Главное – правильно выбранная стратегия. Любовь Волкова рассказывать про своё хозяйство не отказывалась, но и особого желания не проявила: приезжайте, смотрите, что интересно – спрашивайте, я расскажу. Тогда для начала мы поехали на поле, где за Столбово её младшая сестра Татьяна пасла стадо козочек. И тут строгая фермерша превратилась в мамочку огромного семейства, рассказывая о каждой козе, как о собственном ребёнке. Сходство усиливалось и тем, что её двухлетний сын Славка бегал тут же, посреди стада, и его белобрысая макушка терялась между белых холок зааненских коз. Несколько «нубиек» – тёмно-коричневых, вислоухих, надменных – выделялись в этом белоснежном озере редкими островками.

Татьяна, возвышающаяся над ними, как Гулливер, предупреждает:

– Не пытайтесь к ним подходить, они ещё вас боятся. Привыкнут – сами подойдут. Они у нас совершенно ручные.

Козы действительно при приближении незнакомых людей плотно окружают Татьяну, то ли защищая, то ли, наоборот, в поисках защиты, но скоро разбредаются, подходят к корреспондентам, тыкаются тонкими породистыми мордами в ладони.

Татьяна рассказывает: сейчас в стаде около сорока коз. Есть ещё несколько козлов, но их держат отдельно, со стадом вместе они не пасутся.

– Козлы – они вонючие и тупые, – безжалостно характеризует Любовь Волкова. – Если их вывести со стадом, они будут пытаться покрыть козочек, могут покрыть даже маленьких козлят. В общем, исполнять свою единственную функцию. И пастись стаду не дадут…

– Козлы не страдают в одиночестве?

– А они семьями с козами не живут, – объясняет Татьяна. – Правда, бывает и такое, что козёл любит только одну козочку. У нас был такой молодой козлик – Гришка, он любил большую козу Дашку. Они выходили на луг, он клал ей голову на холку, и они так подолгу вместе стояли. Покрывал он, конечно, всех. Но любил – её одну!

Про себя Татьяна рассказывает менее охотно, чем про подопечных: получила красный диплом по специальности «Торговля и экономика». Работает у сестры пастухом и подсобным рабочим. Зато про коз может говорить бесконечно.

– Они очень умные, у каждой – свой характер. Жужа, например, любит воровать. Я как-то вывожу их пастись, засунула в сумку банан. Иду и чувствую, кто-то за спиной сумку шевелит. Оборачиваюсь – а Жужа уже расстегнула застёжку, морду засунула и грызёт банан прямо внутри, – Татьяна хитро улыбается и добавляет: – Вон она, Жужа, у вас за спиной. В сумку лезет…

– Нубийские козы отличаются от остальных?

– О да! Они очень высокомерные, привыкли, что ими все восхищаются. У нас есть нубийка Ява. Когда я вывожу коз доить, выпускаю из загона, я их автоматически глажу по холке. Так Ява прямо прогибается от руки, настолько ей неприятно, что я к ней прикасаюсь. Я её раздражаю.

Стадо Татьяна называет «типичным женским коллективом». Живут они по четыре в одном загоне, и внутри этой «комнаты общаги» всегда есть своя главная и свой аутсайдер. Отношения там уже определены, и они редко дерутся между собой. Зато, если в загон случайно попадает «посторонняя» коза, драка обеспечена. Козы бодаются, поэтому у них спилены рога. Рогами же они могут подцепить за лапу и вывихнуть конечность противнице, они кусаются за уши и вымя – в общем, дерутся очень жестоко. На пастбище «королевы» из разных загонов могут устроить свой бойцовский ринг, чтобы выяснить, кто из них круче.

Мечта о своём саде

Любовь Волкова в своём жизненном призвании перепрыгнула через поколение. Семья жила в Усть-Куте, родители были, что называется, «гражданских» профессий, далеки от крестьянского труда. Мама была бухгалтером, отец –шофёром, а она пошла в бабушку, которая жила в деревне: Люба ездила к ней летом ещё совсем маленькой.

– Бабушка жила в Иваническом, в Черемховском районе. Я была ещё маленькой, но вставала в шесть часов, шла со всеми на ферму смотреть, как доят коров, – вспоминает Любовь истоки своей любви к тяжёлому деревенскому быту. – Я кормила кур, собирала яйца, потом мне доверили поить телёнка обратом – это низкожирное молоко, которое остаётся после производства сливок. Помню, как-то раз телёнок не хотел пить и опрокинул ведро. Я иду и реву: «Телёнок голодным остался». Меня еле успокоили…

Фермером она хотела быть с детства – всю жизнь мечтала о своём собственном саде. Любовь поступила в ИГУ на биолого-почвенный факультет. Вышла замуж за Алексея – парня, который жил по соседству в Усть-Куте. Два года ждала его из армии. А когда он вернулся, в 1997 году, в конце лета, сыграли свадьбу. Любови нужно было отучиться в университете ещё год, она жила у своей бабушки в Юбилейном, Алексей работал в Усть-Куте. Но родственники собрались и решили – не дело молодожёнам жить по отдельности.

– Родители сказали: «Езжай в Иркутск, Люба доучится, не понравится там – вернётесь к лету». Но у Любы уже был план, – улыбаясь, вспоминает Алексей.

– Я всегда мечтала, что у меня будет свой сад. Абрикосы, сливы, вишня… – кивает головой Любовь. – Но в Усть-Куте их вырастить невозможно. Когда закончила университет, сначала стала искать участок под дачу, летом отдыхать. Сунулась в Пивовариху – я же не знала, что там дорогие участки, да и те только для своих, – меня оттуда завернули. Но кто-то посоветовал съездить в Урик – здесь как раз только начинали давать участки.

1998-й стал для молодой семьи переломным – они «впряглись» в осваивание новых земель. На бывших колхозных полях, где раньше сеяли овёс, семье колышками отметили два участка по 16 соток. Там, в чистом поле, они поставили первый домик-«засыпнушку» – четыре столба по углам, на них с двух сторон набиваются доски, промежуток засыпается шлаком и опилками, на пол настелили деревянные лаги. Не было ни света, ни воды – первые пару лет жили с керосиновой лампой и буржуйкой. Спали на нарах. Даже построена «засыпнушка» была из досок, которые тесть на МАЗе привёз из Усть-Кута: всё лето Алексей с родственниками разбирал там старый барак на стройматериалы.

Следом, уже на бетонном фундаменте, стали возводить летнюю кухню – за Столбово была расформированная военная часть, и Алексей договорился с её директором, что тот продаст доски со старой солдатской столовой.

– Мы торопились. Мама сказала: «Стройте быстро, я дам вам животных». Отец на МАЗе привёз нам первых трёх коз, с ними кроликов и кур. Мы первое время разную скотину держали. Потом остались только козы.

– Почему именно козы?

Любовь смотрит на Татьяну, которая молча пьёт чай с козьим молоком.

Козье молоко для тройняшек

Первые козы в семье – ещё даже не Любови и Алексея, а её родителей – появились задолго до описываемых событий. В 1991 году у Любы родились сразу три сестры-тройняшки – Татьяна одна из них.

– Вы же помните, что это было за время. Полки пустые. Молока у мамы не хватало на троих, а на детские смеси у них сразу вылезла аллергия, – вспоминает Любовь. – Родители держали свиней – продали двух поросят и купили первую лохматую козу. Она давала 800 грамм молока утром и столько же вечером. Через некоторое время родители стали узнавать, можно ли купить козу, которая даёт больше молока. Интернета ещё не было, узнавали всё случайно. И маме рассказали, что в Красноярске появились первые зааненские козы…

Это была удача на грани с чудом. Несколько коз из Новой Зеландии везли в Краснодар, что-то напутали – и редкие животные попали в Красноярск, в совхозтехникум. Их согласились продать родителям Любы. Дойную козу Тихоню и двух козлят привезли в Усть-Кут на «Ниве». Потом одна из этих коз переехала в Столбово – к молодой семье в «засыпнушку».

– Мы первую ночь спали все вместе в «засыпнушке». Утром просыпаемся – коза отвязалась, куры выбрались из клеток, кролики прыгают под ногами, – улыбается Алексей.

– Почему именно зааненские? Что, местных коз не было?

– Это как со свиньями, на их примере лучше всего объяснять, – Любовь изображает руками что-то небольшое и, судя по выражению лица, не очень приятное: – Местный поросёнок – маленький, лохматый, плохо растёт, зато неприхотливый, не болеет, ничего ему не делается. Или – ландрас (популярная порода свиньи, выведенная в Дании, – «свинья беконного типа». – Авт.), – она изображает руками воздушный шар: – Он большой, красивый, быстро растёт, но нуждается в особом уходе, капризное здоровье. Так и с козами. Зааненские – это швейцарская порода, одна из самых удойных в мире, с длительным периодом лактации, хотя молоко не очень жирное.

– А зачем тогда вам понадобились нубийские козы? Они ещё лучше?

– А «нубики» – это павлины. Алексей вон их терпеть не может…

«Он представляет из себя козла!»

Нубийцы появились в семье Волковых не в прямой связи, но впоследствии кризиса их семейного бизнеса в 2001 году. Казалось бы, мечта сбывается – построили дом, завели первый десяток козочек, они стали приносить какой-то доход. На деле всё оказалось не столь рентабельно.

– Вот смотрите. Я работал в Иркутске, Люба устроилась в совхоз «Уриковский» экономистом, – на пальцах объясняет Алексей. – В совхозе, понятно, платят копейки, а времени заниматься своим хозяйством не остаётся совсем. Я утром еду в город, перед работой развожу по клиентам то, что дали козы. Опаздываю, начальство нервничает. А в результате получается, что те деньги, которые нам даёт козье молоко, я трачу на бензин до города и обратно. Получается, что я зарабатываю на козах деньги на бензин, чтобы съездить на работу. Зачем мы тогда из города уехали – работа под боком была!

К весне 2002 года семья села, всё подсчитала, прослезилась, разозлилась и решила полностью поменять схему. Алексей устроился в местную фирму на лесовоз и вышел на линию. Любовь уволилась из совхоза и полностью посвятила время козам. Зимой Алексей зарабатывал деньги, летом занимались козами. К тому времени мама Любови попала в Москве на выставку, где заводчик из Тольятти Маркелова показывала первых «нубиков».

– Это была сельскохозяйственная ярмарка с возможностью купить животных. И Маркелова привезла на неё из Америки первых нубийцев – про такую породу вообще тогда никто не слышал! Мама на следующий год поехала к ней на коззавод и купила нам первого «нубика», Колокольчика…

– Зачем?

– Ну он такой красивый. Я же говорю – павлин. Молоко у них вкуснее и жирнее, – пожимает плечами Любовь. – А может, просто мама хотела сделать нам подарок.

– И что из себя представлял этот Колокольчик?

– Он представлял из себя козла! – под общий смех формулирует Любовь, однако дальше следуют только положительные характеристики: – Он был такой тихий, спокойный, ничем не выделялся, просто нравилось, что он такой… коричневый. Мы взяли его на развод, но тогда у нас ещё не было нубийских козочек.

– Дождался он свою козочку?

– Через два года я привезла из Тольятти трёх «нубиек», ещё одного козла и пару «альпинов» (альпийская порода коз) для мамы, отдарилась. На самолёте в ящиках везла – мне дед сделал ящики из ДВП с колёсиками. Как сейчас чемоданы с ручками делают, чтобы катить в багажное отделение.

После этого Волковы ещё несколько раз покупали козлов, чтобы обновлять кровь стада, знали проверенных козоводов да и сами стали разбираться в тонкостях определения породы. Задним числом выяснилось, что с точки зрения чистоты породы Колокольчик был весьма посредственным козлом – видимо, именно потому его так легко продали…

Бизнес на козьем молоке

На главный вопрос: «Для чего всё это?» – Волковы недоумённо пожимают плечами: «Мы продаём козье молоко!» Но о цифрах говорить отказываются – коммерческая тайна. Отвечают аккуратно:

– На хлеб нам хватает. На масло – уже нет. Но масло у нас своё, – полушутя-полусерьёзно говорит Любовь. – Мы выживаем сами – я не верю в поддержку сельского хозяйства, мы ничего ни у кого не просим.

Цикл работы, как везде на селе, годичный. Коз покрывают в конце лета, и они на пять месяцев беременности уходят «в запуск» – три месяца они дают всё меньше молока, два месяца перед окотом их не доят совсем. Потом появляются козлята – их ещё два месяца выпаивают молоком. Февраль-март также выпадают из бизнеса. В апреле козы доятся обильно, но на сухих прошлогодних кормах недолго. Настаёт долгожданное лето, на свежей траве козы нагуливают много молока – но тут наступает сезон отпусков, дети разъезжаются по лагерям и курортам, и реализация падает в разы. А в августе начинается очередной спад удоев перед окотом.

При этом в конце лета – в начале августа – нужно закупать корма на год вперёд – сено, солому, зерно. К холодам сеновалы забиты – можно выдохнуть, и начинается новая зима…

– Сами видите, больших денег на молоке не заработаешь. На дороге его продавать не будешь, – вздыхает Алексей. – Раньше Люба давала объявление в газету, я развозил по утрам по знакомым, потом – по знакомым знакомых, но в среднем за утро я продавал десять литров молока. Пятнадцать – в редкие удачные дни.

Волковы признаются: их спасает только договор о поставке молока на Иркутскую городскую молочную кухню. Поставляют сырьё, переработкой они не занимаются – на сертификацию, проверки, закупку оборудования и съём помещения нужно вбухать сразу много средств, которых просто нет. И это – с непредсказуемыми прогнозами по реализации.

Зато сбылась мечта Любови о собственном саде – он цветёт под окнами. Сливы, яблоки, груши, алыча, жимолость, абрикосы, вишня, фундук – всё своё. Всё для себя – на переработку для продажи не остаётся сил и времени, поэтому всё идёт в компоты на собственный стол. А то, чего остаётся с избытком, – это яблоки и груши – с огромным удовольствием едят козы.