Выставка костюмов из фильма «Иннокентий Сибиряков» открылась на следующий день после премь­ерного показа в Иркутском Доме кино. 

– Можете всё трогать, ощупывать ткань, нам не жалко, – предложила художник-постановщик фильма Наталья Левина, начиная экскурсию по необычной экспозиции. – Для нас главное, чтобы люди заинтересовались фильмом и самой личностью Иннокентия Михайловича. Если кто-то захочет узнать о нём больше, заинтересуется этой династией, значит, мы не зря работали. 

По словам генерального продюсера фильма «Иннокентий Сибиряков» Юлии Ивановой, главной задачей картины является популяризация фигуры иркутского мецената. Уже два раза афонское общество обращалось в РПЦ с инициативой о канонизации Иннокентия Михайловича Сибирякова. Но одним из важных условий для этого является  популярность личности предполагаемого святого среди народа. Сегодня Иннокентий Сибиряков недостаточно широко известен, хотя до революции имя его гремело по всей России. 

Наследник огромных капиталов, сын основателя «золотого» города Бодайбо, Иннокентий Михайлович Сибиряков при жизни постоянно находился под пристальным вниманием общества и прессы. Он слишком много жертвовал, причём делал это практически без разбора, благодетельствуя «недостойных», по мнению многих, людей. В день он умудрялся принимать до 400 просителей и редко кто уходил от него без щедрого вспомоществования. Полиция опасалась, что его щед­ростью могут воспользоваться революционеры и террористы, поэтому постоянно «приглядывала» за меценатом. 

В конце концов Иннокентий Михайлович был подвергнут принудительному психиатрическому освидетельствованию в рамках инициированного против него судебного процесса. Его  пытались признать недееспособным и лишить права управлять своими капиталами. Именно вокруг этого судебного процесса закручен сюжет фильма. 

– Мы пытались показать не карикатурного святого, а обычного человека, который ошибался, искал свой путь, страдал и, наконец, нашёл то, что искал, – говорит Юлия Иванова. – Хотелось, чтобы нам поверили, а сусальной картинке никто не верит. Поэтому в основу фильма был положен жизненный конфликт, который достигает своего апогея во время судебного процесса. 

История в кино

Для того, чтобы снять исторический фильм, требуется большая подготовка. Немалую роль в ней занимает процесс создания костюмов. Конечно, существует огромная разница между настоящим историческим костюмом и тем, что зритель видит на экране в качестве такового. В кино ведь  главное не историческая достоверность, а иллюзия достоверности.  

Первый и главный закон создания костюма для кино  – ткань не должна бликовать. Поэтому во время съёмок используются только натуральные ткани, которые не содержат синтетику. Если это атлас, то матовый, если шёлк – только натуральный. «Даже натуральные ткани иногда приходится подкрашивать из баллончика, если ткань вдруг «зарябила» в камере, – рассказывает Наталья Левина. –  Обычно во время съёмки художники стоят за кадром  и держат наготове баллончики с красками. Зачастую костюм меняется на глазах уже на съёмочной площадке». 

Особую специфику имеют костюмы в клетку и в полоску. Остракизму обычно подвергается и бархатная ткань. Бархат поглощает свет, поэтому обычно его заменяют на что-то другое. Например, пятилетний Иннокентий появляется на экране в красивом  тёмном костюмчике с белым кружевным воротником. Подобные костюмы было принято шить из бархата, и в музеях представлены именно такие костюмы той эпохи.  «Но в кино мы не можем использовать бархат, поэтому его заменили на другую ткань, – говорит Наталья Левина. –  Если мы хотим получить тёмно-синий цвет, костюм должен быть ярко-синего, потому что в камере он будет выглядеть темнее. Хотя в то время бархат был в моде, и дамы его любили, в фильме мы не смогли этого показать». 

Особого  внимания зрителей на выставке удостоилось  платье с классическим турнюром, который носили в 80-х годах XIX века. «Для создания турнюра мы использовали искусственный китовый ус. Когда он садится на фигуру, образует особую конструкцию, – рассказывает Наталья Левина. – Конечно, мы старались по возможности облегчить костюмы. Они без подкладки, использованы ложные элементы декора. Это кино, это не жизнь». 

Турнюр, бывший в моде в 1880-х годах, произошёл от кринолина, который дамы носили двадцатью годами ранее. Платье с кринолином также показано в фильме, и его привезли в Иркутск. Именно в нём перед зрителями предстаёт мама пятилетнего Иннокентия. В тот период семья Сибиряковых жила в Иркутске, а мода в наш город приходила очень рано.  

– Во время подготовки к фильму мы специально изучали этот вопрос, – говорит Наталья Левина. – Нам нужно было выяснить, могла ли мама Иннокентия носить  большой кринолин в 1860-х годах? И мы нашли положительный ответ в письменных источниках  того времени. 

Глядя на платье из кино, удивляешься: как же дамы носили на себе такие конструкции? А ведь это ещё усовершенствованная модель. До изобретения кринолина на металлических кольцах дамы носили по 8–10 накрахмаленных подъюбников, которые весили 15–20 кило­грамм. Затем появились  кринолины из ивовых прутьев, которые плелись, как корзины. И лишь в 1857 году англичанин Чарльз Ворт изобрёл кринолин на металлических кольцах. Именно такое сооружение и носили  героиня фильма и мама Иннокентия Сибирякова. «Наш кринолин ещё не очень большой, всего 4,2 метра в окружности. А мог быть и больше, до 6 метров», – говорит Наталья Левина. 

По словам художника-постановщика,  современные актрисы не умеют носить такие конструкции. Перед съёмкой им приходится брать специальные уроки у хореографов, чтобы научиться двигаться в таких платьях. Например, современная женщина привыкла держать руки свободно. В 19 веке дамы не могли себе позволить подобную роскошь.  Руки следовало держать полусогнутыми, слегка разведя в стороны, поскольку очень широкие  юбки не позволяли полностью опустить руки.  Кроме того, платья, как правило, имели рукава, также стеснявшие движения. 

– А чего стоил корсет, – добавляет Наталья Левина. – Мы никогда не делаем корсеты, потому что современные женщины не могут  носить исторические корсеты, и никакой хореограф тут не поможет. Это очень жёсткая металлическая конструкция, которую надевали на девочку уже в 9-10 лет. Если вы где-то в кадре видите, что у актрисы под плать­ем корсет, знайте, что она его надела только на час съёмки, заложенный по таймеру. Но ни одна актриса не будет во время съёмки постоянно ходить в корсете. Выставочный кринолин актриса носила 10 часов подряд,  и это было очень тяжело. Надеть на женщину  при этом корсет было совершенно невозможно, она просто не смогла бы двигаться.

Невольно подумаешь, что женщины из 18 века были какими-то иными существами даже в плане физиологии. Они дышали грудью, а не животом, у них был совершенно иной режим питания. Например, они не ели на званых обедах и вечерах, лишь слегка закусывали. К сожалению,  часто умирали молодыми из-за слабого здоровья.  И дело здесь даже не в корсетах и кринолинах. Был в истории и бескорсетный период. С 1790-го по 1810 год женщины сняли корсеты. Это время Наташи Ростовой, которая ходила в корсаже, но не в корсете. Однако мода ушла в другую крайность. Платья стали настолько тонкими, почти прозрачными, что дамы  часто простужались, пока шли от кареты до парадного подъезда. Антибиотиков, как известно, не было, и любая простуда могла стать смертельной. 

Конечно, такой наряд могли позволить себе только состоятельные дамы. Бальные платья не принято было надевать второй раз даже в случае нужды.  Поэтому их постоянно перешивали. Если одна дочь сходила на бал, её платье полностью распарывали и перешивали для другой дочки. Самое дорогое в платье – это ткань, которая считалась хорошим подарком, зачастую передавалась по наследству. Платья перелицовывали, пускали вышивку по старой ткани, декорировали сборками и так далее. «До наших дней дошло не так много подлинных платьев прошлых веков,  – говорит Наталья Левина. – Они просто истлели, оттого что ткань на многих из них была порядком изношена».  

Выставочные кинокостюмы, конечно, не изношены. Но они изрезаны в разных неприметных с первого взгляда местах. Разрезы на плать­ях, блузках и рубашках сделаны для того, чтобы провести проводок микрофона. Он тянется к специальной коробке аппаратуры, которую крепят к телу актёра, спрятав под одеждой. Даже если предполагается переозвучка фильма, звук вчистую должен быть записан на площадке.  Это необходимо для того, чтобы во время переозвучивания актёр мог синхронизироваться с тем, что он говорит в кадре.  

– Так что со звуковиками у нас постоянное противостояние, – рассказывает Наталья Левина. – Они кричат на нас за то, что мы постоянно сбиваем звук, поправляя костюмы. Мы воюем со звуковиками, которые тянут свои провода, повреж­дая костюмы. Оператор при этом кричит, что ему бликует. То, что кричит режиссёр, я даже вспоминать не хочу. Словом, съёмочная площадка – непростое место.  

Мужские костюмы на выставке представлены  с обычными, современными рубашками. Во время съёмок были использованы воротники и манжеты, которые носили в 18 веке. Но все они беспощадно испорчены гримом и уже не подлежат восстановлению. 

Художественно-документальное кино

Из Иркутска выставка отправится в Санкт-Петербург, где откроется в Александро-Невской лавре после премьерного показа фильма. Может быть, она будет немного изменена.

– Мы могли бы привезти в Иркутск и декорации, и что-то ещё, – говорит Наталья Левина. – Однако пришлось подстраиваться под пространство музея. Нужно, чтобы все предметы существовали здесь органично. 

В конце фильма уже нет ни кринолинов, ни турнюров. Зато появляются кадры, из-за которых фильм оформлен как художественно-документальный. В художественную ткань фильма вплетены настоящие документальные съёмки с Афона, и в этом, пожалуй, его уникальность. Дело в том, что даже фотосъёмку на Афоне ведёт лишь один человек, имеющий разрешение. Для российской съёмочной группы было сделано редкое исключение. 

На Афоне есть традиция, которая, может быть, шокирует современного светского человека. В специальной костнице здесь хранят черепа почивших монахов. По состоянию костей святогорцы определяют, насколько человек при жизни угодил Богу. Из полутора тысяч останков в Свято-Андреевском скиту лишь три черепа отличаются особым золотисто-медовым цветом. Один из них принадлежит нашему земляку Иннокентию Михайловичу Сибирякову. Его «честная глава» почитается на Святой Земле как мощи святого и хранится в особом ковчеге. В фильме она показана крупным планом.  

– На Афоне помнят Иннокентия Сибирякова, хотя он прожил там совсем недолго, – говорит Юлия Иванова. – Ребята рассказывали, когда актёр  надел монашеское одеяние, и они там в уголочке около стен снимали, к ним подошёл старый монах и спросил: «Что вы делаете?» Они сказали: «Мы снимаем фильм». 

И монах сказал им: «Про Сибирякова?» Настолько жива там память об Иннокентии Михайловиче. Сколько он здесь всего построил, и его не помнят. А монах на Афоне, старый монах, который никогда не видел Сибирякова, увидел  нашего актёра и, не зная, какой фильм мы снимаем, по наитию, по внутреннему ощущению угадал. И поддержал их. Ребята рассказывали, что у них мороз по коже прошёл, когда они услышали это.

Актёру Сергею Зотову монахи  позволили около 20 минут побыть наедине с мощами человека, образ которого он воплотил на экране. Как минимум это означает,  что для святогорцев очень важно содействовать популяризации фигуры купца, мецената, схимонаха Иннокентия Сибирякова, уроженца иркутской земли.