В 1986 году перестройка только начиналась, поэтому большие планы строить было не зазорно. Спустя два года начались государственные инвестиции в проект, которые, к слову, быстро закончились. К сожалению, слава последнего инвестора в Сухоложское месторождение принадлежит сомнительной фирме из Австралии — «Стар Технолоджи», невольно сделавшей разменной картой в игре за большой золотой куш старейшее золотодобывающее предприятие России — «Лензолото».

Слова высокопоставленного недруга

Сухоложское месторождение было утверждено ещё в 1976 году. В Москве не могли поверить в такую большую находку. Запасы месторождения превосходили 1000 тонн. Поэтому в Госкомиссии по запасам этот результат был зафиксирован только со второй попытки, после того, как данные ещё раз тщательно перепроверили. На тот момент это было крупнейшее в мире месторождение рудного золота.

Однако осваиваться оно начало только спустя 10 лет. У Сухого Лога появился своего рода недоброжелатель. Им стал министр цветной металлургии СССР Пётр Ломако, выдающаяся личность того времени, просидевший в своём кресле почти пятьдесят лет; он сказал, что при его жизни не быть месторождению освоенным. И предлог к тому, чтобы отложить месторождение, был существенным: содержание металла на тонну руды было очень низким, непривычным для отечественной промышленности.

Как товарищ Ломако сказал, так оно вроде и вышло. Сразу после смены власти в Министерстве цветной металлургии начались движения по освоению Сухого Лога.

«Иркутскгеология» сразу же передала месторождение на баланс Минцветмету. И уже в 1988 году в Бодайбинский район пошли деньги. Начали строить мосты, ГЭС, дороги, И только жить стали счастливо, как деньги кончились. Уже к 1991 году правительство отказалось финансировать этот проект, будто вспомнив запрет Петра Ломако.

Один из наших собеседников образно выразился на предмет той ситуации: «Машину отправили в дальний путь, а заправили на 50 километров». В 1991 году вокруг Сухого Лога, как, впрочем, вокруг золотодобывающей промышленности, начались разного рода негативные процессы, вспоминает Юрий Гарник, в то время работавший председателем комитета по недрам администрации Иркутской области.

Дефицит инвесторов

Вероятно, именно тогда руководству производственного объединения «Лензолото» во главе с директором Георгием Валерьевичем Авловым (в 1995 году он подал в отставку) была дана установка на поиск альтернативных источников финансирования, которые мог обеспечить, конечно же, стратегический инвестор. На тот момент в России были особые цены на металл. Государственно-расчётные, которые существовали автономно от котировок Лондонской биржи. Причём грамм золота 9999, выходившего из аффинажного завода, мог покупаться в Бодайбо по одной цене, а в Якутии уже по другой, в два раза дороже.

— Поиск инвестора среди отечественных структур результата не дал, — рассказывает Юрий Гарник. — Не было тогда в нашей стране структур, готовых к проектам, оценивавшимся в сумму от 500 до 1500 миллионов долларов. Тогда Авлов начал иностранцев теребить, кого, конечно, достать мог. Нашёл он австралийскую «Стар Технолоджи», господина Ина Мак-Кни. И в 1992 году было образовано ЗАО «Лензолото» с австралийцами в числе учредителей, которые получали 31% акций компании. Тем временем отношение к новоявленному инвестору было очень неоднозначное.

По одной из версий, идея преобразовать «Лензолото» из производственного объединения в АО с привлечением иностранцев принадлежала Росгосдрагмету, который тогда возглавлял нынешний председатель совета директоров ЗАО «Полюс» Валерий Рудаков, вспоминает в прошлом заместитель генерального директора «Лензолота» Анатолий Тимофеев, сегодня больше известный как юрист. Дело в том, что отрасли нужны были деньги, которых у государства на тот момент не было. В 1992 году золотодобытчики сидели без денег. Не было ни авансов, ни кредитов. С вариантом Росдрагмета согласились, поскольку, что дальше делать с отраслью, никто толком не знал.

«Лензолото» было наше всё для тех, кто добывал свой трудовой хлеб на приисках в Бодайбинском районе. Компания на правах представителя Минцветмета на территории региона владела золотой сырьевой базой, а, например, старатели были там в роли подрядчиков. Вскоре старательские артели получили возможность выделиться в отдельные предприятия вместе с лицензиями на месторождения.

Австралийский бизнес

26 сентября газета «Известия» опубликовала снимок счастливо улыбающегося президента «Стар Технолоджи ЛТД» рядом с президентом России Борисом Ельциным. Материал назывался «Российского золота будет больше». В нём сообщалось, что 31% акций акционерной компании «Лензолото» отдавали австралийцам, а 69% получало Госимущество РФ.

Области не доставалось ничего. Поэтому очередное заседание малого совета приняло решение о приостановлении действия распоряжения Госимущества РФ о приватизации «Лензолота». Газета «Советская молодёжь» цитирует первого вице-губернатора Владимира Яковенко:

— Сегодня встречался с президентом австралийской «Стар». Он меня разочаровал. Не могу понять, почему генеральный директор «Лензолота» Авлов так вокруг него бегает. По сообщениям газет, австралийская фирма «Стар» ничего из себя не представляет. Зарубежные эксперты высказывали мнение о том, что Россия потеряет своё лицо, если свяжется с ней. Не скрою, меня сильно насторожил разговор, состоявшийся с президентом этой фирмы. Он пытался вести речь в таком ключе: мол, мы вам поможем товарами, накормим, оденем.

Глава Совета народных депутатов Виктор Игнатенко сразу же обратился к и.о. председателя правительства с требованием не подвергать рассекречиванию данные о месторождении Сухой Лог. Одновременно он попросил Гайдара рассмотреть вопрос о соответствии занимаемой должности председателя ГКИ Петра Мостового.

Худо-бедно, но область заставила федералов поделиться и выбила себе пакет в компании в размере 10% и места в совете директоров. Зато секретность на Сухом Логе так и осталась вплоть до 1996 года, пока постановлением правительства гриф не был снят. Парадокс был в том, что все знали о 1000 тонн запасов, но документально в начале 1990-х это не подтверждалось. Тем временем эта самая секретность разыгрывалась австралийцами в свою пользу.

— Сейчас с высоты лет я могу сказать, что «Стар» была далеко не лучшим партнёром, — рассказывает Юрий Гарник. — Там были бизнесмены крутой западной закваски. Им были глубоко безразличны нужды Иркутской области и Бодайбинского района. Откровенно, австралийцам надо было больше денег зарабатывать и меньше тратить своих. Тем временем за свою долю «Стар» должна была заплатить 250 миллионов долларов и внести эти деньги в уставный капитал. У них на этот счёт была отговорка: «Режим секретности не сняли — я не могу деньги вкладывать».

Для одних появление «Стар» означало движение: мол, нечего сидеть как собакам на сене. Другие, в числе которых были высокопоставленные чиновники администрации Юрия Ножикова, говорили: мы всё сами освоим, «привлечём Иркутскэнерго, AHXK». Была ещё «дна группа людей, настаивавшая на том, что на базе «Лензолота» не надо создавать акционерные компании. Его вовсе надо разделить по частям и раздать старателям и создающимся частным фирмам.

Экономику России, а вместе с ней и золотодобывающую промышленность в то время колотило в лихорадке неплатежей. Причём государство, как единственный оператор на рынке золота, в России превратилось в крупнейшего должника золотопромышленников. Гохран задерживал расчёты по полгода. «Лензолоту» не хватало денег не только на развитие, но и на жизнь. Только в 1994 году начали появляться банки, имеющие лицензии на работу с золотом, но их возможности были серьёзно ограничены.

За пять лет пребывания в роли стратегического инвестора «Стар» вместо 250 млн долларов, необходимых для оплаты доли в уставном капитале «Лензолота», раскошелилась лишь на 51 миллион долларов. «Мы постоянно давили на них, чтобы они вносили деньги в уставный капитал, а они всячески отбивались. Сами тем временем выпустили акции, и все сколько-нибудь позитивные движения на Бодайбо трансформировались в рост котировок акций где-то на Сиднейской бирже, — отметил Юрий Гарник. — Никто из иркутского руководства не представлял себе кухню биржевых дел».

В итоге австралийцы всё-таки раскошелились. Около 40 млн получило на жизнь предприятие. Из этих денег была погашена часть долгов тем, кто работал на россыпных месторождениях. И более 10 млн пришлось на представительские расходы: у самой «Стар» был офис в центре Москвы, рядом с Елисеевским магазином, где периодически собирались советы директоров.

Сколько заработала «Стар» на бирже, доподлинно в Иркутске никому не известно. По оценкам экспертов, около 200 млн долларов. Но они были единственными, кто хоть как-то финансировал «Лензолото», справедливо замечает Анатолий Тимофеев.

Драгоценный пирог

С момента приватизации у «Лензолота» были проблемы с уставными документами. Всё началось с того, что сначала администрация области хотела получить акции предприятия, а потом, когда этот вопрос был решён, в этот процесс вмешивались всё новые и новые фигуранты, имеющие виды на активы предприятия. «Все претензии, связанные с признанием незаконными уставных документов, были основаны не на нарушениях, а на несовершенстве правовой базы», — считает Анатолий Тимофеев.

В это время появились другие тенденции. Наиболее смышлёные люди из числа российских предпринимателей поняли, что зарабатывать можно ещё и на бирже, замечает Юрий Гарник. «Предпринималось слишком много усилий, чтобы ликвидировать и растащить его с чисто шариковским подходом — отобрать и поделить», — вспоминает он. Так началась борьба со «Стар». «Не уверен, что австралийцев сменил бы более порядочный инвестор», — считает Юрий Гарник.

Ситуация серьёзно усугубилась после того, как в 1996 году был начат ещё один судебный процесс. Налоговая инспекция предъявила претензии на 50 млрд рублей (более 12 млн долларов. — Прим. ред.). Естественно, таких денег у компании не было. «Три дня совет директоров заседал в Москве, и «Стар» были поставлены условия: либо вы выполняете график внесения средств в уставный капитал, либо мы ограничим ваше участие тем количеством акций, которое оплачено, — рассказывает Анатолий Тимофеев. — И здесь жёсткую позицию занял Яцкевич (министр природных ресурсов). Австралийцы возмущались, но тогда совет директоров решил, что доля «Стар» должна составлять 9,8%». Остальные акции были переданы на баланс государства.

Австралийцы после этого ушли в глубокую тень и заняли позицию ожидания, а затем вовсе перепродали свои акции одной из южно-африканских компаний. Предприятию надо было жить. Вопрос — как? К тому времени имущество общества было арестовано. Решили реструктуризироваться в холдинг. Создали серию дочерних предприятий, причём учредили их со старательскими артелями при доле «Лензолота» от 65 до 82%. Арендуя имущество «Лензолота», эти новые предприятия работали с чистого лица, а все долги оставались за материнской компанией. В то время компания не могла по эффективности соперничать с артелями. Объём добычи металла на одного человека составлял 200 граммов в год. Рентабельность обеспечивали же 1,5-2 килограмма. Начался трудный процесс сокращения численности рабочих.

Дальнейшие события развивались стремительно. Аккурат перед началом промывочного сезона, в марте 1997 года, у «Лензолота» решением Верховного суда аннулировали уставные документы. Надо ли объяснять, что это значило. Компания фактически перестала существовать: персонал «Лензолота» не мог даже лопату в землю воткнуть, не нарушая закон. Однако ситуацию спасло то, что к тому моменту власти переоформили на «дочки» действующие лицензии (тогда было создано ЗАО «Сухой Лог» с лицензией на месторождение Сухой Лог). «Это были этапы борьбы, заквашенной на персональных интересах конкретных людей. Мы ведь тогда сырьевую базу делили. Это был такой пирог! — оценивает события тех лет Юрий Гарник. — Иной раз золотой пирог резали неточеным ножом или вовсе рвали его куски друг у друга из глотки».

Хочешь жить — умей делиться

С 1997 года начался устойчивый рост добычи золота на россыпях: за год — с 2,5 до 4 тонн. В августе, ещё окончательно не решив вопрос с уставными документами, «Лензолото», перерегистрировавшееся в открытое акционерное общество, добровольно отказалось от лицензии на Сухоложское месторождение. «Пришлось полгода уговаривать поступить именно так, не дожидаясь, пока лицензию изымут через суд, — рассказывает Юрий Гарник. — Тогда это было необходимо, я и сейчас уверен, что это был единственно верный путь. Иначе бы всех скушали. Невозможно было противостоять тогдашнему напору».

С ним согласен Анатолий Тимофеев. Чтобы выжить, «Лензолоту» надо было отказаться от Сухого Лога. Никто из первых лиц не хотел подписывать добровольный отказ от лицензии, потому что все понимали: отказавшись сейчас, уже невозможно будет её получить обратно. Ведь к тому времени на балансе «Лензолота» уже стояли дороги, энергетические мощности, построенные именно под Сухоложский проект. В результате от имени компании соглашение подписывал Анатолий Тимофеев. «В документе, завизированном также представителями областной администрации и Министерства природных ресурсов, говорилось, что «Лензолото» добровольно отказывается от лицензии, а в компенсацию всех затрат при организации продажи новый лицензедержатель обязан компенсировать компании 50 миллионов долларов», — рассказал он.

В августе лицензия была передана в Госрезерв. А в сентябре, после избрания Бориса Говорина губернатором, сменилось высшее руководство области. Ножиковская команда, уходя, составила пакет конкурсных условий на Сухой Лог. Администрация Говорина приняла эстафетную палочку. Началась новая эпопея.

По словам профессора Иркутского госуниверситета Сергея Шишкина, который в ту пору являлся депутатом Законодательного Собрания, в этот период свой интерес к месторождению начал обозначать ОНЭКСИМ Банк во главе с Михаилом Прохоровым (сейчас возглавляет ГМК «Норникель». — Прим. ред.), а в числе иностранных компаний наиболее активными были канадцы. Мировые золотопромышленники не могли пройти мимо ставшего ничейным актива. Две крупные компании с мировым именем из Канады — «Баррик Голд» и «Пласер Доум» (обе добывают порядка 100 тонн драгметалла ежегодно) очень быстро оказались в Иркутске.

В то время практически никто не сомневался, что тендер на Сухой Лог будет вот-вот объявлен. Именитость претендентов на месторождение не вызывала сомнений в том, что золото на месторождении начнут добывать. Обе компании начали тщательно готовиться к тендеру. Тогда специально для них выдумали интересный ход. Им выдали лицензии сроком на один год, которые предполагали проведение только геолого-разведочных работ, канадцам хотелось убедиться в цифрах ГКЗ.

Но чем стремительнее двигались иностранные компании к Сухоложскому проекту, тем сильнее было сопротивление этому со стороны организаторов конкурса. На повестке долгое время стоял вопрос: а надо ли вообще допускать иностранцев к Сухому Логу? Форма аукциона обсуждалась пять лет. Только в 2003 году было официально объявлено, что на месторождение будет проведён закрытый для иностранных участников аукцион. В таких конкурентах были явно не заинтересованы крупнейшие российские претенденты на месторождение: питерское НПО «Полиметалл», ГМК «Норникель», к тому времени через свои структуры уже купивший контрольный пакет акций ОАО «Лензолото» и компанию «Базовый элемент». Между тем ещё летом 2001 года МПР и администрация Иркутской области приняли совместное постановление, которое предписывало провести конкурс на Сухой Лог 15-16 января 2002 года. Этим же постановлением были определены условия тендера. В силу определённых причин, о которых власти предпочитают молчать, конкурс объявлен не был. А законодательство, в соответствии с которым были составлены его условия, устарело.

Обновление условий торгов ведётся по сей день. Более того, сегодня уже обсуждается возможность отказа от продажи лицензии на Сухой Лог.

— Я слышал такое мнение, что у государства денег достаточно, пусть Сухой Лог лежит, — говорит Юрий Гарник. — Можно и так рассуждать, но я считаю, что это рассуждение порочно. Месторождение приносит пользу только тогда, когда отрабатывается. Пока не ведётся добыча, его можно использовать как мощную политическую карту или биржевую. Но при такой игре нет ни налогов, ни рабочих мест, ни золота. Сейчас опыта больше. Сейчас мы бы отгородились от негативных сценариев.

Мировая конъюнктура на золото сегодня благоприятствует освоению затратных проектов. Цены на металл на Лондонский бирже растут со скоростью в среднем 50 долларов в год: если в 2000 году унция стоила 250 долларов, то сейчас выросла до 475 — за пять лет почти в два раза. Аналитики прогнозируют дальнейший рост котировок. «Сегодня все занимаются рудой, и это приведёт к открытию новых месторождений. Их уже открывают. В Бодайбинском районе обнаружено два, — отметил Юрий Гарник. — Хотя найти второй Сухой Лог вряд ли удастся». Тем не менее специалисты опасаются, что месторождение может перестать быть интересным. «Это как бабушкина шуба: моль съела — и она перестала быть ценностью, — говорит один наш эксперт. — Появится новое конъюнктурное месторождение с содержанием, к примеру, 5 граммов металла на тонну руды, и о Сухом Логе все забудут. 2,76 грамма золота на тонну руды — очень маленькое содержание. И пока ключевое преимущество Сухого Лога в его масштабах». Говоря о причинах, по которым лицензия на месторождение до сих пор не распределена, депутат Законодательного собрания Юрий Фалейчик отметил, что нельзя сказать, что Сухой Лог заморозило государство. «Думаю, интересы государства и чиновников нельзя путать. Всё, что происходило и происходит, — борьба чиновников за влияние», — считает он. Его поддерживает Сергей Шишкин: «Сегодня нет никаких препятствий. И лицензию можно продать дорого. Другое дело — не могут, видимо, решить, в чьи руки отдать Сухой Лог».