Ангарск – город, а старое село Китой – его пригород.

Мой приятель, живущий в Китое, женился. Это было великолепное семейное торжество. Но я на нём не был. И, право, совершенно в этом не виноват.

А приятель мой очень на меня обиделся.

– Как тебе не стыдно? – сказал он, явившись однажды ко мне. – Свинья ты и больше ничего!

– За что ты меня бранишь? – удивился я.

– Как за что? – в свою очередь удивился он. – Ты считаешься моим первым другом, я тебя приглашаю на свадьбу, жду тебя полтора часа, десять человек не садятся за стол, все в волнении, и, пожалуйста, тебя нет и нет…

– Дружище, прости меня, но я ничего не понимаю. Какая свадьба? Чья свадьба? Где свадьба?

– Не прикидывайся! – закричал мой друг, окончательно рассвирепев. – Одиннадцать дней тому назад я послал тебе письмо о том, что я и моя Татьяна приглашаем тебя на нашу свадьбу. В заключение мы ещё приписали, что очень любим тебя и, если ты не придёшь, то это будет неслыханное безобразие. И так вот именно и получилось – ты осрамил меня и нашу дружбу и смертельно обидел Таню.

– Мой дорогой! – вскричал я. – Клянусь, чем угодно, я не получал твоего письма.

– Старая уловка! Из Москвы я получаю авиаписьма на четвёртый день, почта работает превосходно, а тут, скажи, пожалуйста, от Китоя до твоей Пионерской улицы каких-нибудь три километра, и ты не получил письмо. Что за чушь?

Я был в очень тяжёлом положении. Все мои уверения отметались железной логикой моего друга: нечего клеветать на почту, признайся честно, что ты забыл или пренебрёг.

Неизвестно, чем бы окончился наш спор, может быть, мы и в самом деле поссорились бы, но тут раздался стук в дверь, и я увидел перед собой почтальона Валю, которая с чарующей улыбкой вручила мне письмо.

– Моё письмо! – вскричал мой приятель, хватаясь за конверт.

– Вот видишь, – сказал я ангельским голосом, – а ты мне не верил.

– Но ведь это невероятно! Я опустил его в ящик одиннадцать дней назад.

Приятель сгрёб шапку и стремительно убежал с воплем: «Я им сейчас покажу»…

Что он показал Китойской почте – неизвестно. Известно только, что председатель Китойского поссовета, выслушав горестную жалобу моего друга, сказал:

– Всё естественно, так должно и быть. То, что от Китоя до Ангарска три километра, нас не касается. Вы – Ангарск, а мы – Усольский район. Вы опустили письмо в ящик возле возглавляемого мною поссовета. Отлично. Потом почту повезли в Биликтуй, оттуда в Усолье, а из Усолья – в Иркутск и уж только из Иркутска доставили письмо вам. На что вы жалуетесь, я так и не понимаю.

– Помилуйте, за это время можно было послать письмо в Москву и получить ответ.

– Мы не Москва, – резонно заметил председатель после некоторого раздумья, – мы – Китой. Вы чувствуете разницу?

– Да ведь география – точная наука. Если от Китоя до Москвы пять тысяч километров, а до Ангарска – три, то, сами понимаете, я вправе надеяться, что местное письмо должно дойти быстрее московского.

– Вы нас наукой не стращайте, – ответствовал председатель, – наука, конечно, дело точное, а практика ещё точней! У нас своя география.

С тем и ушёл мой приятель от председателя Китойского поссовета.

Когда об атом рассказали начальнику почтового отдела областного управления Министерства связи тов. Кондратьеву, тот возмутился.

– Не пойму, зачем это возили письмо в Иркутск? Это нарушение правил. Почту из Китоя везут в Биликтуй, потом в Усолье, а оттуда уж прямёхонько в Ангарск…

С приятелем мы всё-таки помирились, сообща прокляли Китойскую почту и решили, что с этих пор мы к её услугам прибегать больше не станем. А надо сообщить что-нибудь друг другу – пешочком: сибирский зимний воздух бодрит и освежает.

На свадьбу же я всё-таки не попал. Крайне обидно.