– Расскажите, пожалуйста, о вашем детстве и о войне.

– Это очень тяжёлая тема. Детство моё попало на двадцатые годы. Хлебнул я и раскулачивание деда с бабушкой и родителей, и ожидание арестованной на месяцы мамы. Когда мне было восемь лет, а моим братишкам Изику и Лёне шесть и четыре, всё лето мы прожили одни, без родителей, то ли в сараюшке, то ли в стайке отобранного у нас дома в селе Усть-Баргузин. Спасибо односельчанам, они нас подкармливали, а иногда и мыли. В общем, всего не расскажешь, жили очень трудно. Спасибо бабушке Шейне Давыдовне Угловой, она нас нашла и забрала к себе в Улан-Удэ. Со временем приехали и мама, Лина Исаевна, и отец, Яков Семёнович.

Во время войны я служил в погранвойсках на Восточном фронте. Было ранение, но, к счастью, пуля только обожгла шею. Больше пострадал я из-за окопного холода, заработал тяжёлое заболевание, и в конечном итоге мне удалили половину лёгкого.

Но стоит ли моё участие в войне внимания по сравнению с тем, что в первом же бою на Курской дуге погиб мой дорогой братик Изик. Было ему всего 19 лет. Погибли двое из троих моих двоюродных братьев – Зяма и Исай Элиасовы, лётчик и танкист.

Не могу на эту тему говорить без слёз… Погибли на войне и два моих ближайших друга Григорий Гроссман и Осип Ицкович. Счастье, что в мои немалые лета рядом со мной уже 91 год братик Лёня. Для меня – младший, а для всех – Леонид Яковлевич Бронштейн, почётный гражданин города Ангарска, заслуженный работник нефтехимической промышленности СССР, кавалер орденов «Знак Почёта» и Трудового Красного Знамени, многих медалей и даже награды от Русской Православной Церкви.

– Ваша жизнь, судьба – это, конечно, комбинат. А какой момент вашей работы на нём вы считаете главной профессиональной вершиной?

– На комбинате я проработал около пятидесяти лет, из них 11 лет заместителем и 25 лет директором, оставил его в 1996 году на самом гребне производительности и культуры производства. Нам удалось вписаться в рыночные отношения. С командой единомышленников я успел даже осуществить первую и, кстати, единственную в моей жизни поездку за границу по предприятиям Германии и Голландии для знакомства с новинками оборудования. Там удалось кое-что закупить для родного комбината. Численность работающих в ту пору была около двух тысяч человек. Каждые год-два мы строили и сдавали по одному жилому дому. В общей сложности работникам комбината удалось выделить более 600 квартир в построенном нами посёлке Жилкино. Сейчас это кажется фантастикой, но у меня каждый кадровый работник, отработавший 4-5 лет, бесплатно получал от предприятия сделанную под ключ квартиру. Больше нас строил в городе, пожалуй, только огромный авиазавод.

Работа на комбинате чрезвычайно тяжёлая, поэтому я всё делал не только для обеспечения сотрудников жильём, но также и сытным и почти бесплатным питанием. Всем работникам предприятия выдавались талоны на питание по льготным ценам. Наши высококачественные обеды были раз в пять дешевле, чем в других местах. Не было у нас и так называемых рыбных дней. Хотя в прочих столовых города они были годами по вторникам, а позже ещё и по четвергам. Мясные блюда в эти дни заменялись, конечно же, не сверхдефицитным в то время омулем, сигом или хариусом, а некачественным, залежалым хеком и минтаем, завозимыми из дальней дали или со складов с госрезервами. Кроме того, несколько раз в месяц и обязательно к каждому празднику все работники предприятия получали бесплатно пайки с фаршем, колбасой, сосисками и так далее. Напомню, что было это в не очень сытное, если не сказать голодное, время скудных талонов на всю мясную продукцию и на масло.

В общем, основную свою задачу я видел в том, чтобы «войско комбината было сыто и жило в уюте». Тогда можно требовать и ударную работу, и дисциплину. Но требовал я почти всегда по-хорошему… Почти всех работников я знал по имени-отчеству, каждый день делал обход большинства цехов.

– Предприятие процветало потому что на нём… не воровали?

– В нормативах на производство колбас, единых для всех предприятий, чего уж греха таить, была заложена погрешность на воровство. У нас же работал экономический, материальный стимул. Правдами и неправдами нам с главными бухгалтерами удалось сформировать немалый фонд социалистического соревнования. Главным условием получения этих денег (около 15% от зарплаты) было отсутствие в цехе воровства. Украл один – наказали всех. А обижать целый коллектив, да ещё женский – не посоветовал бы никому. В результате мы стали базовым предприятием во всей отрасли Советского Союза по обучению сохранности социалистической собственности.

Строили мы, и правда, основательно рискуя. На финансирование строительства использовали предназначенный только для реконструкции фонд капитального ремонта. В противном случае надо было бы стоять с протянутой рукой и ждать плановой, но очень редкой подачки от министерства.

– Но проверяющие могли выявить нецелевое использование средств?

– Выявляли и даже передавали дело в прокуратуру. Рисковал, но во имя дела. Причём рисковал не я один, вместе со мной и главные бухгалтера. На главных бухгалтеров – да и вообще на помощников – мне очень везло. В наследство от предшествующего директора мне достался уникальный главный бухгалтер Иван Константинович Буховцев. Ещё при сверхопытном директоре комбината Леониде Абрамовиче Эйзлере он был награждён орденом Ленина. Вряд ли подобную награду имел кто-либо из его коллег не только в Иркутской области, но и в России. Ему под стать была и главный бухгалтер Светлана Владимировна Макушева. Тоже смелая и большая умница.

Проверки проверками, но, давать ход делу или нет, решал всемогущий обком КПСС, а там нередко работали умные люди, государственные, и к делу подходили они, как правило, с головой! Они анализировали показатели предприятия, изучали, как живёт «злостный» нарушитель. А жил я скромно. Квартира не больше двухкомнатной, машины личной никогда не было, дача небольшая и даже на работе до последнего дня я ездил на отечественном «Москвиче». Так что в результате вместо больших неприятностей и уголовного дела за годы директорства я получил два ордена – «Знак Почёта» и Трудового Красного Знамени. Присвоено мне и высокое звание «Заслуженный работник мясной и молочной промышленности», а комбинат стал «Передовым предприятием Союзного министерства».

Особенно отрадно вспоминать, что две работницы предприятия – Елена Ивановна Говорина и Тамара Дмитриевна Казакова – получили высочайшие награды, став Героями Социалистического труда, а до этого – кавалерами трёх орденов Трудовой Славы. Не угольщики, не металлурги, не космонавты – работницы мясокомбината. Поверьте, это было уникальное событие.

– А есть ли у вас ощущение, что вы что-то не успели в жизни?

– К сожалению, есть. Старость подкралась незаметно, не успел оглянуться, а годы напряжённой работы пролетели, как несколько дней. С комбинатом я прощался, как с родным человеком, да, собственно, и с каждым работником так же попрощался. Самой, наверное, дорогой наградой для меня, дороже любых бриллиантов, которых, к слову сказать, никогда не было ни у жены, ни у дочери, были слёзы на глазах большинства женщин.

Моя оплошность, из-за которой я плохо сплю уже много лет, в том, что в 74 года я был ещё полон сил и явно поторопился оставить директорский пост. К этому шагу, честно говоря, меня подтолкнул влиятельнейший заместитель уважаемого мной первого губернатора Иркутской области Юрия Абрамовича Ножикова. Хотя сам губернатор мне этого не советовал. В ту пору я был старше всех знакомых директоров, и это стало действовать на нервы. Власть имущим не понравилось, что я, может быть, единственный из директоров, кто не скупал акции у своих работников и просил коллектив не продавать их. Я хотел, чтобы предприятие было «народным» и владел им весь коллектив. Прикарманивать то, что создавалось государством многие десятилетия, считал аморальным.

А затем последовала моя непростительная ошибка – выбор преемника, проголосовать за которого я просил коллектив. В результате все акции были моментально скуплены им и его семьёй. А богатейшее предприятие начало лететь в тартарары. Моментально прекратилось всякое строительство, а главное – разладились отношения между людьми, начались увольнения. Чего стоит уход с предприятия главного технолога Татьяны Алексеевны Алексеевой. Её считали совестью предприятия и гарантом высочайшего качества продукции. Думаю, что с её уходом, а это было более десяти лет назад, и начался путь в никуда. Как раз к нынешнему моему дню рождения комбинат оказался окончательно убит.

То, что произошло с мясокомбинатом, – это трагедия. Я по образованию юрист, но не могу понять современные законы. Вначале госпредприятие превращается в собственность одной семьи. Ладно, к этому привыкли. Но затем оно, стоящее миллиарды рублей, уничтожается. И всё это сходит с рук?! Не понимаю, как при таком порядке вещей живёт наша Россия.

Про комбинат я говорю не из-за личных обид, не из-за того, что на 70-летнем юбилее комбината, куда меня не забыли позвать, забыли сказать хотя бы несколько слов о моих долгих годах директорства. Докладчик – действующий горе-директор – от предшественников сразу перешёл к себе любимому. Не обижаюсь я, что уже ряд лет как перестали выплачивать мне скромную надбавку к пенсии. Душа болит за комбинат, за его славную историю, за коллектив, за директоров, которые создавали его ещё в 1930-х годах, сберегли и развили в военные и послевоенные годы.

Хорошо хоть, как память о моей работе на комбинате стоит посёлок Жилкино и живут в нём мои дорогие труженики. Работают школы и детсад. Иногда я заезжаю в это дорогое мне место и радуюсь, глядя на галдящую детвору и степенных пенсионеров, которые живут в наших с ними домах.

В этом плане мне близки слова кого-то из очень мудрых: «Рождаются все, а старость даётся избранным». Не буду говорить, что не успел, тем более что за меня многое доделывает мой сын –Виктор Бронштейн, которому не понадобилось от меня «наследство» в виде прибранного к недобросовестным рукам мясокомбината. Он свой предпринимательский – да не только предпринимательский, но и писательский – талант развил сам. А дальше, уверен, эстафету подхватят умные и подготовленные внуки Станислав, Даниил и внучка Полечка.

То, что не успел я, – доделают они. И дальше понесут огонь нашего рода – рода купцов, золотопромышленников, директоров, предпринимателей, людей, способных к творчеству и не забывающих о нуждах народа. Я всех поздравляю с наступающим праздником нашей безумно дорогой Победы и желаю главного – мира и только мира!

И, если можно, поставьте в газету очень трогательное стихотворение Виктора, посвящённое мужчинам нашего рода.

Сквозь метели

Мужчинам рода Бронштейн посвящается

– Будь мужчиной в дедов! –

сыну я говорю.

– И потомков взрасти,

как деды, – благородных,

Чтобы в дебрях веков видеть рода зарю,

Что зажглась в прибайкальских

предгорьях раздольных.

Твой прапрадед Семён

был отважным купцом,

Спал в походах не раз

он на снежной перине.

От опасностей лютых не прятал лицо

И не сгинул в клубящейся адской пучине.

Я запомнил его стародавнюю быль –

Как мороз примерял ему саван

метельный,

Как с обозом в сугробе он чуть не застыл –

Царь Давид его вырвал

из тьмы беспредельной.

Прадед Яков невольно

стал в буре бойцом –

Большевистское иго не слаще метелей,

Власть своих угощала нещадно свинцом,

Выжигая Россию из царских шинелей.

Лучшим пахарям места не стало в селе,

В хром одетая чернь била их разнарядкой.

С ликованьем бесовским на пьяном челе

Их сажали и гнали, стреляли порядком.

Но Россия была не без добрых людей:

Об аресте своём Яков с Линой узнали,

На соседей оставив троих сыновей,

Они правду искать налегке ускакали.

Было сыну Володе лишь восемь годков,

Следом Изик и Лёня –

им шесть и «четыле».

Трёх еврейских ребят из своих чугунков

Целый год всем селом

Голодавшим кормили.

Самый старший из них,

малолетний мужик,

Станет дедом твоим, пережив

лихолетье.

Горе выпало всем, но фашистское «жид»

Страшным шрамом прошло

через наше столетье.

Отковали невзгоды железных парней,

На таких мать-Россия века

продержалась.

Они били в войну оголтелых зверей.

Стать в граните строкой

Изяславу досталось.

В переломном сраженье на Курской дуге

За Байкал, Баргузин,

за родных, за державу

Он сквозь время промчался,

сжав знамя в руке,

Стал он ангелом в стане

Господнем по праву.

За троих два оставшихся брата

в живых

Жизнь прожили в борьбе,

не сломившись в заботах.

Орденов и годов дал им Бог золотых,

Ангел Изика род защищает в невзгодах.

Будь мужчиной в дедов! – сыну я говорю.

– И потомков взрасти, как деды, –

благородных,

Чтобы в дебрях веков видеть рода зарю,

Что зажглась в прибайкальских

широтах раздольных.