Конечно, колоссальные. Чего стоит один Байкал, в котором хранится 19-20% всей доступной пресной воды планеты или 80–90% пресных вод России. А у нас ещё и десятки рек, больших и малых, озёра, родники. Но та вода, которую мы видим глазами и в любой момент можем зачерпнуть хоть ладонью, хоть кружкой, хоть самым мощным промышленным насосом – не всё наше водное богатство. Ещё есть недра. В 240 разведанных и поставленных на учёт месторождениях, по данным из Государственного доклада о состоянии и об охране окружающей среды в 2015 году, сумма предварительно оценённых запасов питьевых и технических подземных вод на 1 января нынешнего года составляла 1 миллион 692 тысячи 793 кубометра в сутки. То есть если сегодня все эти более полутора миллионов кубометров воды из подземных источников забрать и использовать, то завтра там опять будет столько же. Но и это ещё не вся вода, которой мы можем располагать в перспективе. Авторы доклада ссылаются только на разведанные и уже оценённые запасы. А они, благодаря работе геологов, растут из года в год. Из Госдоклада, не так давно выпущенного министерством природных ресурсов и экологии правительства Иркутской области, следует, что за только один прошлый год общая сумма запасов питьевых и технических подземных вод в целом по области увеличилась на 10285 кубометров в сутки. И в будущем году эта цифра, скорее всего, станет ещё больше. А потом ещё.

Парадоксально, но при таких фантастических запасах пресных и минеральных вод, которым позавидуют не только отдельные регионы и отдельные страны, но и целые континенты, значительная часть населения Иркутской области испытывает острый и хронический – на протяжении многих десятилетий – дефицит пресной, безопасной для здоровья воды. И не только потому, что поверхностная речная сеть и подземные месторождения пресных вод распределены по территории области неравномерно. Есть другие причины, возникшие исключительно по вине людей.

Один из многих примеров – крупный посёлок Тыреть в Заларинском районе. С водой здесь никогда особо не шиковали, но её хватало. А в 2003 году на проложенном неподалёку нефтепроводе грянула авария, и питьевой воды не стало. В колодцах и скважинах осталась жидкость, похожая на воду, но пахнущая нефтью. 20 лет население привыкало к «КАМАЗам», привозящим пить­евую воду издалека и за деньги. К настоящему времени в Тырети действует около десятка новых скважин, работают станции по очистке воды, но я не решусь утверждать, будто проблема обеспечения населения качественной питьевой водой решена там в полном объёме. 

Добрый знакомый (назову его Андреем), узнав, что я изучаю проблему обеспечения населения качественной питьевой водой в нашей многоводной области, пригласил с собой в поездку.

– Поехали в субботу со мной, – предлагает. – Мне в сторону Еланцов по своим делам надо, но сделаем по пути два небольших крюка, и я покажу два источника. Так, для впечатлений и сравнения. А выводы сам сделаешь.

В Хомутове – первый крюк. Повернули направо и долго ехали по одной из улиц. 

– Общая проблема качества пресной воды в абсолютном большинстве сельских и дачных скважин в Иркутском районе – повышенное содержание железа и марганца, – делится водными знаниями мой знакомый, пока машина катится по Хомутову. – А если рядом ещё и коровы лепёшки раскладывают, добавляется и азот, и многое другое. Не говоря уж о бактериальном фоне. Но есть вблизи Иркутска и родники, и скважины с идеальной водой, вкусной и чистой.

Андрей прямого профессионального отношения к воде не имеет. Он её рядовой потребитель. Хотя, наверное, не совсем уж рядовой. Он любит воду больше многих, поэтому и знает о ней несколько больше, чем совсем уж рядовые потребители. Знает множество скважин и естественных родников в Иркутской области, пользующихся особой популярностью у населения. Утверждает, что вода каждого источника имеет свой особый вкус и аромат. От вспомнившегося мне школьного определения воды – прозрачная жидкость, не имеющая цвета, запаха и вкуса – отмахнулся как от назойливой мухи: «Это дистиллированная вода не имеет цвета, запаха и вкуса. Поэтому и не пьёт её никто. Она пустая. А природная вода везде разная. В каждом роднике – особая, неповторимая. Поэтому к одним родникам люди специально за многие километры ехать готовы, к другим, расположенным рядом, под боком, – никакого внимания».

– У незащищённых скважин на песчаных грунтах коэффициент проникновения всякой заразы вниз, к водоносному горизонту, примерно полметра в год, – рассказывает. – А если в первом пятидесятиметровом и самом строгом поясе зоны санитарной охраны источника водоснабжения не обеспечен уклон рельефа для стока воды с поверхности грунта, как того требуют СанПиН (Санитарные правила и нормы. – Г.К.), фильтрация скапливающихся талых и дождевых вод происходит ещё быстрее. 

Улица кончилась. Автомашина, скатившись с асфальта на гравийку, подъехала к стоящей на просторном пустыре одинокой будке с закрытой на замок дверью. Из трубы, выведенной сквозь стену неказистого, но старательно облицованного строения, самотёком, без напора, неширокой струёй – самый раз для горлышка пяти-шестилитровых пластиковых бутылей – нескончаемо, круглые сутки течёт вода, образуя в морозном воздухе мощные, ярко светящиеся в конт­ровых солнечных лучах клубы пара, покрывающие ветви поодаль стоящих деревьев мощным слоем красивого куржака. Проскочив сквозь деревянную решётку, вода стекает вначале в бетонную чашу небольшого бассейна, а потом небольшим ручейком в длинное и узкое озерцо, похожее на речную протоку. 

– Летом ребятишки в этом бассейне кораблики пускают, пока родители водой затариваются, – говорит Андрей, кивая в сторону бетонной чаши.

– Так сюда что, люди семьями едут? – спрашиваю. 

– Не все, но некоторые семьями. У многих это что-то вроде ритуала – набрать домой живой воды. Посмотрите – площадка чистая, не замусоренная, хотя людей здесь каждый день, и особенно в выходные, бывает очень много, а дворника нет. У чистого источника и люди обычно чище становятся. Мусорят редко.  

Рядом с будкой, защищающей родник, большой информационный плакат, извещающий, что источник является успешным результатом экологического проекта «Хомутовский родниковый патруль». Ещё один плакат с поэтическим (судя по слогу – написанным неопытным самодеятельным поэтом) обращением к гостям и жителям Хомутова и нехитрыми правилами пользования родником, обустроенным и облагороженным местными жителями. 

– Мы правильно рассчитали время выезда из Иркутска, – с удовлетворением замечает «экскурсовод». – Утро, поэтому и очереди ещё нет. Но скоро здесь столько машин будет, что стоять в ожидании нам пришлось бы не меньше часа. 

Отсутствие очереди – это четыре машины, стоящие перед нами с открытыми багажниками и уже выставленными рядом ёмкостями под воду.

– А летом машины вон до того места выстраиваются, – открывая багажник своего автомобиля, Андрей показывает куда-то далеко по асфальтовой трассе, но я с удивлением смотрю на множество – что-то около десятка – больших пустых бутылей, которыми заполнен багажник джипа.

– В иркутском водопроводе вода тоже хорошая, – заметил моё удивление Андрей. – Но из этой чай ещё вкуснее получается. Специально я сюда не езжу, но если оказываюсь в Хомутове по делам или проезжаю мимо, то попутно и воды набрать стараюсь. 

Жажды не испытывал, но, улучив момент, когда под струёй источника не было ёмкостей, не удержался, подставил ладони, сделал несколько глотков на пробу. Заметной вкусовой разницы с иркутской водой из-под крана не заметил. Наверное, я не гурман. Хотя согласен с Андреем, что вкус пресная питьевая вода всё-таки имеет. Дома я её пью с удовольствием. В других городах родной области – в Братске, в Усть-Илимске, в Байкальске – тоже пью из-под крана без опаски, но и без удовольствия. А в Москве… Не очень давно наткнулся в Интернете на информацию о том, что Рос­потребнадзор проверил качество питьевой воды в разных районах мегаполиса и пришёл к заключению, что московская вода отвечает всем международным требованиям качества. И так уж совпало, вскоре – командировка в столицу. Прилетел и в гостиничном номере стакан воды из-под крана залпом, как дома. Пришлось спускаться на первый этаж, чтобы купить воды в бутылке и рот прополоскать. 

«Глоток воды» – словосочетание, если рассуждать логически, обыкновенное, заурядное. Но по ощущениям всё-таки романтичное, даже возвышенное. Несущее что-то более значимое, чем обозначают слова. Вне контекста оно ассоциируется с чем-то чистым, жизнеутверждающим. Хотя глоток глотку рознь. Вряд ли кто-то, услышав или прочитав два этих коротких слова, ассоциативно вспомнит о поносе, к примеру, и о прочих неприятностях, связанных с острой кишечной инфекцией. Но в жизни и такое случается не очень редко. 

«В период с 29.09.2016 по 21.10.2016, на фоне подъёма сезонной заболеваемости энтеровирус­ной инфекцией, в микрорайоне Ново-Ленино г. Иркутска зарегистрировано 288 случаев острых кишечных инфекций, в том числе энтеровирусной этиологии, с заносами в организованные детские коллективы, – сообщает Управление Роспотребнадзора по Иркутской области на своём официальном сайте. – Локальная территориальная ограниченность заболеваемости, полиэтиологичность заболеваний, месторасположение образовательных учреждений, имевшие место повреждения на сетях водоснабжения в микрорайоне Ново-Ленино в сентябре 2016 г., наличие сведений о неудовлетворительных результатах исследований водопроводной воды в рамках производственного контроля в нескольких водоразборных колонках не позволяют исключить водный пусковой механизм передачи инфекции, с дальнейшим присоединением в образовательных организациях контактно-бытового пути распространения инфекции».

Когда я слышал похожие сообщения о массовом отравлении людей питьевой водой в Дагестане, к примеру, или в других регионах России, испытывающих очевидный дефицит чистой питьевой воды, меня это не особенно удивляло. Но в Иркутской области, даже без учёта «колодца планеты», обладающей колоссальными запасами качественной пресной воды, даже с учётом их неравномерного распределения по территории, использование некачественных вод должно считаться нонсенсом. Должно считаться, но не считается. За девять месяцев текущего года специалистами Управления Роспотребнадзора по Иркутской области был осуществлён контроль качества воды источников централизованного хозяйственно-питьевого водоснабжения. То есть тех источников, из которых вода попадает в водопроводы населённых пунктов. Результаты мне показались удручающими. 

«Всего исследовано 756 проб, из которых не соответствовали гигиеническим нормативам 17,6% проб по санитарно-химическим показателям, 3,4% – по микробиологическим показателям, – гласит официальное сообщение о результатах контроля за состоянием факторов среды обитания населения. – Не­удовлетворительные результаты по микробиологическим показателям регистрировались в источниках водоснабжения г. Ангарска, Усольского, Аларского и Нижнеудинского районов».

В самих водопроводах, «в системах централизованного хозяйственно-питьевого водоснабжения», куда вода попадает (во всяком случае, так должно быть) после дополнительной очистки и специальной подготовки, проблем, казалось бы, должно быть меньше. Но увы.

«Контроль осуществлялся в 38 муниципальных образованиях Иркутской области в 233 точках, – гласит сообщение Управления Роспотребнадзора по Иркутской области. – Всего исследовано 1534 пробы пить­евой воды. Не соответствовали требованиям гигиенических нормативов: по санитарно-химическим показателям 22,2% проб – регистрировалось повышенное содержание железа, марганца, нитратов, общей жёсткости, показателей цветности, мутности (Аларский, Боханский, Эхирит-Булагатский, Нижнеудинский, Тайшетский,  Иркутский, Ангарский, Шелеховский, Чунский, Черемховский, Слюдянский, Зиминский, Заларинский, Тулунский, Нижнеилимский, Усть-Удинский, Усольский районы, Усть-Илимский, Братский районы, г. Бодайбо и район, г. Иркутск, г. Свирск, г. Братск, г. Тулун и г. Черемхово); по микробиологическим показателям – 5,2% проб питьевой воды – Нижнеудинский, Тулунский, Черемховский, Эхирит-Булагатский, Усольский, Братский и Боханский районы, г. Усть-Илимск, г. Иркутск, г. Ангарск, г. Братск и г. Усолье-Сибирское».

Судя по мёрзлым коровьим лепёшкам, собранным в одну кучу, создаётся некоторая видимость, будто источник питьевой воды для населения не совсем уж бездумно брошен на коровий произвол

Ещё больше проблем, как понял я из опубликованных результатов нынешнего девятимесячного мониторинга, с питьевой водой нецентрализованного водоснабжения.

«Мониторинг качества проводился в 33 муниципальных образованиях в 224 мониторинговых точках, – отчитывается управление Роспотребнадзора. – Всего исследовано 596 проб, из них не соответствовали гигиеническим нормативам по санитарно-химическим показателям 39,8% проб – регистрировалось повышенное содержание железа, марганца, нитратов, общей жёсткости, показателей цветности, мутности; по показателям микробиологической безопасности не соответствовали нормативам 6,6% проб воды нецентрализованного водоснабжения  – Аларский, Баяндаевский, Боханский, Осинский, Эхирит-Булагатский, Нукутский, Тулунский, Нижнеудинский, Чунский, Усть-Удинский и Братский районы, г. Тулун».

Итого, как выясняется, из источников централизованного водоснабжения 21% воды не имеет должного качества. В водопроводных системах вода не соответствует должному качеству в 27,4% случаев, а в источниках нецентрализованного водоснабжения населения и вовсе почти половина (46,4%) питьевой воды для питья не очень-то и подходит. А куда они делись, те колоссальные запасы качественной пресной воды, о которых говорит наука? И по какой причине вода в системах централизованного водоснабжения, судя по проценту несоответствия требованиям гигиенических нормативов, оказывается хуже, чем в источниках, из которых эта вода попадает в водопроводы?

…К скважине (типичный источник нецентрализованного водоснабжения) в маленькой деревушке Толстовка Васильевского муниципального образования, это в Баяндаевском районе, подъехали практически одновременно с подошедшим на водопой стадом коров. Тоже небольшим, голов, может быть, в 10–12, но вальяжным. Я достал фотоаппарат, а ближняя ко мне тёлка задрала хвост и наглядно продемонстрировала «на камеру», как на естественном рельефе выкладываются классические коровьи лепёшки. Пришлось даже чуть отодвинуться, чтобы брызги не долетели. Поднял фотоаппарат и увидел в видоискателе, как другая корова справила малую нужду. Это люди называют её малой, а у этой конкретной коровы «нужда» оказалась очень даже большой. Мёрзлая земля, чуть припорошенная снегом (его здесь ветром выдувает), начала оттаивать под жёлтой лужей на одном, а может быть, и на двух квадратных метрах. И всё это рядом, почти вплотную к скважине. Вернее, к бревенчатому домику, в котором находится скважина. Забора, которым по требованиям СанПиН должен быть огорожен первый (самый строгий) пояс санитарной охраны водозабора на расстоянии 30–50 метров от скважины, здесь, разумеется, нет. Его и быть не может, потому что заборы требуются для защиты источника питьевого водоснабжения от коров, коней, овец и прочей домашней живности, а здесь задумано наоборот – привлечь домашний скот к источнику чистой воды. Вплотную к домику установлены два больших корыта для водопоя. Судя по мёрзлым коровьим лепёшкам, собранным кем-то в одну кучу, создаётся некоторая видимость, будто источник питьевой воды для населения не совсем уж бездумно брошен на коровий произвол, будто он «санитарно охраняется». Не так, как указано в СанПиН, а как владельцам скота показалось удобнее.

– Раньше здесь вода была хорошая, – говорит Андрей. – А какая сейчас – не знаю, даже пробовать её после коров неприятно.

Он рассказывает, что несколько раз приезжал сюда на охоту в прошлые годы и видел, что коровам скважина была неинтересна. Летом они утоляли жажду из искусственного озерца неподалёку, служившего для деревни пожарным водоёмом, а зимой хозяева поили коров у себя во дворах из вёдер и тазиков. Привезти воду совсем не трудно – деревня маленькая, скважина рядышком. Но нынче озеро почему-то осушили. Вот и додумался кто-то устроить водопой у единственного источника питьевой воды. 

– Весной, когда это всё поплывёт, к скважине и не подойти будет. Что люди-то пить станут? – говорит Андрей, подозрительно переводя взгляд с «дымящейся» на морозце коровьей лепёшки на свои ботинки. Но обувь оказалась по-зимнему чистой. И я попробовал успокоить его, оптимистично предположив, что вода тоже останется чистой. Скорее всего, инспектора Управления Роспотребнадзора по Иркутской области, прочитав эти заметки в «Восточке», побывают здесь ещё до того, как весной здесь «всё поплывёт». Они напомнят главам села и района о необходимости соблюдения санитарных норм и правил. А напоминание их дорогого стоит и дорого забывчивым обходится.