Иркутская публика была жадна для развлечений, поскольку и век назад, и ныне, несмотря на свои амбиции столицы Восточной Сибири, горожане не были избалованы разнообразием столичных увеселений. В один из дней августа 1905 года иркутяне устроили столпотворение на вокзале, и без того переполненном. Привлёк всеобщее внимание уходящий за Байкал поезд. В поезде везли… громадных размеров живого страуса. Бедный страус испугался и всё прятал свою несчастную голову под крыло, так что натёр себе шею… А публика веселилась, дивясь на невиданное животное. Однако стоит признать, что век назад увеселения для населения были разнообразнее, чем те, что предлагают современные моллы. 

Основное время, когда в Иркутске владельцы качелей и каруселей, «гигантских шагов», биоскопов, стереоскопов, вертепов и более современных уличных театриков могли подзаработать, приходилось на Пасху и Рождество. В 1910 году накануне Пасхи в Иркутскую городскую управу поступило более четырёх десятков заявлений от желающих разместить на Тихвинской площади различные балаганы и карусели. Управа определила: на площади будут работать один цирк, один кинематограф, один общедоступный народный театр, кукольный театр, пять акробатических балаганов, шесть каруселей, пять зыбок и около 10 кегельбанов. Ещё в двух балаганах можно было поупражняться в кидании колец на призы, в одном – пострелять в тире. 

Традиция развлечений на площадях, конечно, была очень давней. Журнал «Сибирский архив» упоминает, что пасхальные развлечения известны «со времён управления города комиссарами, а позднее воеводами»: в городе устанавливались карусели, балаганы со скоморохами. «Достоверно известно, что в середине VIII века, в конце его и начале следующего во многих домах иркутян к Пасхе устраивали качели и сибирское «скакание» на доске. Кроме того, на площади были устраиваемы круглые большие качели с сиденьями и коньками, но где была эта площадь, неизвестно», – писал «Сибирский архив».  В летописи Иркутска от 1835 года уже говорится о пасхальных развлечениях  на Спасской площади, видимо, между Спасской церковью и собором. Тогда в Иркутск прибыл швед Франц Радо с труппой, которая в крытом балагане представляла искусство верховой езды «с хорошими дрессированными лошадьми». Франц Радо выступал в Иркутске ещё два воскресенья после Пасхи, а завершилось сие действо запуском воздушного шара, который поднялся довольно высоко. В следующем году, как сообщала летопись Пежемского и Кротова, в Иркутске был уже Маркирреда Дюкенуа, который привёз с собой «римскую войсковую» галерею. Летом 1854 года в тезоименитство наследника престола Александра Николаевича в Иркутском публичном саду у Спасской церкви разместили великолепную иллюминацию, на деревьях развесили плошки с фонарями разных видов. Каждому обывателю поручили установить такие плошки у своих домов, благо вечер был тихий, безветренный. На крышах домов были вензеля, украшенные светящимися плошками, везде развешаны разноцветные фонари. А за рекой, против сада на острове, был пущен прекрасный фейерверк за счёт содержателя винного откупа Соловьёва. «Зрителей было множество со всех сословий, и вход в сад для всех свободный».  В 1857 году на центральной площади были устроены качели разных видов, деревянные горы, «с которых скатывались по деревянным рельсам в небольших колёсных повозках». Достопримечательностью Иркутска с 1857 года более 30 лет была карусель Кербера. 

Вид на мещанские ряды с Тихвинской колокольни

«Посреди площади поставлена г. Кербером большая двухэтажная карусель, – рассказывал Нит Романов, описывая тот самый год. – Она представляла из себя высокий открытый павильон, на площадке которого была устроена горизонтально вертящаяся карусель, изображавшая поезд с паровозом и вагонами, носившими названия столичных городов. Карусель эта приводилась в движение лошадьми, сокрытыми в нижнем (закрытом) этаже. Предприниматель выручил хорошие деньги, собирая в день по 200 и более рублей». Как отмечено в журнале «Сибирский архив», постройка представляла собой нечто вроде высокого открытого павильона, на крыше которого развевался флаг. Внутрь можно было попасть по двум лестницам в два десятка ступеней. С платформы была видна вся площадь, и катающиеся, сев в импровизированные вагончики, обозревали Иркутск с высоты. Карусель была сделана добротно – во главе поезда был паровоз, за ним шли вагонетки с надписями: «Москва», «Рим», «Санкт-Петербург», «Дрезден», «Париж», «Бреславль». Как сообщали, в день открытия карусели из трубы игрушечного поезда даже шёл дым (жгли бересту). Правда, скоро представление с дымом пришлось прекратить – публика начала жаловаться на искры и копоть. «А что, жёнушка, пойдём прокатимся пока на керберовской дороге, а то когда выстроят железную дорогу на Читу-то», – говорил толстяк-купец своей половине и, пыхтя, взбирался по лестнице вверх.

С 1869 года известно, что на центральной площади Иркутска появился цирк Сулье, где проходили конные ристалища, акробатические представления. К 1870-м годам западные труппы зачастили в Иркутск, а кроме того, дорогу пробили с востока китайские фокусники и акробаты. 

«Сальные картинки парижского производства»

Самые лучшие в городе карусели, фейерверки,
представления были в Интендантском саду

Хотелось бы, конечно, заглянуть хотя бы одним глазком на Тихвинскую площадь тех времён. Известно было, что во время пасхальной недели народ на центральной площади выпивал по 50 вёдер вина в день. Комический театр господина Струзберга, акробатические, гимнастические упражнения госпожи Раппо и Ко, марионеточный театр, петрушки, «панорамы», карусели – всё это составляло праздничный антураж Иркутска образца 1888 года. В газетах сетовали, что вместо таких развлечений лучше было бы сделать в городе «истинно народный театр», но до этого, как всегда, не доходили руки, так же, как и век назад, жаловались на отсутствие на оный денег. 

Вот мы выходим на площадь образца 1904 года. Из одного балагана несётся визгливый, но задорный голосок. Знаменитый Петрушка, никуда он пока не делся и всё ещё развлекает народ. Но рядом с ним уже «театр автоматов» – дребезжащие полифоны и органы, работающие за пять копеек. Крутится «венецианская карусель» со стеклярусом, пришедшая на смену обветшавшей керберовской карусели, прекратившей свою работу только в 90-е годы XIX века. Покататься на венецианской карусели можно было за пятачок. Пересекаем площадь, и вот уже два огромных балагана, разделённых на две половины – в одном «панорамы», в другом – представления на манер цирковых. Идёт война, а потому именно в этих павильонах аншлаги – люд пришёл осведомиться, какие такие сенсационные новости привезли в «панорамах» с театра войны. Это был такой аналог «жёлтой прессы» в картинках – провинциалам позволяли поглазеть на осаду Порт-Артура или потопление двух японских броненосцев. За 20 копеек давали взглянуть на стереоскопические картины с видами городов. Кроме того, для простого люда, взрослого, естественно, стояли и другие стереоскопы, с «сальными картинками парижского производства». 

Людям давали то, что сегодня можно увидеть под интернет-кнопкой: «Шок! Страна гудит! Жми сюда». Это картинки склепов с черепами под названием «Наказательный музей в городе Палермо», это пыточные инструменты испанской инквизиции, картины чьей-то гибели и мучений. Ел пятачки «автоматический аппарат для измерения объёма лёгких». Ел, но, как и аппарат для измерения мускульной силы, ничего не показывал. Дети вдоволь могли налюбоваться на животных «африканского зверинца». К африканским зверям были отнесены бурый медведь, лиса, кролики. Несколько разбавляли картину удав, попугаи и крокодил. 

Деревянные рельсовые горки в Санкт-Петербурге. Аналогичные были построены в Иркутске в 1857 году

В акробатических  балаганах зачастую царили китайцы. «Маленький китайчонок лет восьми изображает человека без костей, – рассказывали газеты. – Далее выходит волтижер-китаец, показывающий упражнения с каким-то трезубцем и бросанием ножей в доску». Иркутяне полагали, что к ним привезли номера, которые уже давно запрещены как опасные в столицах. Смотреть на то, как в человека мечут ножи с такой силой, что их потом с трудом можно вынуть из доски вокруг его тела, немногие могли – иркутская публика за увеселение платила, но в самый страшный момент люди отворачивались. Особенная ставка делалась на циркачей-детей. Им охотнее платили, видя измученные лица артистов. На публику играли слепой скрипач, гармонисты, которые после номера протягивали людям окоченевшие руки. Работать так приходилось по 7-8 часов в холодном балагане.  

Механические головы и оракулы в конце XIX – начале XX века были непременным атрибутом увеселительных балаганов

Сколько стоила аренда на площадях? По данным на 1908 год, аренда одной большой карусели на площади Сперанского оценивалась в 150 рублей на всю пасхальную неделю. Иллюзион, биоскоп, народный театр – 4 рубля. К примеру, господин Дон-Отелло занял в этот год 122,5 квадратной сажени под свой красочный балаган и должен был уплатить около 490 рублей, по 4 рубля за сажень, наставив в своём балагане и киноустановку, и самые разные «говорящие головы», и «автоматические оракулы», и биоскопы и прочее. В его распоряжении были две карусели по 150 рублей за аренду каждой. Итого он должен был 790 рублей в управу. Дон-Отелло пытался оспорить столь дорогую плату из-за дождей в пасхальную неделю и как, следствие, малого интереса публики к гуляниям. Но управа была непреклонна – согласился на условия заранее, будь добр выложи всю сумму, а не 500 рублей, как хотел киновладелец. Тем более что Фомина неделя, солнечная, арендаторам была дана в качестве компенсации потерь за дождливую пасхальную.  Гуляли и в Интендантском саду: там под оркестры музыки, капеллу балалаечников работали жонглёры-акробаты, куплетисты-рассказчики, певцы. Шла грандиозная битва цветов и конфетти, сад был весь украшен фонариками, ацетиленовым светом, фонарями Галкина и множественными бенгальскими огнями.   

В те времена кинематограф был главной новинкой, но публика ещё желала к движущимся картинкам и механических оракулов, и говорящие головы. И владельцы иллюзионов её не обманывали. «Весь Париж ломает голову: как она может говорить? Говорящая восковая голова хотя и без мозгов, но разумно отвечает на все вопросы зрителей», – гласила реклама одного из иллюзионов. Обещали снять голову с пьедестала, чтобы показать: под тумбой не сидит человек, нет каких-либо оптических эффектов, а голова разговаривает, вот до чего дошёл XX век. «Проездом через здешний город на короткое время остановилась хиромантка» – под расписной вывеской в балагане толпились женщины. Всем хотелось узнать свою судьбу, а хиромантки были непременным атрибутом праздничного карнавала. 

Зимою на катках в Иркутске появлялись снежные карусели, особенно на городском детском катке, представление, если на то было разрешение, кончалось фейерверком или зажжением сотен бенгальских огней. Шёл декабрь 1875 года. В Иркутском благородном собрании 28 декабря, в воскресенье, был назначен маскарад при двух оркестрах музыки. А на Большой на следующий  же день было открыто катание на коньках. Шёл лёгкий снежок, играл военный оркестр, и вдруг катающиеся расступились – несколько пар начали танцевать кадриль прямо на коньках… К большому удовольствию публики они исполнили танец. Аплодисменты, крики: «С Рождеством! Браво!»