Коровий загон – огороженная глухим высоким забором площадка размером с баскетбольное поле, ровно покрытая слоем жидкого навоза с нанесёнными на него письменами отношений человека и домашней скотины, оставленными ногами и копытами. Отношения сложные – вот бежит корова, за ней гонится скотник – эти сюжетные линии идут через всё повествование, по всему загону. В частном хозяйстве, принадлежащем приехавшим в Оёк недавно узбекам, сегодня переполох – время плановой весенней вакцинации КРС.

– Они тут недавно появились, – со спокойным интересом наблюдая за беспорядочно мечущимися по загону маленькими чернявыми скотниками, рассказывает начальник Иркутской районной станции по борьбе с болезнями животных, главный «Айболит» Иркутского района Евгений Савин. – Сначала работали на строительстве. Потом вот взялись коров на мясо разводить. Это, конечно, вызвало у них с местными, мягко говоря, недопонимание. Они же наши пастбища занимают…

Скотники гуртом наскакивают на бурёнку, загоняя её в угол. Бурёнка без особого испуга стремительным борцовским движением расшвыривает узбеков по загону и вырывается на оперативный простор. Скотники достают из карманов уже изгвазданные в навозе лассо и начинают кто вертеть их над головой, кто растягивать поперёк. Крутые азиатские ковбои из Оёка начинают новую атаку…

– Что здесь происходит? – с некоторой оторопью спрашивает спецкор «ВСП».

– Мы занимаемся плановыми противоэпизоотическими мероприятиями, – не обращая внимание на суету вокруг, отвечает ветеринарный врач Андрей Агеев, наполняя чем-то шприц. – Берём кровь на анализ – лейкоз и бруцеллёз, а также проводим вакцинацию против сибирской язвы.

И поясняет: это инфекционные заболевания КРС, лейкоз поражает только коров, а бруцеллёз опасен и для человека. Это очень тяжёлое заболевание, поражающее прежде всего суставы. Заражаются коровы при случке, при растёле, в основном через кровь. Скотская романтика – тёлка может подцепить этот «венерический букет» от быка… Сибирская язва, считающаяся бактериологическим оружием, – это почвенная инфекция, поэтому она всегда рядом. В прошлом году вспышка сибирской язвы произошла в Красноярске. Специалисты говорят, что до сих пор при падежах животных выявляют споры сибирской язвы, которые поднялись пылью над котлованами строящегося Петербурга. Поэтому каждый год проводят поголовную вакцинацию – включая также противотуберкулёзную и противоклещевую прививки.

– И это всегда происходит так драматично?

– Нет, просто у них животные полудикие, подсосные. Они их не доят, на убой держат. Дойная корова быстро привыкает к человеческим рукам, а этих на пастбище выгнали – и всё, только издалека пастух присматривает. Поэтому они такие дикие… Вы не бойтесь, на людей они не бросаются, – успокаивает Андрей Сергеевич. – Сейчас их загонят в угол, привяжут к столбику, я возьму кровь в пробирочку на анализ и поставлю вакцину – дело обычное.

Так что «Айболиту» некогда сидеть под деревом – два раза в год в три приёма делается несколько прививок и исследований крови всего поголовья КРС, и это только плановые мероприятия.

Пациенты в стойлах

Мы с Евгением Савиным возвращаемся на ветеринарную станцию. Это «центральный офис» и Иркутского района, и всей области. До 2004 года в Иркутской области было 23 районные ветеринарные станции. После передачи ветеринарии из федерального в областное подчинение прошла оптимизация, и станций осталось всего шестнадцать. Хотя в зависимости от потребностей у одного филиала может быть несколько своих ветлечебниц и ветпунктов – в Иркутском районе, например, их четырнадцать, от Хомутово до Малого Голоустного, включая Листвянку и Пивовариху. Только частного сектора более двух тысяч подворий, где содержится больше трёх с половиной тысяч голов КРС, полторы тысячи свиней, пятьсот коней и десять тысяч хвостов разной птицы. И это не считая крестьянско-фермерских хозяйств и больших сельскохозяйственных организаций: только в ООО «Луговое» пасётся больше двух тысяч голов КРС, и даже Исправительная колония № 19 держит 658 свиней.

– У нас круглый год идут обработки! С конца зимы – только с коровами закончишь, пора за свиней браться. Потом пойдут кони, птица, пчёлы, даже рыбы – у нас в районе есть своё рыбное хозяйство. Коров до выгона на пастбища обрабатываем, потом перед стойловым содержанием осенью. Телята круглый год рождаются – их надо вакцинировать против бытовых инфекций. Потом до начала лета нужно вакцинировать всех свиней – им нельзя прививки в жару ставить, нужно успеть за май. Летом начнут выгонять на пастбища – начнётся травматизм. Осенью пойдёт предубойный осмотр, – тяжело вздыхает Евгений Александрович и притормаживает у нового здания районной ветеринарной станции. Здание старой бани было подарено ветеринарам в начале прошлого года мэром района. До этого они сидели в Иркутске, что было крайне неудобно: сельские жители мотались на работу в областной центр, хотя жили в пригороде – в Хомутово, Оёке, Урике. Да и зачем город «Айболиту» – у него же все «пациенты» по стойлам в деревнях стоят да по пастбищам бегают.

Предубойный осмотр – особая часть работы ветеринара. Ответственный хозяин вызывает специалиста перед убоем скотины, даже если она забивается не на продажу, а для личного пользования. Это же касается добытой дичи.

– В этом году в Усолье мужики на охоте добыли медведя, поленились проверить, нажарили себе медвежатинки, – задумчиво говорит главный ветеринар Иркутского района Савин. И продолжает после паузы: – Двадцать человек с трихинеллёзом попали в больницу. Вот тебе и мясо дичи… Поэтому осенью – предубойный осмотр. èèè

Если животное здорово – на мясо ставят прямоугольное клеймо предварительного осмотра, это может сделать любой ветврач. Если мясо пойдёт на реализацию – нужно специальное овальное клеймо, его ставят только в лабораториях.

– Почему забой именно осенью? – удивляется корреспондент. На него смотрят, как на чудика с Луны.

– Как почему? А когда? – долго думают, как объяснить очевидное, потом начинают загибать пальцы: – Сначала детей нужно собирать в школу. Для этого нужны деньги. Деньги где на селе берут? Мясо продают! Это первое. В ноябрьские праздники три дня выходных дают – можно заняться убоем, разделать неторопливо. Это – второе. Далее. Мясо забьёшь – ты его в холодильник засунешь? Нет, не войдёт, поэтому нужны первые заморозки, чтобы положить в холод. Сейчас холода сдвинулись ближе к зиме, осень тёплая. Поэтому с начала ноября забивают свинину – туша меньше, заморозить её проще. Ближе к концу месяца забивают говядину – когда морозы устойчивые встанут.

Около месяца потеряли ветеринары Иркутского района из-за африканской чумы свиней. Плановые обработки были отменены сначала из-за особого режима, потом ещё две недели после снятия режима ЧС был карантин, запрещающий ходить по личным подворьям. Зато после случившегося в Куде люди стали больше внимания уделять вакцинации и проверкам. Говорят, что сейчас в Хомутовское МО, как минимум на год оставшееся полностью свободной от свиней зоной, люди массово закупают кур и овец. Территория остального Иркутского района попала в так называемую «вторую карантинную зону» – здесь можно содержать и разводить свиней, но нельзя их вывозить в течение года на реализацию вне зоны. Более того, нельзя вывозить на продажу даже перегной и навоз.

Кстати, и про «приходи к нему лечиться и корова, и волчица» – это тоже художественное преувеличение детского поэта. Нет, не про волчицу, а про «приходи». Евгений Александрович вспоминает: когда он был маленьким, люди ещё сами приводили животных на ветеринарные пункты, на верёвочках тянули.

– Сейчас коровы не приучены ходить, – вздыхает он. – А свиньи очень подвержены стрессу. Приволокут её в кабинет – а у неё, не дай бог, инфаркт случится.

Главная беда скота – заборы и дороги

В уютном одноэтажном здании Хомутовского ветеринарного пункта прохладно и пустынно. Посетителей в холле встречает портрет президента, но с учётом специфики заведения – неофициальный, в обнимку с лабрадором Кони. Кстати, именно здесь находится последняя свинья в Хомутово – в лаборатории в виде муляжа в натуральную величину. Ветеринар-хирург Александр Анисимов готовится к операции – на операционном столе уже лежит под наркозом большая белая сука. Под хвостом – словно прилипший комок фарша.

– Выпадение матки, – спокойно констатирует Александр Викторович. – Обычное дело, и пациент знакомый – мы этой собаке уже вправляли такое выпадение.

– Постоянный больной? Регулярно приходит на одну и ту же процедуру, – пытается пошутить корреспондент «ВСП», но хирург отрицательно мотает головой:

– Нет, будем иссекать. Выпавшую часть отрежем, сделаем пластику – скоро снова будет щенков приносить…

О специфике сельского ветеринара он говорит охотно и со знанием дела. Отечественные рок-музыканты увлекались философией стен и мостов, ветеринар же больше озабочен проблемами заборов и дорог.

– Сейчас заборы почти все делают не деревянные, а из профлиста, металлические. Вы не представляете, какие страшные раны наносит лист своими краями всем домашним животным и скоту, – он поднимает руки, словно в отчаянии хочет схватиться за голову, но, посмотрев на надетые уже хирургические перчатки, благоразумно опускает их обратно. И продолжает: – Мы на прошлой неделе корову зашивали – паслась где-то и застряла в дыре в заборе. Она была изрезана вся – ноги, вымя, шкура висела лоскутами!

Сезонность в обращениях у обычного сельского ветеринара небольшая – весной оттаивают из-под земли вирусы чумки собак и кошек, кони цепляют на лугах клещей и болеют пироплазмозом. Благородные животные без помощи умирают от критического повышения температуры, про них говорят «сгорели изнутри», потому что из-за температуры внутренние органы выглядят как варёные. Весной и осенью обычно идёт много хозяев собак и свиней, сожравших отравленную приманку для крыс, – в деревне это сезон дератизации.

– Причины банальные – надворные животные, в основном это свиньи и собаки, сожрут или отравленную печенюшку, или крыску, сожравшую отравленную печенюшку, – объясняет Александр. – Чаще всего хозяева сами виноваты. Мы всегда убеждаем: раскладывайте приманку в недоступных местах, в подпол, в норы. Приходит хозяин, приносит отравленного бобика, мы спрашиваем, что случилось? А он рассказывает: раскладываю я отравленную колбаску по двору, разложил, руки отряхнул, оборачиваюсь – а следом идёт бобик и колбаску одну за другой подъедает. Но, если вовремя приносят, обычно спасаем, антидотов сейчас достаточно.

Также весной наступает период отёла. Часто встающая перед хозяевами скота проблема – что дороже, жизнь или мясо? Бывает, что корова не может разродиться, и нужно либо её «кесарить», либо мать – на мясо, телёнка, сиротинушку, – в стадо дальних родственников.

– Это ведь для хозяев не этический вопрос, а вопрос целесообразности – за прооперированой коровой нужен послеоперационный уход, нужно держать её в чистоте, заботиться. Это лишние расходы. Некоторым проще забить её на мясо. Хотя результаты у нас хорошие – и мать здорова, может снова потом телиться, и телёнок живой, – рассказывает Александр Анисимов.

С коровами, кстати, этот «вопрос целесообразности» решать гораздо проще, чем, например, с конями, к которым люди до сих пор испытывают братские и дружеские чувства. Ветеринары говорят, что «кони болеть не умеют». Например, они часто ломают ноги, а кости у коней не срастаются почти никогда. Были случаи, когда хозяева отказывались прекращать лечение, настаивали на остеопластике, гипсовали сломанные конечности, но обычно это ни к чему не приводит, а лечение может подходить по затратам к стоимости самого животного. Целесообразность брала своё, и хозяева прекращали мучения лошади со слезами на глазах. Забивали, конечно, на мясо…

– Получается, у вас самое свободное время – зима? – перевёл разговор с тяжёлой темы журналист.

– Не получается, – вздыхает Александр. – Зимой как раз животные часто болеют оттого, что находятся в стойлах, скученно и малоподвижно. Корма часто бывают некачественные. Так что наоборот – летние месяцы, когда животных выгоняют на пастбища, могут пройти относительно спокойно. Но тут своё разрушительное влияние оказывает близость трассы. Под машины попадают все, кто пасётся или гуляет, – коровы, овцы, кони. Собака выбежала со двора – дорога, машина, многочисленные переломы. Кролики вот в клетках сидят и никогда под машины не попадают…

Он кивает на прощание и идёт делать операцию на матке белобрысой суке. Тем временем приводят нового пациента – 58-килограммового ротвейлера Арчи. Он на плановую процедуру – из-за разрыва лимфатических сосудов нужно раз в месяц откачивать лимфу. Процедура пустяковая – откачать шприцем шишку на лапе. Но здоровенный бойцовый пёс садится на пол, растопыривает все конечности для большего упора и трусливо косится на медсестру со шприцем.

– Такой большой, а уколов боишься, – укоризненно говорит она, собираясь вколоть ему миорелаксант, чтобы лишить возможности сопротивляться. Пытается сделать инъекцию и ломает о шкуру иглу. Пёс утробно рычит, и всех любопытствующих как ветром выносит из кабинета.

«Не будем вам мешать», – лаконично прощаются репортёры, эвакуируясь в числе первых. Ветеринары остаются на боевом посту. Всегда тяжёлый, часто грязный, иногда – неблагодарный, но такой нужный каждый день труд продолжается, как и любая повседневная врачебная деятельность, постоянно. Поэтому про «Айболитов» говорят: «Врачи лечат человека. Ветеринары – человечество».