Чтобы оценить роль Ивана Степановича Глухова в подготовке и организации эксплуатации Братской ГЭС, хотел бы сказать несколько слов о структуре и функциях дирекции строящейся ГЭС.

Главной задачей дирекции было решение вопросов финансирования проектных и строительных работ, взаимоотношения со Стройбанком, через который поступали денежные средства. Соответственно этим задачам и формировался немногочисленный штат дирекции.

Первым руководителем дирекции был Пётр Степанович Балов, эксплуатационник, но у него не сложились отношения с руководством Братскгэсстроя и он вскоре уехал.

Главным инженером дирекции был Николай Николаевич Гусельников, строитель по профессии. От вопросов эксплуатации гидростанций он был очень далёк. 

Таким образом, дирекция как по задачам, так и по кадровому составу не могла влиять на проектные решения, важные для будущей эксплуатации. 

Дирекция находилась в подчинении управления дирекциями Минэнерго – малочисленной и сугубо бюрократической структуры. 

Необходимо отметить, что влияние на проектные решения, важные для будущей эксплуатации, со стороны энергосистемы не предусматривалось и фактически отсутствовало. 

В 50-х годах прошлого века в руководящих структурах страны существовало мнение, что строительство гидростанций требует значительно больших затрат по сравнению с тепловыми да и строятся они значительно дольше. Кроме того, водохранилищами ГЭС затапливаются значительные площади сельскохозяйственных угодий и освоенных территорий. Поэтому главным направлением развития энергетики признавалось строительство тепловых и атомных станций.

В этих условиях проектная организация, стремясь обосновать целесообразность сооружения Братской ГЭС, наряду с другими решениями, направленными на снижение затрат, значительно занизила расчётную численность эксплуатационного персонала. В результате не были предусмотрены необходимые помещения для реальной численности. Последствия такого подхода пришлось устранять руководству станции всеми правдами и неправдами в течение многих лет. 

В 1960 году, кажется, весной, на должность директора был назначен Константин Андреевич Князев, но он вскоре тяжело заболел, а после выздоровления был вынужден заняться разрешением груза накопившихся проблем финансирования строительства. Константин Андреевич пользовался большим авторитетом у руководителей Братскгэсстроя, что сыграло значительную положительную роль при организации эксплуатации и в дальнейшем. 

Таким образом, накануне пускового года вопросами подготовки кадров и техническими вопросами будущей эксплуатации конкретно в дирекции заниматься было некому – нужен был главный инженер-эксплуатационник. 

Согласно приказу Минэнерго, персонал для эксплуатации разрешалось набирать не ранее чем за полгода до пуска. Поэтому главный инженер временной эксплуатации Братской ГЭС был назначен только весной 1961 года. С прибытием Ивана Степановича Глухова началась настоящая подготовка эксплуатации. 

Глухов хорошо понимал сложность проблем, которые ему предстояло решать. На Братскую ГЭС поставлялись головные образцы знергетического оборудования, причём в два раза превосходящие по мощности машины, выпускавшиеся ранее. Это значило, что все недостатки конструкции будут выявляться в эксплуатации. Поэтому до отъезда в Братск он посетил завод «Электросила» и ЛМЗ, где создавались турбины и генераторы, и в беседах с конструкторами выяснил важные для эксплуатации особенности машин и вероятные проблемы.

По пути в Братск он побывал на Куйбышевской ГЭС, где ознакомился с эксплуатацией воздушных выключателей, маслонаполненных кабелей и особенностями работы мощной многоагрегатной ГЭС.

Там же он встретился со старшим мастером электроцеха Устиновым, который стремился на БГЭС, и пригласил его на должность начальника электроцеха. 

Иван Степанович понимал, что за назначенным руководителем цеха потянутся опытные и надёжные специалисты. Так и получилось: с КуГЭС приехали Гвоздев, братья Колесники и другие. А, например, принятый начальником гидроцеха иркутянин Нестеренко почти полностью скомплектовал цех из работников строительства и эксплуатации Иркутской ГЭС.

Основной контингент набирался из рабочих Братскгэсстроя. Дирекция обратилась также в местную воинскую часть с просьбой направить на ГЭС демобилизующихся грамотных и дисциплинированных солдат. Среди принятых на ГЭС был и Владимир Голиков – будущий заместитель начальника электроцеха.

Обучение было организовано на курсах, где занятия вели эксплуатационники, а также непосредственно в бригадах монтажников и наладчиков. Опытные эксплуатационники становились «закваской» формирующихся участков цехов.

Иван Глухов в вопросе подбора инженерно-технических кадров занимал жёсткую и бескомпромиссную позицию. Так, до его приезда начальником гидроцеха был назначен инженер дирекции, совершенно не подготовленный для этой работы. Главный инженер добился его замены опытным Нестеренко. Помню жёсткий разговор с Гусельниковым, который до приезда Ивана Степановича дал согласие на приглашение известного ему специалиста.

Нужно заметить, что начальники основных цехов, назначенные Глуховым, отработали на ГЭС весь жизненный срок. Исключением был Устинов, который вскоре ушёл на повышение, но и он через некоторое время вернулся на ГЭС, уже в качестве директора.

Благодаря эффективному подбору и подготовке кадров Иван Степанович в кратчайший срок создал коллектив, который смог взять на себя ответственность за работу ГЭС сразу после пуска первого агрегата.

Согласно приказу Минэнерго, персонал для эксплуатации разрешалось набирать не ранее чем за полгода до пуска. Поэтому главный инженер временной эксплуатации Братской ГЭС был назначен только весной 1961 года

Вместе с тем из-за разных причин происходили частые остановки гидроагрегатов и аварийные отключения. Кто-то из руководителей строительства решил, что виноваты эксплуатационники, и обратился в Главную инспекцию Минэнерго с предложением проверить организацию эксплуатации. Я читал акт обследования. В нём отмечалось, что эксплуатация укомплектована квалифицированными кадрами и, несмотря на тяжелейшие условия (отсутствие служебных помещений, работа в условиях строительства, временные схемы, необеспеченность жильём и т.п.), эксплуатационники со своими задачами справляются вполне успешно.

Иван Глухов прекрасно понимал, что для устранения недостатков уникального оборудования и поиска оптимальных решений для повышения его надёжности и эффективности необходимо тесное сотрудничество с изготовителями и отраслевыми институтами. В этом ему помогли связи с заводами, налаженные перед отъездом в Братск. 

Проведение испытаний и исследований требовало участия цехов и было для них большой дополнительной нагрузкой. Начальники цехов ворчали, но понимали их необходимость.

Характерна эпопея с подпятниками генераторов. Ненадёжность конструкции обнаружилась в первые дни после пуска. В течение почти двух десятилетий на ГЭС испытывались и внедрялись различные предложения и конструкции. В результате аварийность снижалась, но подпятник продолжал оставаться самым ненадёжным узлом гидроагрегата. Незадолго до отъезда из Братска Иван Степанович узнал об успешном испытании на Куйбышевской ГЭС подпятника с фторопластовым покрытием и пригласил на ГЭС одного из авторов изобретения. Конструкция оказалась чрезвычайно удачной и была внедрена в последующие годы на Братской ГЭС и других крупных гидростанциях.

Много решений реконструктивного характера было предложено работниками ГЭС. Для их проектно-конструкторской разработки главный инженер организовал в ПТО специальную группу.

Характерно, что Глухов брал на себя ответственность за внедрение различных технических предложений, хотя в ряде случаев следовало бы по формальным соображениям заручиться согласием проектной организации или завода. Надо сказать, что каких-либо серьёзных отрицательных последствий принятый порядок не имел.

С завершением строительства наблюдения за гидротехническими сооружениями, осуществлявшиеся специальной группой НИИ Гидротехники, переходили к эксплуатационникам. Эта работа требовала высококвалифицированных специалистов. Руководителем группы вскоре была назначена Зоя Игнатьевна Соловьёва – не только прекрасный специалист, но и человек чрезвычайно ответственный и настойчивый в вопросах, входящих в её компетенцию. 

Иван Степанович во всём поддерживал эту группу. А когда возник конфликт руководителя группы с и.о. начальника гидроцеха, временно переподчинил группу себе. 

Для анализа состояния гидротехнических сооружений и разработки предложений по совершенствованию наблюдений и обеспечению надёжности плотин широко привлекались отраслевые институты.

Хорошая организация наблюдений за ГТС Братской ГЭС и их высокая надёжность неоднократно отмечались различными комиссиями.

В конце 1960-х годов стали возникать повреждения обмоток генераторов, причём число аварийных отключений нарастало с каждым годом. Возникло понимание, что необходима замена обмоток на всех генераторах. Эта работа требовала значительных материальных ресурсов и дефицитных материалов. Было необходимо решение на уровне Союзного правительства.

В Москву нужно было ехать руководителю ГЭС. Поехал Иван Глухов, хотя в обычных случаях он всячески избегал хождения по московским организациям. Он взял с собой демонстрационный график повреждаемости генераторов по годам, из которого следовало, что если не принять срочных мер, то вскоре будут находиться в аварийном ремонте сразу несколько генераторов, что в дальнейшем грозило нарастающим снижением располагаемой мощности и ограничением выработки электроэнергии. Глухов добился приёма в правительстве, если не ошибаюсь, у премьера Косыгина, и решение о замене было принято. 

Замена обмоток была организована поточным методом, и вскоре злополучная кривая повреждаемости пошла вниз. 

Иван Степанович был очень организованным человеком. Изо дня в день, из года в год он приезжал на станцию к восьми часам, принимал рапорт начальника смены, а затем делал обход. По-моему, у него был определённый алгоритм, согласно которому он за неделю охватывал осмотром все необходимые объекты. В кабинете он начинал работать с 10 часов. После рабочего дня задерживался только в исключительных случаях. 

Как-то Иван Степанович спросил меня, какой день недели я люблю больше других. Я ответил: «Пятницу, можно отоспаться и сделать дела, которые откладывал всю неделю». «А я – понедельник, – сказал Глухов. – Прихожу на ГЭС, по которой соскучился, слышу мощный гул машин, вижу знакомые лица».

Иван Степанович на моей памяти болел только один раз – подхватил в отпуске воспаление лёгких в 1971 году.

По-моему, он придавал большое значение оздоровительному бегу и физическим упражнениям. Как-то, будучи в Ленинграде, я зашёл к нему в скромную двухкомнатную квартирку. Он живо интересовался гэсовскими делами. Когда я сказал о некоторой проблеме со здоровьем, он улёгся на ковёр и показал, какие упражнения мне следует делать. 

Особо следует отметить правильные взаимоотношения между директором и главным инженером. Если они носят конфронтационный характер, то это неминуемо сказывается на коллективе и работе предприятия в целом. Таких случаев немало. 

На одном из собраний ветеранов крановщица Нина Тимофеевна Боякова сказала: «Князев и Глухов – это великие люди!» Прозвучало, может быть, слишком пафосно, но отразило глубокое уважение к этим руководителям.

Константин Андреевич и Иван Степанович, ответственные и интеллигентные люди, чётко разделили зоны ответственности и, несмотря на различие характеров, много лет успешно руководили коллективом. Разногласия, вероятно, были, но они никогда не выходили за пределы их кабинетов. 

Глухов пользовался безусловным авторитетом в коллективе. В своих ежедневных обходах он посещал рабочие места и общался с мастерами и рабочими. С особым вниманием и заботой он относился к рабочим-«умельцам», отличавшимся творческим характером. Такие были во всех цехах. Он требовал от начальников цехов, чтобы им создавали все необходимые условия для творчества.

Снисходительно относился к ошибкам персонала, понимая, что они неизбежны в сложных условиях работы и перегрузки многих ИТР. Но халатности, грубых ошибок и сознательных нарушений правил не прощал. В этих случаях он мог и вспылить.

На ГЭС в первые годы эксплуатации часто наезжали работники министерства. Иван Степанович не любил эти наезды, если они были бесполезны для станции. Я часто слышал от него фразу: «Ничего нет приятнее пыли от брички отъезжающего начальства». 

Помню, когда на ГЭС была очень сложная обстановка, прибыли какие-то руководящие дамы из Минэнерго с вопросами по пожаротушению. Он им заявил что-то вроде: «Зачем вы приехали? Только отрываете от дела». Они потом схлопотали ему выговор за какие-то отключения ЛЭП, которых было немало. Иван Степанович отнёсся к этому с юмором.

Как к стихийному бедствию он относился к очередным кампаниям, организованным по командам из Москвы. Например, требовалось срочно разработать мероприятия под лозунгом «Ручной труд – на плечи машин». ПТО пришлось наработать груду бумаг. Однако труд остался, а машин не прибавилось. 

Увлечённо главный инженер занимался дизайнерским озеленением территории. Проект благоустройства существовал, но во многом был неудачным. Например, вдоль спуска к управлению посадили багульник. Он хорошо смотрелся только несколько дней в цветении, а остальное время это были жалкие кустики. Иван Степанович отправлял за саженцами в алтайский питомник мастера гидроцеха. Все или почти все ели были высажены в годы его работы. 

Перед отъездом Глухов пригласил руководящий персонал ГЭС на прощальную встречу. Каждому из присутствовавших он дал короткую характеристику, причём с долей юмора. Покажусь нескромным, но мне он сказал, что за всё время заместительства я его ни разу не подвёл. Я горжусь такой оценкой, хотя понимаю, что на подобных встречах плохого не говорят. Ошибки у меня были, и немалые.

После его отъезда мне стало как-то некомфортно работать в должности заместителя главного инженера, хотя с новым главным инженером, Алексеем Дмитриевичем Щетининым, у меня сложились хорошие деловые отношения. Правда, был и другой мотив: наступала эра цифровой техники, мне было под 60, и я понимал, что работать полноценно в своей должности уже не смогу. Я перешёл на конструкторскую работу в ПТО, о чём не жалею.

Последний раз я встречался с Иваном Степановичем Глуховым уже в Петербурге. Он жил одиноко в маленькой двухкомнатной квартирке, Татьяна Сергеевна умерла. Я сказал ему, что его уход с ГЭС был преждевременным. Он согласился: «Да, можно было ещё поработать». 

Я не раз говорил, что считаю большой жизненной удачей работу на Братской ГЭС. Второй удачей была работа с настоящим главным инженером и ярким человеком Иваном Степановичем Глуховым.