Несколько месяцев назад Угляница был вынужден выйти из КПРФ, поскольку руководство этой партии не захотело слушать, что говорят рядовые коммунисты. Сегодня он с партией «Коммунисты России», которую в КПРФ считают своим спойлером. Как знать, может, такими темпами КР обойдут старейшую компартию страны и перехватит у неё знамёна. Об этом и о многом другом – в интервью Сергея Угляницы.

– Мы с вами – люди одного поколения, 1960–1970-х годов рождения. Поэтому я с трудом понимаю, как вас – человека, взросление которого пришлось на 1980-е годы – эпоху колоссальных, сенсационных разоблачений Сталина, его окружения и всей идеи марксизма-ленинизма, – могло занести в КПРФ?

– Не занесло! Это был осознанный выбор. Партии карьеристов не для меня: самое мерзкое в политике – это продавать свои убеждения за карьерный рост. Но скажу сразу: насчёт КПРФ я серьёзно ошибался. И не я один.

На мои взгляды большое влияние оказали мои деды-фронтовики. Дед по отцовской линии Иван Максимович был вообще сталинистом: человек крутого нрава, несгибаемой воли, он никогда не менял свои взгляды, даже после XX съезда КПСС. А ведь он родился в 1910 году на самом западе Белоруссии, которая после революции отошла Польше. И рос он в демократической Европе, а не в Советском Союзе. Но он даже тогда считал СССР лучшей страной в мире и радовался воссоединению в сентябре 1939 года.

Дед по материнской линии – Илья Семёнович Шипицын – был коммунистом, председателем колхоза в деревне Русские Янгуты Осинского района. Правда, его быстро сняли, он даже отсидел какое-то время – за то, что отказался выполнять приказ по посевной: не стал сеять в заморозки. Но это не сказалось на его взглядах. Даже умирая, он беспокоился, заплатил ли парт­взносы. Такие раньше были коммунисты.

Так что я считал, раз КПРФ – наследница КПСС, то в ней такие же коммунисты, какими были мои деды. Тем более что я познакомился с Назаровым, и он был таким же, как они.

Меня он поначалу всерьёз не воспринимал – я же был бизнесменом…

– В Усолье жить – и не на химпроме работать?

– Я в своё время закончил Усольский химико-технологический техникум, потом была армия, работа по специальности в Томске. Потом вернулся в Усолье, работал на железной дороге – механиком рефрижераторного поезда. С 1992 года оказался на вольных хлебах: как только страна рухнула, железнодорожные боссы быстро стали настоящими хозяевами жизни, перестали по-человечески с подчинёнными общаться, только приказами и матом. Я такое не терплю, сразу ушёл. Занялся лесным бизнесом.

– Из бизнеса – в коммунисты?

– Да, такой путь получился… У нас в Усолье был Вячеслав Фёдорович Назаров – настоящий коммунист, он действительно боролся с несправедли­востью. Забегая вперёд, скажу, что его тоже потом из партии убрали – с должности первого секретаря горкома.

Я к нему часто приходил, мы разговаривали. У меня с тех пор Устав партии – настольная книга. Любое решение, которое я должен принять как депутат городской Думы, я сверяю с этой книжкой. И отлично понимаю, что в своих решениях наши партийцы-боссы руководствуются какими-то другими документами.

В партию я вступил в 2009 году. В 2012 году проходили выборы депутатов городской Думы, Назаров рекомендовал меня на выдвижение. Избрали. И там произошла очень интересная история, настало время её обнародовать.

Я был в списке четвёртым. Первые двое сняли свои кандидатуры. А я не собирался. Приезжает к нам в Усолье Сергей Левченко со свитой. И говорит: «Снимай свою кандидатуру, тебя не хочет видеть противоборствующая сторона». Мне, коммунисту, говорит, что меня кто-то не хочет видеть… А противоборствующая сторона – это люди бывшего мэра Евгения Кустоса: они разделились по разным партиям и хотели полностью контролировать город – мэрию, Думу, все политические партии, бизнес. Я был немножко ошарашен: он с идейными противниками общается для того, чтобы решать вопрос о том, кого они все вместе изберут мэром. И в тот момент я не понял, а с кем мы боролись? Как-то всё это получилось не по-партийному, мимо Устава. Можно, конечно, со всеми договариваться, но не с идейными противниками. А там просто бандформирование. Я был не готов к такому повороту событий, ошарашен, так что сказал: «Сергей Георгиевич, как партия решит».

Через короткое время мне звонит приятель, спрашивает: «Сколько тебе денег дали, чтобы ты освободил место?» То есть мы с Левченко только переговорили, а полгорода уже знало, что я сниму свою кандидатуру. Да ещё этот слух случайно – или преднамеренно (до сих пор задаюсь вопросом) – оброс такой информацией, что я за деньги мандат продал. На мне можно было сразу жирный крест ставить: продажная шкура.

Поэтому я отказал Левченко. Он меня вызвал, собрались два Сумароковых, он и Куперт. И потребовали, чтобы я отказался от мандата. Мол, ты же обещал: как партия решит, так и сделаешь. Партия решила, что ты не нужен. Я говорю: «Это вы – партия?» Тогда они спрашивают, что я дал партии? Оказывается, за одного нашего товарища крупная корпорация 1,9 миллиона рублей дала. Что-то от Сумароковых пошло. А то, что я сам много работал для партии, тратил свои силы и свои собственные деньги – тысяч 400–500 – на агитационные материалы, давал деньги своим товарищам, у кого не было, на что печататься, это не считается.

Когда начали орать, давить – это была их ошибка. Я просто ушёл и сказал: «Больше мне не звоните». Так я стал депутатом. Потом долго со мной не разговаривали. Но им пришлось, всё же я работал, и был результат. И никогда не выносил сор из избы.

– И после этой истории вы всё же решили помогать Левченко на выборах в 2015 году?

– В 2015 году я сделал всё для того, чтобы губернатором избрали Сергея Георгиевича. Дело доходило чуть ли не до драк с бойцами, которых поставили единороссы для того, чтобы не пустить меня в зал, где проходила встреча Ерощенко с избирателями.

А Сергей Георгиевич сделал вид, что ничего не было.

Я помогал, тащил на себе всю его агитационную работу в Усолье. Но он считает, что победили не коммунисты, а его спонсоры – Битаров, Красноштанов, Кондрашов. Поэтому он с ними, а не с рядовыми партийцами, и защищает их интересы, а не народные.

– Вскоре состоятся перевыборы в Усольскую городскую Думу. Насколько мне известно, вы не будете баллотироваться. Но отчитаться-то есть чем?

– Работа депутата состоит, по большому счёту, из двух блоков. Первый – перенастройка властной системы. Здесь главное – борьба с коррупцией. Я возглавляю комиссию по собственности и главной своей задачей всегда ставил не дать разворовать муниципальную собственность. Если идёт приватизация, нужно очень внимательно посмотреть, какие вокруг этой темы происходят процессы. Примеров, когда мэрия предлагала продать подешевле, а мы настояли и продали подороже, много. Вот торговый центр «Снежинка» хотели продать за 7,5 миллиона рулей, потому что он шёл с обременениями. Я надавил, и продали за 12 миллионов. Это чистый доход в бюджет города. Есть, конечно, совершенно пропащие дела, но о них тоже нельзя забывать. Например, именно мы требовали, чтобы Счётная палата России разобралась с государственным финансированием по проекту «Сибирского силикона»: 19 миллиардов куда-то пропали, найти удалось только 7 миллиардов. А это ведь были деньги бюджета и Сбербанка. Эти истории забывать нельзя: только забудешь – они тут же повторятся.

Второй блок депутатской работы – это помощь гражданам. Я за пять лет подготовил 186 обращений, за каждым – судьбы людей. Где-то сиротам дали недоделанное жильё или дома, не укомплектованные электроплитами. А у них денег нет, чтобы купить эти вещи: хорошо, если хоть на продукты хватает. Туберкулёзных больных отселяли в отдельное жильё. Да, люди асоциальные, но они с открытыми формами заболевания не должны жить в одной коммуналке со здоровыми, и на улицу не выставишь больных людей. У кого-то крыша потекла – к депутату идут, чтобы он поработал с управляющей компанией. У других с 1985 года дорогу у дома не ремонтировали – тоже моя задача. Детские сады, ЖКХ, социальная поддержка…

Кстати, ко мне поступало много обращений и от жителей Черемховского и Усольского районов. Я никому не отказываю в помощи. Потому что очень часто обращение к депутату – это последняя попытка человека найти справедливость. Зачем же её делить по территориальному признаку?

– А как вы сегодня видите будущее Усолья?

– Если бы был Ерощенко или Мезенцев, было бы будущее. С Левченко – не вижу. Этот человек не будет заниматься городом. И без губернатора эту задачу не решить, всё в него упирается. Разве что заставить работать, сформулировать задачу и каждый день, пользуясь всеми возможными механизмами, контролировать, выполняет он обязательства перед населением или нет. Но для этого нам – людям, которые думают о будущем, – нужно объединять усилия, несмотря на свою партийность.