«Меня зовут Мурат. Я хороший»

Дети порой приходят в семьи удивительными тропами. И каждая история усыновления не похожа на другую. Ещё играя в куклы, девочка Маша говорила подружкам: «А давайте будто мы нашли эту дочку». Никто Машу не поддерживал, все хотели дочек родить. Будучи мамой 15-летнего подростка, Мария задумалась о втором ребёнке. Но ребёнок никак не завязывался.

– Мы проходили всевозможные обследования, лечились. Анализы показывали полный порядок, но лялька не получалась. Отчаявшись, мы решились на крайнюю меру. Но и ЭКО не дало результатов. Тогда я пошла в опеку и взяла список документов на усыновление. Чтобы упростить и ускорить процесс, мы решили, что усыновление я буду оформлять лишь на себя одну. 

Мария собрала все документы за две недели, тем самым поставив свое­образный рекорд в министерстве опеки и попечительства. Сбор документов вполне можно начать, ещё не присмотревшись к конкретному ребёнку, а только созрев для усыновления. В 2009 году обязательной сегодня «Школы усыновителей» ещё не было, так что процесс не затянулся. 

– Когда мне подписали последнее заявление, я начала выходить на роддома Иркутска с просьбой сообщить о первом же отказнике. Но конкретно в этом осеннем месяце отказников не было, хотя до этого числились сразу восемь малышей. Поскольку у меня подрастал  сын, я хотела девочку. А потом мне уже стало всё равно. Лишь бы ребёнок лёг на сердце, лишь бы было тепло к душе и были пелёнки, непременно хотелось малыша, чем меньше, тем лучше.

Ну а далее события развивались уже по сценарию, изящно закрученному, видимо, мирозданием. В пятницу вечером Марии подписали финальное заявление со словами: «Можете идти в банк усыновителей и выбирать ребёнка». И тут же принесли фотографию мальчика, которого пока не было в базе детей, попадающих под усыновление. «Я сейчас приеду», – сообщила Маша по телефону главному врачу дома ребёнка. Как с улыбкой вспоминает она сегодня, настолько не терпелось стать мамой во второй раз. Но главврач дома ребёнка всё же предложил подождать: «Отдыхайте до понедельника. Примите тёплую ванну, постарайтесь расслабиться. И в восемь утра можете приезжать». И здесь начинается самое интересное. Такие истории обычно описывают в кино и книгах, но, как известно, жизнь часто предлагает сценарии покруче кинематографических. 

– Поскольку муж  у меня светловолосый, мы мечтали о мальчике славянской внешности в возрасте до полугода. И вот после подписания последнего заявления мне снится сон. Будто я приезжаю в дом ребёнка, мне выносят мальчика и предлагают с ним погулять. И на моих глазах мальчик превращается в 4-5-летнего ребёнка с явно смешанными корнями. И мальчик мне говорит: «Меня зовут Мурат. Я хороший. Но я нерусский, меня никто из-за этого не берёт к себе». Я с ним гуляю, разговариваю, понимаю, что мальчишка очень умный. Но у него чёрные волосы, чуть раскосые глаза, смуглая кожа. С утра пораньше в понедельник я приезжаю в дом ребёнка. И мне приносят упитанного мальчика, которого я видела во сне. Мальчишка крупный, круглый,  с красными от аллергии щеками. Кряхтит выразительно. «Кормите, мамаша», – сказала мне нянечка, протянув бутылку с кашей. И пока я мальчика кормила, я его всего обнюхала, обтрогала. И мне было приятно, не возникло отторжения от этого ребёнка. В группе были ребятишки гораздо красивее – блондины с ярко-голубыми глазами. Но сердце на них не ёкнуло. А этот на мне лежит, кряхтит, чмокает. Мужу вечером показала фотографию мальчика. «Татарин, бурят, грузин, какая разница?» – сказал муж. И я почему-то принялась рыдать. 

По правилам на цепочку «ребёнок – приёмная мама» даётся десять дней. Если мама сомневается, её знакомят со следующим ребёнком. Но уже на третий день знакомства с Сашей Маша и её муж Сергей решили: «Забираем парня!» Мария подписала согласие, и Саша стал почти сыном. Почти.  

Ел как не в себя и никак не мог насытиться 

Маша сразу была нацелена на усыновление, не на опекунство, а именно на усыновление. И посему началась волокита со сбором документов в суд. Судебных проволочек не возникло, но ребёночка нельзя было забирать, пока судебное решение не вступит в силу официально, а на это необходимо ещё 10 дней. Уже и погремушки, и кроватка, и коляска домой привезены. И на работе оформлен декретный отпуск. Уже одна из бабушек в нетерпении мерила углы в квартире, мечтая побыстрее познакомиться с внуком. И даже нянечка в доме ребёнка принялась вздыхать: «Спокойный ребёнок ведь был. А теперь всё время орёт и на руки просится». Мальчик Мурат был переименован в Сашу и отчество получил отцовское (забегая вперёд, скажем, что через год отец мальчика тоже официально усыновил). Начался непростой период взаимной адаптации. 

Ни для кого не секрет, что дети в домах ребёнка существенно отстают в развитии от своих сверстников. В том числе и так сказывается отсутствие родителей рядом. 

– Когда мне сообщили, что Саша в свои семь месяцев уже переворачивается, я была в состоянии шока. Ведь большинство детей в таком возрасте уже сидят, ползают и даже встают с поддержкой. Через неделю пребывания дома Саша сел, через месяц пополз, недоступных мест в квартире стало всё меньше. А в 10-11 месяцев стал ходить с поддерж­кой. Ребёнку необходимо, чтобы рядом был любящий взрослый, ему обязательно нужно чувствовать защиту. Ну а затем Саша стал развиваться уже по возрасту.

Было ли Маше трудно? Было. В Сети можно найти подборки фото­графий – «как мечталось» и «как в реальности». С усыновлёнными детьми, с их принятием и воспитанием могут происходить такие же перевёртыши. 

– Он всё время хотел есть. Ел как не в себя и никак не мог насытиться, – вспоминает Мария Болдырева. – Спокойный, по словам нянечки, мальчик начал орать. И орал несколько лет. Как будто с этим криком из него выходили вся та боль, то одиночество и та ненужность, что он пережил первые полгода своей жизни. От адаптации никуда не денешься. Она есть всегда и у всех – у детей и усыновителей.

Бывало, что Машу накрывала усталость. Тогда она уходила гулять или встречалась с подругами. Папа запросто оставался с ребёнком, понимая необходимость передышки для мамы. «Сначала кислородную маску себе, а потом ребёнку» – это правило должно непреложно соблюдаться не только на борту самолёта, но и в жизни. Да и женская, материнская  интуиция вела Машу этой мудрой дорогой. Очень помогали книги, особенно за авторством психолога Людмилы Петрановской. Да и новый сын дисциплинировал, не давал раскисать.  

Когда Маша решилась на усыновление, её старшему сыну Андрею было 16 лет. И он полностью принял мамино решение, сказав: «Лишь бы ты была счастлива». Сегодня у Маши уже есть трёхлетний внук, и, как она говорит, рождённый ребёнок, усыновлённый ребёнок и внук – это три разных чувства. И ни одна любовь не повторяет и не перекрывает другую. 

«А кто меня родил? Не аист же? А кто?»

Первые несколько лет новый дом Саши Болдырева посещали с проверкой представители органов опеки. Это их работа – смотреть на условия жизни, проверять, нет ли у ребёнка синяков, есть ли в доме продукты. В какой-то степени испытанием стало принятие усыновлённого ребёнка одной из бабушек. Процесс длился долго и непросто, но сейчас Саня всё лето живёт с бабушкой на даче и она уже не помнит, что когда-то считала его «не своим». И сама Маша говорит: «Я забываю о том, откуда он взялся. Мне кажется, он безумно на меня похож, ну, одно лицо у нас». 

Осознанным решением родителей было сказать Саше правду о его рождении. Сегодня это, кстати, прицельная стратегия – не скрывать факт усыновления. Мальчику тогда было три года. И родители придумали для него сказку: «Мы с папой ждали аиста. Аист летел, а бумажку с адресом потерял. И тогда он отнёс тебя в домик, где потерянные ребятишки ждут своих родителей. Мы тебя искали, нашли и забрали домой». Но после этой сказки ребёнок задал вопрос, который загнал нас в ступор: «А кто меня родил? Не аист же? А кто?» Ему было лет пять. Пришлось рассказать: «Родила тебя тётя, но она не смогла о тебе заботиться. Отдала в домик, откуда мы тебя и забрали». И с этого времени стало совсем непросто. Ребёнок начал рыдать и спрашивать: «Почему она меня оставила? А мы можем её найти? А куда она ушла?» Он задавал миллион вопросов. Я отвечала максимально близко к правде, единственное – скрыла, что мальчик был найден в подъезде. Месяц Саша по вечерам задавал один и тот же вопрос: «Ты ещё не придумала, почему она могла меня оставить?» Периодически он спрашивал: «А Саша из животика? А ты? А Артём? Я один не из животика?» 

Когда у Саши возникло желание увидеть тот домик, где он ждал родителей, Маша отвезла его в дом ребёнка. Купили несколько пачек памперсов, они всегда нужны отказникам. И приехали в гости. Саше хватило несколько минут, чтобы впечатлиться, видимо, на всю жизнь. Вопросов убавилось. Но раз в месяц эта тема всё равно обсуждается. И, как говорят психологи, это совершенно нормально. Хотя Мария не устаёт повторять своему младшему сыну: «Я благодарна этой тёте за то, что у нас есть ты. Нам было бы скучно жить без тебя». 

Как и большинству детей, недобравших в младенчестве родительской любви и внимания, Саше нужно постоянно доказывать, что его любят, что он нужен и важен. Он всё время проверяет родителей на любовь. Хотя, как не устаёт повторять мама Маша, роднее его никого нет. «Это моё выстраданное чудо», – улыбается мама. И она с лёгкостью взяла бы  из дома ребёнка ещё одного малыша, если бы материальная поддержка государства была более ощутимой. И если бы было обеспечено психологическое сопровождение семей с усыновлёнными детьми. Это тоже жизненно необходимо.