– Анна, где вы живёте и реализуете себя сегодня?

– Я живу между Миланом и Нью-Йорком. Сын ходит в школу в Милане, и там же у меня студия. Я уже 20 лет живу в Италии и чувствую себя итальянкой. Но постоянная выставка моих работ проходит в Нью-Йорке, где я тоже часто бываю.

– Как давно вы занимаетесь фотографией? С юности, или была какая-то история, которая привела вас к фотоискусству?

– Я всегда занималась искусством. Когда мне было 20, начала коллекционировать хорошие, интересные фотографии. Но 10 лет жизни были посвящены исключительно семье. Вырастив троих детей, я почувствовала себя более свободной. Когда дочь окончила школу, появилось больше времени для творчества. Портретная фотография меня не особо интересовала, я была больше заинтересована в концепции видеопортретов. Потому что в видеопортрете ты действительно можешь поймать и передать личность человека, его эмоции.

– Как вы пришли к своему главному проекту «Одна планета – общее будущее»?

– Это результат 20 лет моей жизни и работы. Эссенция всего, что я пережила, выучила, узнала, всё это я аккумулировала и вложила в проект. Он был начат четыре года назад.

– Где состоялись первые съёмки?

– Сначала я ездила в экспедицию с другим художником – канадцем Грегори Кольбером (кинематографист и фотограф, известен как создатель выставки художественных фотографий и фильмов «Пепел и снег», которая демонстрируется в «Кочующем музее». – Авт.). Он работал с природой и с людьми, а я всё ещё занималась видеопортретами, но поехала в экспедицию, чтобы получить опыт съёмок вне помещения. Мы снимали на севере страны – на границе штатов Юты и Аризоны. Затем мы с Грегори ездили в леса Амазонки, потом в Антарктику. И я начала думать о том, чтобы делать инсталляции. Когда приехала в Антарктику, поняла, что уже есть фотосерия, не просто один или два изображения, а история.

– Было что-то в Антарктике и на Амазонке, что вас поразило, перевернуло сознание?

– Я путешествую всю свою жизнь. И каждый раз, когда приезжаю куда-то, вижу, как меняется это место. И всё это изменения, созданные человеком. Когда я стала ездить в экспедиции с командой, это всё было связано с фотографией, видеосъёмками, прекрасными локациями. Тогда я увидела возможность с помощью своего искусства создавать и передавать сообщения. Обычно говорят, что фотографию можно разделить на две категории – художественная и документальная. Мне бы хотелось верить, что мои работы – синтез того и другого.

– Ваши сообщения передают ту опасность, что сегодня угрожает Земле, к сожалению, из-за людей? Именно в этом их цель? Либо всё-таки показать красоту и разнообразие нашей планеты?

– Проект начался из-за моих личных страхов и переживаний за будущее Земли. Это была часть моего художественного пути. Художественные начинания переросли в сообщения, информацию о засухах, изменениях климата и прочих губительных для планеты явлениях.

Я называю себя художником, который работает в окружающей среде. Работаю в жанре, который называется «ванитас-арт», он существует уже сотни лет как в восточной, так и в западной культуре. Я во всех своих работах использую человеческий череп, но не как символ смерти, а как очень позитивный символ. Он напоминает нам, что все мы смертны и должны использовать отведённое нам для жизни время позитивно, чтобы что-то создать на планете, оставить после себя добрые дела. Если мы будем жить только в обществе потребления, тогда у нас нет будущего. На моих фотографиях всегда есть два символа – песочные часы и череп. Их я вожу с собой, всё остальное нахожу непосредственно на локации. Для съёмок на Байкале мы использовали байкальскую губку, камни разных цветов, шишки, собирали странные грибы в сгоревшем лесу, выкапывали и пересаживали цветы.

– Где вы побывали за эти четыре года, какие места произвели на­ибольшее впечатление?

– Это всё равно, что спросить, какая фотография у меня самая любимая. Все фотографии и путешествия сделаны с определённым количеством усилий, с большим вниманием и терпением к своей работе, некоторые дались сложнее, чем другие. Сложно выделить и оценить какие-то отдельные локации. Некоторые из фотографий вначале кажутся не очень важными, но через пять лет они могут стать фундаментальными. Есть места, которые я, вернувшись через какое-то время, уже не нашла. Например, в Кении, где мне удалось сделать одно из самых сильных моих изображений. Несмотря на то что эта область охраняется, люди выловили всю рыбу из озера. А там, где нет рыбы, нет и птиц. Это место было очень важной локацией для бегемотов, но браконьеры их или поубивали, или заставили уйти. И вода ушла, озеро обмелело. Комбинация этих факторов привела к тому, что эта точка на карте Кении исчезла, по всей видимости, навсегда.

– Анна, вы объездили почти всю планету. Азия с точки зрения экологии – ужасающее место, по мнению многих путешественников. Вы согласны с этим, или вы видели что-то ещё более грязное, чем Индо­китай?

– Это факт, что страны Азии очень загрязнены. И Китай – один из самых главных загрязнителей. Все реки в Индии, например, полны отходов и мусора. Африка и некоторые места в России тоже превращаются в токсичную свалку, что очень опасно для Земли. Есть такие места, куда сбрасываются токсичные отходы. Мы о них можем не знать, мы их не видим, но они несут опасность для всего мира, потому что всё взаимосвязано.

– Кроме злоупотребления пластиком, изменений климата какие экологические проблемы вы видите?

– Это всё не проблема экологии, это проблема людей. Есть очень хорошее слово, характеризующее это масштабное явление, – «антропогенный». Мы повсюду можем наблюдать изменения климата именно из-за человека. Всем известно, что деревья поглощают около 30% углекислого газа, поэтому они очень важны для баланса. Последние годы в Сибири горят леса. К этому привела не только засуха, но и человеческие спекуляции. Горящие деревья выделяют углекислый газ, что ещё больше влияет на изменение климата. Все эти явления взаимосвязаны, и я пытаюсь это показать. Каждое действие, которое мы совершаем, имеет последствия. Нет больших или маленьких проблем, есть одна общая проблема.

– Что лично вы делаете как человек, как бережёте природу? Разделяет ли эти идеи ваша семья?

– Насколько возможно, мы пытаемся не использовать пластик и пластиковые бутылки. На самом деле, это очень просто. Я езжу на электромобиле, сдаю мусор на переработку. Но также считаю, что большую силу мы имеем как потребители. Если мы прекратим потреблять некоторые вещи, тогда будем способны влиять на производство этих продуктов. Если каждый человек, заходя в магазин, будет отказываться от пластиковых пакетов, то производители товаров, магазины будут вынуждены придумать что-нибудь другое. Например, широкое распространение получат биоразлагаемые пакеты. Я верю в силу людей. Мы не можем ждать тех, кто придёт и примет за нас решение, которое спасёт планету. Мы сами все вместе должны действовать.

– По-вашему, масштаб экологической катастрофы действительно огромен?

– Я встречала много людей, которые скептически настроены по отношению к такому прогнозу. Есть люди, которые говорят: это не изменение климата, это просто цикл, всё не так уж плохо. Я отвечаю им: «Надеюсь, что вы правы, а я ошибаюсь». Потому что, если я права, это на самом деле катастрофа. И красноречивые факты, как быстро всё меняется, тоже говорят сами за себя.

– В России как, по-вашему, сохраняется природа, какой вы увидели страну?

– Россия очень большая страна, не могу сказать, что я её посетила. Я была приятно удивлена тем, как люди реагировали на выставку в Москве. Они действительно хорошо восприняли мои сообщения. Когда я приехала в Сибирь, почувствовала сильную привязанность сибиряков к природе. По крайней мере, у людей, которых я встретила. Я думаю, есть гордость за природу, а есть к ней приверженность. Уверена, что у нового, молодого поколения гордость и приверженность будут усиливаться, что в итоге защитит природу.

– Что привело вас на Байкал? Мечтали о нём, или это случайность?

– Байкал долгое время был в моём виш-листе. Я считаю Байкал очень важным местом для планеты, это древнее, мистическое озеро, самый большой резервуар пресной питьевой воды, который у нас есть. Если бы я должна была выбрать лишь одно место в России для своего проекта, выбор был бы очевиден – Байкал. Благодаря выставке в Москве появилась хорошая возможность приехать сюда. У Байкала невероятная энергия. Физически это огромное мягкое водяное тело. Я чувствовала себя так, словно открыла для себя новый океан или новую пустыню. Я бы хотела вернуться сюда зимой, чтобы снять байкальский лёд. Мы ездили в бухту Песчаная, которая сильно пострадала от пожаров два года назад. Я давно хотела задокументировать сгоревший лес и была очень впечатлена этой картиной. Дикие пожары – огромная проблема на всей планете. Это сильный опыт – идти через сгоревший лес. Если бы школы организовывали для детей экскурсии в сгоревшие леса, это был бы хороший обучающий эксперимент. Я встретила женщину, которая рассказала, что её отец ездил в Песчанку каждый год в течение 40 лет. В прошлом году он видел этот сгоревший лес, и в этом году уже не поехал, потому что эта картина разбила ему сердце. Но у этого шока есть и позитивная сторона – можно многому научиться. Надеюсь, фотографии, которые я создала в сгоревшем лесу, передадут именно такие сообщения.

Автор благодарит за помощь в переводе беседы Дашу Филиппову, гида по Байкалу.

Справка

Анна де Карбуччиа – полуфранцуженка-полуамериканка с ирландскими корнями.

Выросла в Париже, летом часто бывала на Корсике, где пристрастилась к природе. Именно этот остров, по признанию художницы, повлиял на то, как она сегодня чувствует этот мир. Анна снимала на всех континентах, кроме Австралии и Арктики. Во время одной из первых крупных съёмочных экспедиций – в Антарктику – у Анны родилась идея «храмов времени», соединяющих в себе древние культуры, философию, фотографию и инсталляции. С тех пор художница совершила множество экспедиций для реализации этого проекта. В символически важных местах планеты Анна из привезённых и подручных материалов создаёт временные святилища и фотографирует их. Храмы времени выполнены в жанре «ванитас», уходящем корнями в 16-17 вв. У этого жанра две обязательные составляющие: череп как символ суеты, тщетности земной жизни и бренности мирского и песочные часы, напоминающие о скоротечности времени. Сотрудничает с центрами по спасению животных, находящихся под угрозой исчезновения.