ситуации из-за хаоса в государственном учёте земель. Второй – к легализации результатов мошеннических схем вывода земельных участков из состава земель лесного фонда и из собственности Российской Федерации. Третий – примерно в равной степени к решению проблем добросовестных пользователей и к легализации результатов мошеннических схем.

Результаты ответов (по состоянию на конец вчерашнего рабочего дня) оптимизма не добавляют. 97 человек (59% от числа принявших участие в опросе) выбрали вариант ответа № 2 – легализация мошеннических схем. Ещё 60 человек (36%) решили, что закон – серединка на половинку: добросовестным собственникам он поможет доказать право на свою собственность, а недобросовестным облегчит возможность легализовать мошеннические схемы присвоения лесных земель. И только 8 человек из 165 (5%) принявших участие в опросе убеждены, что принятый закон приведёт к решению проблем добросовестных пользователей. От результатов неофициального и несерьёзного опроса (что значит 165 человек на всю Россию, пусть даже и лесных профессионалов) можно, конечно, и отмахнуться. Но, наверное, всё-таки лучше принять его результаты хотя бы к сведению. Потому что пропорции мнений очень тревожные.