– На территории региона зафиксировано 17 очагов хвоегрызущего вредителя на площади 454,2 тысячи гектаров лесного фонда, – с самой ранней весны ведут «боевую хронику» томские средства массовой информации. – Лесопатологические обследования зафиксировали увеличение объёмов поражённого леса. Общая площадь очагов распространения шелкопряда в томских лесах может увеличиться до 600 тысяч гектаров.

А совсем недавно, 12 июля, поступило очередное сообщение ТАСС со ссылкой на пресс-службу администрации Томской области: «Лесничие обнаружили в лесах региона новые очаги распространения сибирского шелкопряда. По результатам летних обследований очаги вредителя зафиксированы в 11 лесничествах региона на площади ещё 126,7 тыс. га».

– Вспышка переросла в масштаб эпидемии, – бьёт в набат мой красноярский коллега. – Сейчас можно говорить, что точно заражено около 900 тысяч гектаров. По площади это как 26 Красноярсков со всеми пригородами. И это только по подтверждённым данным. Деревья уже не спасти. Максимум, что можно сделать, – вырубить их, пока они представляют хоть какую-то ценность.

На фоне этих цифр (более 1,6 миллиона (!) гектаров на два субъекта РФ) Иркутская область смотрится вроде бы относительно благополучно. У нас сибирским шелкопрядом заражено суммарно «всего-то» чуть больше 28 тысяч гектаров и только в трёх лесничествах – Черемховском, Заларинском и Качугском.

– Это тоже очень много, – рушит крохотный зародыш моего оптимизма Владимир Шкода, директор Центра защиты леса Иркутской области. – Достаточно один раз пропустить сроки борьбы с шелкопрядом, допустить превращение гусениц в бабочек, и распространение уже не остановить. На следующий год при благоприятных для вредителя погодных условиях заражённые площади могут увеличиться даже не в десятки – в сотни раз.

В поисках свежего дерева

Лиственница – дерево хоть и хвойное, но в то же время листопадное, поэтому она способна выдержать несколько объеданий кроны. Однократное объедание хвои кедр тоже способен выдержать, но при этом дерево очень ослабевает и его дальнейшее благополучие сильно зависит от многих внешних факторов.

Сами по себе бабочки сибирского шелкопряда для леса и природы безвредны. Им и еда-то не нужна – достаточно того запаса питательных веществ, что накопили гусеницы в предыдущие периоды жизни. Задача бабочки – найти кормовую базу для будущего потомства и там отложить яйца. Поэтому, выйдя из куколки, она сразу отправляется в полёт. При попутном ветре бабочка может удалиться на 13–15 километров от места своего рождения и отложить двести, а наиболее плодовитые и триста штук яиц. Зато гусеницы, едва вылупившись, начинают, извините за грубость, жрать – за себя и за будущих бабочек. Жрать хвою и расти. До окукливания им предстоит пройти шесть возрастов – пять линек. Пышущее здоровьем зелёное дерево кедра или лиственницы в считанные недели, а иногда и в считанные дни (в зависимости от численности обитающих на нём вредителей) может превратиться в чёрную корягу. Только гусениц это не расстроит. В поисках свежего дерева для пропитания они способны проползти до полутора километров даже по безлесному пространству. Естественных врагов у шелкопряда очень немного, а потому путешествия и открытые пиршества для гусениц и бабочек практически безопасны. Для них главные проблемы – зимние морозы и обильные летние дожди. Но морозные зимы теперь у нас бывают всё реже, а любимые вредителем летние засухи – всё чаще.

Владимир Шкода считает, что в наших лесах шелкопряда нынче оказалось меньше, чем у томичей и красноярцев, не потому, что здесь зимы морознее и лето мокрее, а потому, что его предшественниками на посту директора ЦЗЛ был сформирован отличный высокопрофессиональный коллектив лесопатологов. Потому что работы по локализации и ликвидации зарождающихся очагов сибирского шелкопряда на территории Иркутской области проводились регулярно и эффективно. В нынешнем мае с помощью авиации тоже были обработаны довольно крупные очаги размножения кедровой расы сибирского шелкопряда на территориях Черемховского и Заларинского лесничеств. Переживаний было много. Гусеницы второго года жизни, шестого возраста, вот-вот начнут окукливаться. Но погода и смежники не подвели. Успели! В Черемховском лесничестве биопрепаратом липидоцид обработано 11 975 гектаров леса, в Заларинском – ещё 5481 га. Летние контрольные обследования очагов показали, что техническая эффективность проведённых мероприятий составила от 90,3 до 100 процентов при норме 90.

– В Заларинском и Черемховском районах снят режим чрезвычайной ситуации, введённый из-за проводимых в лесах работ, – приводит слова Сергея Шеверды, министра лесного комплекса Иркутской области, пресс-служба регионального правительства. – Авиационный способ борьбы с сибирским шелкопрядом и применяемый препарат показали свою эффективность. Очаги заражения ликвидированы. Распространение вредителя остановлено.

Наземная обработка

Третий очаг, расположенный в Ангинской даче Качугского лесничества, по площади самый маленький из трёх – 2047,7 га. Но именно он оказался самым необычным и проблемным.

Обнаруженный очаг размножения вредителя оказался заселён не привычной иркутским лесопатологам кедровой, а лиственничной расой сибирского шелкопряда, которая на территории Иркутской области встречается довольно редко. Отдельные экземпляры вредителя, который в естественной природе присутствует постоянно, здесь были выявлены несколько лет назад. Их чуть повышенная численность в то время реальной угрозы не представляла, но требовала регулярных наблюдений, благодаря которым внезапная вспышка роста численности была зафиксирована вовремя. Количество гусениц – от 120 до 425 на одном дереве – требовало проведения истребительных мероприятий. Но вот тут-то и возникла неразрешимая, на первый взгляд, проблема. Заражённые участки леса находятся рядом с селом Бутаково. А авиационную обработку лесов ближе чем в пяти километрах от населённых пунктов проводить категорически запрещено. И что же делать, если «надо, но нельзя»? Пустить ситуацию на самотёк: что будет – то будет, а человек здесь бессилен?

Но кто-то вспомнил, что в доперестроечные времена в СССР проводилась не только авиационная, но и наземная обработка очагов распространения лесных вредителей с помощью специальных автомобильных установок. Не в глухой тайге, разумеется, а в регионах, где лесные массивы хорошо обжиты, доступны, где много лесных дорог.

Кто-то подсказал, что подобный агрегат и сейчас используется в Алтайском крае…

До Бутаково в Качугском районе, где специалисты Центра защиты леса Алтайского края со своей техникой работали уже два или три дня, мы добрались под вечер. Владимир Шкода счёл важным увидеть и оценить лично то, чего никогда не видел ни он сам, ни другие работники лесного хозяйства Иркутской области.

– Прежде чем начать ликвидацию очага, ребятам надо его объехать, осмотреть визуально все подъезды-проезды, забить в GPS-навигатор треки, – будущие маршруты, объяснял по пути в Качугский район Владимир Шкода. – Им надо изучить розу ветров, учесть множество других местных факторов, чтобы достичь максимальной эффективности.

Нужный дом на незнакомой деревенской улице отыскали легко по стоящему на лужайке видавшему виды трёхосному бортовому «Уралу» с заляпанными свежей глиной колёсами и непонятно-сложным агрегатом в кузове. Рядом что-то делают несколько человек, двое в глухих «от подошвы до макушки» с респираторами и очками белых защитных костюмах, будто из фантастического фильма о страшной мировой катастрофе.èèè

– Наши, – без тени сомнения обронил Владимир Николаевич, и УАЗ-«буханка» Центра защиты леса Иркутской области скатился с трясучей гравийки на мягкую зелёную траву.

– Хорошо добрались, без приключений, – отвечает на мои вопросы Илья Журавлёв, инженер Центра защиты леса Алтайского края. – От Барнаула до Качуга – трое суток езды. Часть площадей вчера и сегодня утром уже обработали. С погодой всё складывается успешно. Нам важно, чтобы в течение шести часов после обработки дождь не начался и не смыл препарат. А потом – пусть хоть ливень. Никаких неожиданностей не возникает. Всё как обычно. В намеченные сроки уложимся. ГАРД заправлен, подготовлен к вечерней работе. Вы как раз вовремя подъехали, если посмотреть хотите.

– ГАРД?

– Да. Вот он, – Илья показывает на специально оборудованный «Урал». – Генератор аэрозольный регулируемой дисперсности. Он ещё в советское время был изготовлен. Мы его в Оренбурге забрали. Он там сколько-то лет сломанный стоял, на спущенных колёсах. Восстановили и ещё два таких себе сделали. Удобные, эффективные машины.

Больные деревья шелкопряду не интересны

Мы остановились в смешанном лесу. Берёзы, другие лиственные породы деревьев на макушке леса переполнены зелёной жизнью и отчасти скрывают, маскируют едва ли не по-зимнему прозрачные кроны лиственниц. Хвоя, свежая, нежная, без малейшего намёка на болезненную желтизну, сохранилась клочками на отдельных ветвях. Впрочем, это естественно. Больные деревья гусеницам сибирского шелкопряда не интересны. Они питаются здоровой хвоёй.

– Вон, видите, большинство деревьев уже процентов на 75 объедены, – констатирует факт Владимир Шкода. Он подошёл к молодой лиственнице толщиной всего-то в человеческую руку, резко встряхнул её, и на лесную подстилку из кроны упало несколько довольно красивых и совсем не страшных гусениц.

– Четвёртый возраст, – говорит Владимир Николаевич. – Нынешний год для этого очага нелётный, а в будущем летать здесь, надеюсь, будет уже некому.

Слово «надеюсь» главный лесопатолог области произнёс, как мне думается, просто так, для приличия, чтобы не выглядеть слишком самоуверенным. По интонации было понятно, что он не сомневается в эффективности работы коллег, приглашённых из Алтайского края. И уверенность эта строится не на голом оптимизме и традиционной русской вере в благополучное будущее, а на предварительном изучении предыдущих результатов работы приглашённых коллег – изучении официальных отчётов и неофициальных откликов своих коллег из Алтайского края и других регионов, где эта группа успела поработать. Ещё по пути из Иркутска в Качуг он несколько раз подчёркивал, что именно эти ребята сегодня являются лучшими или как минимум одними из лучших специалистов в России по наземной борьбе с лесными вредителями.

– Начинали мы, конечно, со своего края, – рассказывали мне алтайские специалисты перед выездом к месту обработки. – Для этого и восстанавливали ГАРД. Учились, тренировались. В прошлом году работали уже в Горном Алтае. А нынче обрабатывали лес в Томской области, в двух лесничествах – Ипатово и Лучаново. И вот теперь у вас, в Иркутске.

Между тем «лучшие специалисты», вместо того чтобы включать форсунку на горе гусеницам сибирского шелкопряда, достали откуда-то ярко-красный воздушный шарик, надули его гелием из припасённого баллона и отпустили. В безветренном лесу шар неспешно поднялся вертикально вверх вдоль объеденных гусеницами лиственниц и, едва приподнявшись над макушками деревьев, медленно поплыл в глубину лесного массива перпендикулярно дороге, на которой мы остановились.

– Отлично! – оценил полёт детского надувного шарика кто-то из лесопатологов, – работаем по левой стороне дороги.

Белые фигуры из кинострашилок зашевелились. Кто-то (в распираторе сразу и не узнаешь) забрался в кузов, чуть поколдовав над форсункой, или соплом, установил, как я догадываюсь, нужный уровень дисперсности, наклон и направление форсунки (или сопла), соответствующие силе и направлению ветра, которые продемонстрировал гелиевый шарик. Считается, что липидоцид для людей безвреден, но нас, «праздных наблюдателей», всё-таки попросили отойти чуть дальше и с фотоаппаратами под струю не лезть. Под капотом и в кузове «Урала» включились двигатели. Тугая, белая струя смертельного для гусениц препарата взметнулась к вершинам деревьев, и тяжёлый «Урал» начал неспешное движение, покачиваясь на неровностях лесной дороги. Впрочем, «тугой струёй», как вода из пожарного ствола, препарат видится только вблизи сопла. Уже на высоте в две трети взрослого дерева она заметно расширяется, начинает просвечивать, а на уровне макушек и вовсе превращается в малозаметное, почти прозрачное облако, медленно и неуклонно уходящее, просачивающееся сквозь деревья в глубину древостоя на сотни метров.

Живы, но едва ползают

Будучи людьми дисциплинированными, просьбу операторов ГАРДа отойти подальше от установки мы выполнили беспрекословно. Но, даже находясь с наветренной стороны, практически сразу после включения агрегата почувствовали неприятный запах. В специальной литературе я читал, что липидоцид обладает «резким неприятным» запахом. Не очень точное определение. Запах не резкий, не острый. Мне он показался удушливо-приторным, может быть, даже сладковатым. Запоминающимся и… пугающим или, по меньшей мере, настораживающим.

– Это не страшная химия, а биологический препарат кишечного действия, – объясняли мне алтайские лесопатологи. – Чтобы он подействовал на организм, его обязательно надо съесть. Он специально изготавливается такой консистенции, как липкое масло. Мы его распылили очень-очень мелко, и он облепил хвоинку. Для полноценной обработки одного гектара заражённого леса требуется всего-то чуть больше трёх литров препарата. Гусеница съела хвоинку, и у неё в кишках начинает всё бурлить. А для человека это не опасно. Разве что стул станет жидким, если он тоже эту хвою пожевать надумает. Даже для большинства насекомых, которые листьями и хвоёй не питаются, препарат вполне безопасен. А вот для всяких листогрызов он – смертельная беда.

Есть у этого препарата, представляющего собой, по сути, живые споры каких-то бактерий, ещё одна любопытная особенность. Он, как говорили специалисты, «не любит» жару и яркие солнечные лучи, поэтому алтайские лесопатологи работают, как они сами заметили, «только по утрам и вечерам». И пропустил бы я мимо ушей эту мелочь, если бы чуть позже, в отвлечённых разговорах, не понял вдруг, что «вечер» в фактическом рабочем распорядке лесопатологов начинается в зависимости от погоды и облачности часов в 17–19 и продолжается как минимум до полуночи. А «утро» начинается в половине третьего ночи: «Пока доедем до точки, как раз рассвет начинается, а то потемну в незнакомой местности даже с навигатором работать не очень удобно».

Официально определить техническую эффективность проводимых мероприятий можно будет не раньше чем через две недели, а неофициально местные лесники и лесопатологи – «ну так для себя, из любопытства» – уже натрясли гусениц на обработанных сутки назад участках, чтобы посмотреть, что получается. Они, конечно, ещё живы, но многие уже едва ползают. Значит неразрешимая проблема «надо, но нельзя», скорее всего, будет успешно разрешена в интересах здорового леса и людей.

– Этим этапом мы подводим черту под всеми мероприятиями по локализации и ликвидации очагов сибирского шелкопряда, запланированными в нашей области на нынешний год, – делится мыслями Владимир Шкода. – Но это только один этап из многих. Его завершение вовсе не означает возможность даже короткой передышки.

Через пару дней после возвращения из Качугского района я зашёл в Центр защиты леса, чтобы уточнить некоторые цифры. У Владимира Шкоды две новости. Первая хорошая. Работы по ликвидации очага сибирского шелкопряда близ села Бутаково завершены. Лесопатологов не подвели ни погода, ни техника, ни люди. Вторая новость тревожная.

– Вот, – Владимир Шкода указывает на папку, лежащую на рабочем столе, – буквально вчера из Бугульдейки поступил листок сигнализации (это официальное название документа, которым работники лесного хозяйства информируют специалистов Центра защиты леса о выявлении предполагаемого очага лесных вредителей или болезней. – Авт.). На территории Бугульдейского участкового лесничества в Ольхонском районе обнаружен какой-то пока ещё непонятный очаг вредителей на площади 34 гектаров. Лесники не исключают, что это опять же лиственничная раса сибирского шелкопряда. Надо немедленно проверять и, если они не ошиблись, принимать меры, чтобы не допустить разрастания проблемки в проблему.