– Я живу на территории, вон там, – новый директор корпуса Мирза Ахадов, назначенный 26 декабря прошлого года, показывает на небольшой двухэтажный флигель рядом со штабом, где находится его рабочий кабинет. – Живу на работе, встаю в шесть утра, в семь – уже в кабинете…

Он идёт через плац, и вместе с ним мы повторяем путь его ежеутреннего обхода территории кадетского корпуса. Сначала главный стратегический пункт – котельная, потом на выбор один из двух жилых корпусов, которые называют по цвету – «серый» и «красный». Проверка, как в армии: место дневального, чёткость подаваемых им команд при входе старшего по званию, качество заправки постели, порядок в душевой. Потом – учебный корпус, столовая, медчасть. Кадеты учатся, дежурные накрывают к обеду, в медчасти пусто. Порядок…

– Что первое вы сделали на новом посту?

– Первое? Меня 26-го назначили, а утром 27-го я пришёл на завтрак в столовую. Оказалось, что для директора есть отдельный кабинет. Я сказал: «Нет, накрывайте мне вместе с учениками, директор должен быть на виду, а не прятаться в специальном помещении». Потом поставил на каждом этаже в каждом корпусе теннисные столы. Молодым же нужно чем-то заниматься, двигаться. Я и сам с ними всё время играю. По очереди, за разными столами, чтобы не обижались, что кому-то больше внимания уделяет директор…

Когда стало известно о назначении Мирзы Караевича директором, это было воспринято неоднозначно. Самые непримиримые критики говорили: «Какой смысл директором кадетского корпуса назначать азербайджанца-коммуниста из Бурятии?!» Самого директора эти вопросы возмущают:

– Я гражданин России! Я отличник народного просвещения России! Я 36 лет работал директором учебных заведений, из них 25 – директором школы-интерната. Директором корпуса я стал, когда выиграл в конкурсе, объявленном Министерством образования. Всего было пять участников, троих сразу отсеяли, они не соответствовали строгим требованиям. Оставшиеся сдавали экзамен на знание федеральных законов, я был признан наиболее достойным.

Кроме того достоинства, что новый директор много лет проработал в Республике Бурятия, а значит, никак не «сросся» с местной педагогической средой и может быть достаточно независимым от внутренних взаимоотношений, у него оказался и личный мотив изменить сложившиеся в кадетском корпусе порядки – оказалось, что здесь уже два года учится его внук.

Вину за то, что произошло с его предшественником, Мирза Караевич возлагает даже не на самого бывшего директора, а на его заместителей, которые, по его выражению, не занимались «времясопровождением».

– Не было плана воспитательной работы. Я пришёл сюда и говорю: «Давайте мне план». Они приносят план работы на 2011 год! – возмущается Ахадов. – Не было плана самоуправления – а у нас ведь самообслуживание, всё делается самими кадетами. Не было родительского комитета – а у нас работа совместная, задача – общая. В результате были и избиения, были и вымогательства. Сейчас это преувеличивают, раздувают. Но это было – зачем отрицать?

Никто не хотел вспоминать

Прошло всего четыре месяца с того дня, когда эта цепная реакция запустилась: Ивана Макарова избили поздним вечером 17 октября. Но спустя этот недолгий срок создаётся впечатление, что в кадетском корпусе не принято вспоминать об этом. По крайней мере, при чужаках. Кадет, живущий на первом этаже «серого» корпуса – именно там, где всё произошло, о себе рассказывал немногословно, но охотно: учится здесь по призванию, будущее связывает с военной карьерой, хочет стать кадровым офицером, надеется попасть в спецназ. Но на вопрос о том, что случилось с кадетом Макаровым, он реагирует, как опытный служака, – застыв по стойке «смирно», с усердным и глуповатым выражением лица он отвечает: «Не могу знать!» На недоверчивую реплику: «Все знают, один ты не в курсе?» – он осторожно отвечает: «Это парень, который ушёл? Жаль, нормальный пацан был». И всё. На раздражённый вопрос: «То есть у вас тут всё прекрасно и безоблачно?» – он моментально отреагировал строевым: «Так точно!»

Олеся Логвинова, мама кадета из седьмого класса, рассказывает, что учатся они с сыном здесь первый год, и сыну очень нравится – он стал более дисциплинированным, охотно рассказывает о кадетском корпусе ребятам во дворе. О том, что произошли драка и все последующие разоблачения внутренних нравов кадетов, она узнала только в конце октября, когда родителей стали приглашать на допросы.

– Для нас это стало полной неожиданностью! – уверяет она. – Сын от меня ничего не скрывает, каждое воскресенье, когда он приезжает домой, мы с ним подробно разговариваем о его жизни в корпусе, и никогда он не рассказывал ни о драках, ни о вымогательствах, ни о дедовщине. Я уверена, что он с этим просто не сталкивался, иначе не стал бы скрывать – он всегда говорит правду.

Между тем комплексная проверка министерства образования Иркутской области в той или иной мере подтвердила почти все факты, о которых ходили мрачные слухи и писали СМИ. Крат­ко результаты проверок можно сформулировать так: было, но не настолько драматично, как об этом говорили.

– Мы не можем комментировать факты избиений – этим занимаются правоохранительные органы, и сейчас ведётся следствие в рамках уголовного дела. Но наша проверка выявила проблемы по всем направлениям – и в воспитательной, и в учебной, и в хозяйственной сфере, – объясняет начальник управления общего и дополнительного образования областного мини­стерства образования Екатерина Прудкая. – Мы выяснили, что учреждение, которое всегда числилось в «середнячках», просто пускало пыль в глаза.

Внутреннее расследование показало, что в кадетском корпусе практически не велась воспитательная работа, а сами кадеты после учёбы были предоставлены сами себе, что создавало благоприятную атмосферу для формирования неуставных взаимоотношений. Воспитатели, которые должны были организовывать досуг кадетов в свободное время, не имели соответствующего образования и поэтому морально вообще были не пригодны к работе с подростками.

Уголовная романтика – не АУЕ, а мальчишеская бравада

Подтвердилось, что воспитатели, не желая себя утруждать лишним общением с подопечными, неформально «делегировали свои полномочия» части физически сильных старшеклассников. Формально это никаким правилам не противоречит и должно было стать практикой шефства старших над младшими, но в реальности часто приводило к возникновению случаев той самой дедовщины, когда старшие заставляли младших делать мелкую бытовую работу.

– Я не могу вам точно сказать, сколько человек было уволено, но двоих воспитателей уволили ещё во время проверки, нескольких – по её результатам, – комментирует Екатерина Николаевна. – Кроме того, было выявлено, что скрывались факты телесных повреждений подростков. Поэтому одновременно с началом проверки подала заявление об увольнении по собственному желанию врач-педиатр. Поняла, что вскоре всё это выяснится, и, по сути, сбежала.

– Телесные повреждения были. Значит, были и избиения?

– Я бы сказала, что были, но не систематические. Иначе мы бы знали. Все подобные факты в подобных учреждениях должны разбираться, своевременно докладываться руководству, то есть нам – в министерство.

– Но вы же сами говорите, что эти факты скрывались.

– Дело в том, что в подавляющем большинстве случаев это скрывали от воспитателей и врачей сами ребята. Вы же понимаете, что у них есть свои внутренние понятия о правилах поведения. Кроме того, мы не отрицаем факты дедовщины, неуставных отношений. Так что кадету, обратившемуся с жалобой, стало бы потом очень сложно вернуться в коллектив.

Не подтвердились только самые громкие и сенсационные обвинения. Говорилось, что один из воспитателей, организовавший из «старшаков» собственную «группу силовой поддержки», держит у себя «общак» – деньги, которые эта группа выбивает из более слабых кадетов. Более того, «держателем общака» некоторые усольские СМИ называли и самого директора Пименова. Во время комплексной проверки министерства образования эта информация проверялась, но подтвердить её не удалось. Теперь окончательный ответ на этот вопрос может дать только следствие.

Категорически удалось опровергнуть только слух о причастности некоторых старших кадетов к АУЕ, некоему арестантскому единству, которое якобы прославляет воровские понятия и собирает деньги «на грев зоны».

– Проверки по этому вопросу были самые тщательные. Достаточно сказать, что в них принимали участие федеральные представители аппарата Уполномоченного по правам ребёнка и федеральный инспектор по делам несовершеннолетних, – сообщила Екатерина Прудкая. – Я могу с уверенностью сказать, что эти факты не подтвердились. Более того, работавшие у нас психологи Центра психологической реабилитации и коррекции выяснили, что многие кадеты вообще не знали значение аббревиатуры АУЕ до тех пор, пока им не сказали, что они якобы в нём состоят. То есть получилось, что они о своей мнимой принадлежности к АУЕ узнали из СМИ.

Однако выяснилось, что элементы уголовной романтики присутствовали в быту кадетов только в единичных случаях и в качестве мальчишеской бравады. Это связывают с тем, что часть воспитателей перешла на работу в кадетский корпус из системы ГУ ФСИН и, вольно или невольно, устанавливала порядки и прививала традиции, характерные для исправительных учреждений. «У нас первое время действительно складывалось впечатление, что мы приехали в детскую колонию, – анонимно поделился впечатлениями один из участников комплексной проверки. – Но сейчас эти люди уволены, а на их место взяли профессиональных педагогов и кадровых офицеров».

Это подтвердила и одна из воспитателей, Светлана Гонских. Она вспомнила, что при прежней администрации никто из кадетов не знал аббревиатуру АУЕ и не пользовался ею, но среди многих воспитанников были в ходу понятия, принятые среди тех, кто прошёл места лишения свободы.

– Например, у некоторых было очень плохое отношение к воспитателям, которые пришли сюда работать из полиции. Их не слушались, потому что это – «западло», могли в глаза назвать «красным», – рассказала она. Сейчас всё это пресекается даже на уровне формирования компаний. Маленьким запрещают дружить со старшими, потому что всё равно старшие начинают этим пользоваться, «погонять» младших.

Здоровая атмосфера

Первые меры нового директора оказались вынужденно карательными. Были уволены заместители директора по АХЧ, учебной и воспитательной работе, несколько начальников курсов. Была радикально изменена политика прежнего руководства, направленная на изоляцию кадетского корпуса. Екатерина Прудкая объясняет:

– Кадетский корпус – это учреждение бюджетного финансирования. Чтобы получить какие-то средства, финансирование, директор должен был вовремя составить заявку на приобретение необходимого. Последние несколько лет бывший директор ни за чем в министерство образования не обращался. Ни на ремонт, ни на обновление материально-технической базы. Создавалось впечатление, что он стремился максимально закрыть корпус от внешнего мира и, соответственно, ограничить выход информации изнутри.

В первые же дни работы новой администрации кадетскому корпусу был выделен компьютерный класс, в ближайшее время планируется потратить три с половиной миллиона рублей на новую обстановку – заменить кровати, другую мебель, посуду…

Главное, чего удалось добиться новому директору за первые месяцы работы, – изменить общее настроение, атмосферу в корпусе. Воспитатель Светлана Гонских отмечает: «Главное, что ребята перестали бояться. Меняются их отношения между собой, меняется их отношение к нам. Они теперь могут спокойно подойти, посоветоваться, попросить помощи».

Первое, что сделал новый директор, – заполнил расписание кадетов всевозможными разнообразными мероприятиями. Лишил их времени на шалости по принципу «Праздность – мать всех пороков». Стал мотивировать, в том числе и материальным поощрением: объявил о выплате лучшим кадетам директорских стипендий начиная с текущего февраля до конца учебного года. Внёс в план спортивных мероприятий кубки по футболу, волейболу и настольному теннису.

– Я ищу, чем можно детей заинтересовать. Я пришёл, спрашиваю заместителей: «В каких соревнованиях вы за последнее время принимали участие? Какие призы и кубки завоевали?» Они молчат. У меня на прежней работе – в международном лицее – из Улан-Удэ дети ездили на соревнования и олимпиады в Болгарию, Румынию, Стамбул, привозили призы, дипломы. А мы чем хуже?!

Когда мы уезжали, подошёл один из кадетов, узнал, что мы из газеты, и задал вопрос, который звучал очень двусмысленно: «Вы приехали писать про всю эту ложь, которую о нас говорили?» Было непонятно, то ли он спрашивает, будем ли мы опровергать «всю ту ложь», то ли подозревает, что мы приехали писать ложь новую. Отличный вопрос, парень, отличный вопрос. Вот только что было ложью про прошлое кадетского корпуса можно будет сказать, лишь когда закончится расследование уголовного дела.

А что будет правдой про его будущее, зависит теперь от нового директора. И от тебя…