Две недели назад появилась хоть какая-то приблизительная определённость в этом запутанном вопросе. 23 июня руководитель Федерального агентства по рыболовству Илья Шестаков заявил, что с 2018 года на Байкале будет введён запрет на промышленный вылов омуля, но он не коснётся рыбаков-любителей и малочисленных местных народов «Мы введём ограничения, связанные с промыслом байкальского омуля, уже по итогам путины в текущем году. Со следующего года ограничения на промышленный вылов будут введены в полном объёме», – сообщил он. Мы отправились в Листвянку, чтобы узнать, как аборигены относятся к этому решению и что из-за него изменится в их жизни.

Суета в рыбных рядах

В конце рабочей недели в Листвянке хорошо – пасмурно, прохладно и спокойно. По улицам бродят туристы. В основном китайцы: в пропорциях два к одному – к местным жителям, четыре к одному – к прочим приезжим иностранцам, хотя и этих хватает. Рыбный рынок традиционно заполнен покупателями и любопытствующими, и ничто не говорит о том, что торговцев рыбой как-то беспокоят запреты, существующие или грядущие. В рядах идёт громогласное сражение за покупателей – профессиональная этика запрещает уничижительно отзываться о товаре коллег-конкурентов, поэтому единственное оружие – громкий голос и превосходные эпитеты.

В глубине рядов, где чуть потише, в процессе неспешной дегустации мы разговорились с одной из продавщиц, Татьяной. Омуль, говорит она, есть любой – холодного и горячего копчения, малосольный. Есть хариус, есть сиг, вся рыба местная. Рассказывает, что сейчас им привозят рыбу из Северобайкальска – в Листвянке своя рыба будет только в августе.

– А кто привозит? У вас свои рыбаки?

– У нас свои поставщики! – смеётся Татьяна. – Частники везут в Листвянку рыбу, мы оптом скупаем, утром коптим – весь день продаём.

Наибольшим спросом пользуется всё-таки омуль – именно за ним приезжают сюда, он подешевле – цена колеблется от 50 до 200 рублей за хвост. Другая рыба гораздо дороже – большой сиг, например, может стоить до двух с половиной тысяч. Из омуля быстрее всего расходится горячее копчение – берут рыбу в основном, чтобы её тут же, на берегу, съесть.

– А иностранцы любят рыбу?

– Да они её не берут, боятся, ходят сюда, как на экскурсии! – отмахивается Татьяна. – Их гиды пугают отравлениями, отговаривают. Говорят, что есть какой-то специальный пункт в медицинских страховках про местную пищу.

Есть определённые отличия между Западом и Востоком, заметила она. Китайцы идут огромными группами, человек по 20–30. Они берут 3-4 небольшие рыбины на всех и тут же их съедают – пробуют каждый по маленькому кусочку. В отличие от них китайцы, которые давно живут в Иркутске, приезжают и скупают омуль в огромных количествах. А вот приезжие европейцы рыбу не берут вовсе.

– Переводчики говорят, что им вообще запрещено покупать, – говорит Татьяна, но, касается этот запрет только рыбы или вообще местной пищи за пределами «официальных» кафе, она утверждать не берётся.

Грядущий к Новому году запрет на вылов омуля Татьяну не тревожит – она говорит, что с большим напряжением все в этом бизнесе каждый год ждут августа, когда традиционно запрещают ловить омуль, идущий на нерест. Что там в очередной раз решили в министерствах и ведомствах – им всё равно.

Неопределённость в исполнительных инстанциях

Вопрос запрета вылова байкальского омуля имеет долгую историю и трудную судьбу. В прошлом году Росрыболовство сначала сообщило, что в интересах пополнения популяции вводится полный запрет любых видов вылова омуля на следующие два года – 2017-й и 2018-й. Но если в начале 2017 года ведомство собиралось ввести запрет с начала апреля, то уже весной, к назначенной дате, передумало и перенесло вступление запрета в силу на начало 2018-го. Тогда же, в апреле, глава Минприроды РФ Сергей Донской уточнил, что любительский лов не будет запрещён.

Тем не менее в Ангаро-Байкальском территориальном управлении Росрыболовства прокомментировали, что до них ещё не дошли документы, зарегистрированные в Минюсте, которые предписывают процедуру запрета, пока всё остаётся на словах. На вопрос, насколько рационально запрещать промышленный лов, если наибольший вред приносит браконьерство, главный государственный инспектор оперативного отдела «Сарма» Николай Бураев только удивляется – так браконьерский лов и так под запретом!

– Проблема не только в промышленном лове, но и в том, что любой вылов омуля на Байкале в результате приводит к существованию незаконной реализации — причём продажа идёт и через местные торговые сети, и через места нелегальной торговли. Мне кажется, чтобы исчез спрос, нужно резко ограничить предложение, перекрывать рынки сбыта. Поэтому запрещать нужно все виды лова омуля, оставив только вылов в научных целях. Некоторые меры уже предприняты, введены первые ограничения. Приказом от 30 мая этого года добыча омуля для спортивно-любительского рыболовства не может превышать пять килограммов в сутки. èèè

Способы контроля также не совершенны. Как объяснил Николай Николаевич, сейчас органы рыбохраны на обоих берегах Байкала, в Иркутской области и Республике Бурятия, заняты профилактикой. Предпринимаются меры информирования местного населения, ведётся работа со средствами массовой информации, МВД и прочими контролирующими органами, проводятся комплексные мероприятия по контролю за незаконным выловом. Создана оперативная группа «Сарма», которая будет непосредственно контролировать акваторию озера. Заключены соглашения о сотрудничестве и оперативном взаимодействии с МВД Республики Бурятия, МВД по Иркутской области. К контролю подключены Роспотребнадзор, Россельхознадзор, Управление ветеринарии.

Однако эти меры сегодня не дают должного эффекта, так как в силу не вступил запрет даже на промышленный лов, то есть сегодня промышленное и традиционное рыболовство осуществляются на законных основаниях. Поэтому вся борьба с незаконным ловом ведётся позиционно, по мелочи – например, вышло поручение правительства Российской Федерации о разработке комплекса мер по ужесточению правил торговли.

Как прокомментировал ситуацию с попытками ограничить вылов омуля директор Иркутского Лимнологического института Андрей Фёдоров, по подсчётам учёных, эти запреты вводить несвоевременно. Омуля действительно становится меньше, но ситуация далека от катастрофической. По подсчётам учёных, последний раз проводившимся в 2011 году (после этого финансирование данного рода изысканий было прекращено), суммарное количество байкальского омуля составляло 31,6 тысячи тонн. В то же время данные рыбохраны отличались на треть в сторону уменьшения – 21,4 тысячи тонн.

– Разница в данных вызвана тем, что Росрыболовство считает количество омуля, зашедшего в реки на нерест, а это всего 5% от общего количества. А мы считаем по всему Байкалу, – объяснил разницу Андрей Петрович.

Запрещать лов омуля на Байкале, по мнению учёного, не слишком разумное решение – ловить всё равно будут, даже если всех поставить вне закона. Более рациональное решение вопроса – лучше охранять нерестовые реки.

Тонкости омулёвого копчения

С хозяином ИП «Кирсанов» мы разговорились, привлечённые масштабами его производства: если в «дальних кварталах» Листвянки все коптят в железных «дымовухах», маленьких коптильнях, похожих на мангалы, то у него во дворе стоит здоровенная кирпичная печь-коптильня. Хозяин, как сталевар у «мартена», закладывал в огромную полость под самый верх решётку с омулем, любовно подкидывал в низ щепочки:

– Это ольха. Так коптить правильно, – приговаривал он. – На решётку входит двадцать штук, пятнадцать минут – и готово…

О семейном бизнесе он рассказывал довольно откровенно. Занимается этим уже почти двадцать лет. Закупает омуль у оптовиков, которые возят рыбу фурами, работают одни и те же по всему Байкалу. Они раскидывают рыбу по своим постоянным коптильням – работают десятилетиями, все друг друга знают. Он покупает раз в неделю по сто килограммов, цена килограмма – 330 рублей.

– Ну как раз в неделю, – поправляется он. – Они приезжают, когда рыба есть.

– Сейчас, говорят, рыбы мало, – закидываем мы крючок.

– Это смотря где, – со знанием дела начинает объяснять он. – Омуль по Байкалу делает круговорот за год – в конце лета, начале осени он у нас, зимой – на Малом море, и так идёт до Северобайкальска. Сейчас как раз везут оттуда. Например, на Ольхоне не сезон, там даже «промышленники» за раз вытаскивают килограммов по двадцать – не везти же это в Иркутск, поэтому коптят сами для себя, помаленьку.

Почему омуля мало – у него своё мнение, и рыбаки тут не так уж и при делах. На Ольхоне, считает он, развелось огромное количество бакланов в заливах и нерпы вдоль берегов. Именно они и выедают всю рыбу! Наука, правда, это отрицает: учёные-лимнологи утверждают, что омуль двигается в воде быстрее и ловчее нерпы, она просто не может его поймать. Но что они, учёные, понимают!

– Сами можете сейчас на Ольхоне посмотреть – омуль ушёл на север, и нерпа, обезжиренная и ленивая, лежит прямо рядом с пляжами, её руками потрогать можно. Она рыбы до пятнадцати килограмм в день съедает. Омуль на севере – вот она и сидит «на диете», – увлечённо рассказывал хозяин печи, не забывая контролировать производственный процесс копчения.

Он утверждает, что является одним из немногих «сертифицированных» торговцев омулем. Сертификат качества есть и на коптильню, и на рыбу: «Мы её сами в Роспотребнадзор в Иркутск возили, и они сами к нам приезжали, проверяли». По его словам, продление ежегодного сертификата стоит три тысячи. Но большинство торговцев предпочитают сертификацию не проходить, и вообще в последнее время многие закрыли свои ИП, перейдя в ранг «диких торговцев».

– Но зачем? Ведь лучше не бояться рейдов и проверок, торговать с полным правом как частный предприниматель? – недоумеваем мы.

– Ага, как же! – с сарказмом объясняет наш собеседник. – На горячую рыбу сертификаты не выдаются, вообще торговать нельзя омулем горячего копчения. А это – основа оборота, его все берут. Приезжает рейд. У всех горячий омуль. Но, если у тебя нет никаких документов, с тебя возьмут штраф 500 рублей. А если ты ИП, то штраф уже тридцать тысяч! Получается, невыгодно быть официальным бизнесменом!

Про запрет на ловлю омуля он отвечает уверенно: да, знаю, с первого января 2018 года всё полностью запретят. На возражения, что запрет коснётся только промышленного лова, он уверенно отмахивается:

– Нет, всё запретят, даже «на фару» ловить…

– Так это браконьерство!

– Нет, это вид ночного любительского лова, – спорит он, – да и не поймаешь так много. Я в прошлом сентябре максимум так поднял 11 килограммов, около двадцати рыбин…

На вопрос, что он будет делать, если торговать омулем запретят ему лично, он пожимает плечами:

– Перейдём на тихоокеанскую селёдку – тоже хорошая рыба. Или магазинскую скумбрию будем коптить – друзья приезжают ко мне, привозят пару хвостов, я им копчу – очень нравится. Есть ещё один вариант – нам привозят пелядь с Братского моря. Она как омуль, только суховата. Если я килограмм омуля беру за 330 рублей, то килограмм пеляди стоит две с половиной сотни. Будем её коптить. Не пропадём…