В славном городе Иркутске и области мне приходилось бывать и раньше. Я видел золотые прииски и угольные шахты, гостил у таёжных лесорубов, куйтунских хлеборобов и усольских солеваров. Чудесные люди! Славным трудом они множили богатства Родины.

Но тогда мои встречи с сибиряками были кратковременными. Теперь же, засучив рукава, мне самому предстояло включиться в процесс невиданной прежде созидательной работы на территории области. Ведь начало пятидесятых годов явилось стартом масштабных преобразований в Приангарье — строительства уникального каскада гидроэлектрических станций, крупных предприятий цветной металлургии, химической, лесохимической и других отраслей промышленности.

Во всех этих делах «Восточно-Сибирская правда» выполняла авангардную, незаменимую роль агитатора, пропагандиста и организатора. Работали в дружном коллективе редакции замечательные журналисты. Я не представляю себе газету тех лет без заместителей редактора Георгия Поносова и Андрея Ступко. Дни и ночи находился на своём посту неутомимый труженик ответственный секретарь Михаил Давидсон.

Ершистый и напористый Иван Жёлудев, спокойный и, казалось, немножко флегматичный Владимир Козловский, можно сказать, несли на своих плечах основную тяжесть забот сельскохозяйственного отдела. Надо сказать, что наша корреспондентская сеть в то время была ещё слаба. Если собкоры ещё могли обеспечивать текущую информацию о ходе полевых работ и готовить критические материалы о работе отдельных хозяйств, то с проблемами и постановочными материалами они почти не выступали. А жизнь предъявляла к труженикам села всё новые и новые требования. В весьма трудных условиях нужно было поднимать урожайность зерновых, кормовых, овощных культур. Ведь, как известно, вегетационный период для их созревания в Восточной Сибири чрезвычайно короток, и это создаёт массу рисков. Как-то в августе вместе с первым секретарём обкома партии Семёном Николаевичем Щетининым мы были в Эхирит-Булагатском и Баяндаевском районах, и то, что довелось увидеть, поразило: вокруг стояли массивы побелевших от заморозков колосьев пшеницы. И особенно доставалось от них «королеве полей» — кукурузе. В этих условиях и Иван Жёлудев, и Владимир Козловский, а также постепенно подтягивавшиеся собкоры находили хозяйства и людей с творческим огоньком и их опыт несли на страницы газеты.

Промышленно-транспортный отдел был ведущим в газете. В каждом номере ему отводилось много места. И, нужно сказать, работавший тогда в этом отделе Леонид Лифшиц успевал обеспечить полосы актуальными материалами.

Вспоминаю ещё одного неутомимого труженика газеты — Виктора Макковеева, подписывавшегося псевдонимом Вик. Мак. Своим острым и метким словом он прямо бил в цель. Без его фельетонов читатель не мыслил областной газеты.

Когда я приехал в Иркутск, он был страшно захламлён. Газета постоянно критиковала коммунхозовских работников, в том числе печатала острые заметки самих жителей города. Живший в Москве и однажды приехавший на свою родину писатель Павел Нилин даже подготовил статью на эту тему. Но дело никак не двигалось с места. И вот редакция, посоветовавшись с тогдашним первым секретарём обкома партии Алексеем Ивановичем Хворостухиным, решила напечатать фельетон, направив огонь критики непосредственно в адрес председателя горисполкома. Макковеев охотно взялся за его написание. Фельетон получился удачным — это был своего рода острый и доходчивый памфлет, бьющий в цель. Мы показали его Хворостухину, и тот, прочитав, от души посмеялся. «Только конца не вижу, — сказал он. — Надо бы, понимаешь, написать так: вот идёт герой по заснеженной улице, а навстречу самосвал, разметавший колёсами сугробы. Одним словом, понимаешь, городскую-то голову снегом засыпало, ну и там всякое о том, как жители ищут его…»

Может быть, эта концовка была и грубовата, но, пожалуй, необходима. Рассчитывая главным образом на то, чтобы задеть души тех, кого это касалось, решили так завершить публикацию.

Утром фельетон появился в газете. Читатели восприняли его с одобрением. Недоволен был только секретарь обкома партии по агитации и пропаганде Борис Евдокимович Щербина. «Иван Ильич, — кричал он в телефонную трубку. — Ты что там хулиганишь?»

Я сделал вид, будто не понимаю, в чём дело. А когда он сказал о фельетоне, я ответил, что иного выхода для наведения порядка не вижу, поэтому и появился он как вынужденная мера. И, конечно, ни Щербине, ни кому-либо другому я не говорил о соавторстве первого секретаря. Борис Евдокимович недолго шумел. Он, видимо, понял, что городское начальство надо было чем-то пронять. И проняли с помощью Макковеева и Хворостухина.

Не по дням, а по часам Иркутск стал преображаться. На улицах появились урны. Ветер перестал гонять по тротуарам окурки и бумагу. Массивные светильники осветили улицы. Летом зацвели клумбы…

По силе и участию в периодической печати Иркутскую писательскую организацию можно было сравнить с Крымской. Там её возглавлял Пётр Павленко. Опираясь на таких своих коллег, как Дмитрий Холендро, Евгений Поповкин и других, он вёл большую работу в газете. А в Иркутске запевалой среди писателей в то время являлся Георгий Марков. Его товарищи по перу Константин Седых, Иван Молчанов, Иннокентий Луговской, Игнатий Дворецкий, Юрий Левитанский — всех не перечислишь — в «Восточке» тоже принимали деятельное участие.

Иркутская область с её небывалым размахом преобразований привлекала огромное внимание гостей. Ехали к нам писатели и артисты, учёные и журналисты. Многие из них бывали у нас в редакции, выступали перед коллективом.

Гостили у нас и иностранные коллеги. Встречали мы журналистов из Болгарии, Чехословакии, ГДР, Монголии и других стран. Они много и правдиво писали в своих газетах о нас, сибиряках.

Но были и гости, я бы сказал, со странностями. Английских буржуазных газетчиков, например, волновал вопрос: есть ли радиация в водах Байкала? Однажды редакцию посетил журналист из крупной газеты Лондона. Нам стало известно, что, являясь таковым, он в тоже время представлял разведку своей страны. Русский язык гость знал прекрасно, но беседу вёл через переводчика. Да и человеком оказался весьма осторожным. Принимаясь за наше угощение, он обнюхал рыбные блюда — солёный и копчёный омуль, как бы пытаясь угадать, а нет ли тут той самой радиации, о которой поручено ему узнать. Этот английский «товарищ» искал дружбы с нами, он был любезен, настойчиво приглашал посетить Лондон…

Были у нас и другие «гости». Помню газетчиков из Западной Германии. Кое-кто из них был чрезмерно любопытен к нашим недостаткам. Заметив человека в грязном латаном рабочем костюме, они искали с ним общения, наводили фокусы фотоаппаратов…

Конечно, всего в сжатой и ограниченной размером статье-воспоминании не опишешь. Лучшим зеркалом бурного развития Восточной Сибири в пятидесятые годы являются страницы «Восточно-Сибирской правды». Стоит их полистать, как перед глазами встанет величественная панорама тех лет, вспомнятся те чудесные люди, с которыми приходилось работать.