Иосиф Яворский – единственный владелец половины двухквартирного дома в посёлке Большая Речка Иркутского района. В такие постройки в 1950-х годах переселяли семьи сосланных из бараков, попадающих в зону затопления Иркутского водохранилища. А вообще, семья Иосифа Владимировича попала в Сибирь зимой 1946 года. В местность, которую теперь занимает музей «Тальцы», вместе с другими репрессированными пригнали семью Яворских. 

«Мама умерла от туберкулёза, когда мне было лет шесть. Единственное, что помню, как на похоронах люди меня держали на руках. В семье было трое детей: я, сестра и брат, – вспоминает Иосиф Владимирович. – Нужна была помощь по хозяйству, уход за детьми – через некоторое время отец привёл домой мачеху. Потом война началась. 

Отец был верующим, не пошёл воевать к бандеровцам. За это его хотели казнить. Одного мужика из деревни бандеровцы повесили на сучке от дерева. Отец успел убежать в лес. После войны ему дали 58-ю статью, ведь против немцев он тоже не пошёл воевать. Отца посадили, а нас – меня, сестру, брата и мачеху – в вагонах для скота повезли в Сибирь. 

Много людей умерло по дороге от голода и холода. Боже, покойников выбрасывали просто на станциях! – по щекам старика потекли слёзы. – Привезли нас в Тальцы, где музей стоит, там уже бараки были. В одном бараке поселили 16 семей. Всё мы пережили – голод и холод. Мы же раздетые в декабре приехали! Если бы не добрые люди, мы бы не выжили. Мы же по миру ходили, попрошайничали, по помойкам лазили. Деревня Пашки на Ангаре была, потом её затопило. Туда мы, в основном, попрошайничать ходили, миленькая моя! Люди к нам хорошо относились, жалели нас. Большинство относилось с сочувствием. Но были и те, кто мог назвать бандеровцем или фашистом. Бывало редко, вообще, все дружно жили». 

Время было такое – учиться было некогда. Иосиф успел закончить всего три класса. Ходил в школу, одновременно трудился в гараже рассыльным, выполнял мелкую работу. 

Когда построили Иркутскую ГЭС, деревню затопило, людей переселили в дома на двух хозяев. После тесных бараков это было настоящей роскошью, хотя домики и строили с большой экономией – из тонких брёвен, без надёжного фундамента. 

К тому времени Иосиф освоил профессию машиниста паровой машины. А за трудовую биографию ещё работал кочегаром, трактористом. Неизменным оставалось только место трудоустройства – Ангарский лесхоз. 45 лет Иосиф Владимирович отработал на этом предприятии. Стаж его супруги Марии Ивановны в лесхозе – 43 года. 

«В последнее время я зарабатывал хорошо. Потому что работа была сезонная. Работали, как кони, – по 10-12 часов в сутки, а ставили восемь – больше нельзя. Отработаешь норму, получишь зарплату 250 рублей, плюс премия рублей 250. Получал, бывало и 500, один раз было аж 600 рублей за месяц. А в то время корова стоила 300. Зимой по 60 тысяч кубометров леса выгружали. Раньше, знаете, «натики» трактора были (СХТЗ-НАТИ. – Ред.), их ломиком надо было заводить. Зубы некоторые себе выбивали. Я работал на таком, приноровился. Техника плохая была, а жили дружно. А сейчас всё есть, а дружбы нет», – вздыхает старик. 

«Деньги складывал на книжку. У меня 38 тысяч рублей на книжке было накоплено при советской власти. Получил я за них компенсацию. Ну разве это компенсация? Так, слёзы одни. Деньги мои остались у государства. Раз я оказался в такой ситуации, государство должно отремонтировать мне жильё, чтобы я хотя бы не мёрз», – рассказывает Иосиф Владимирович.

Невооружённым глазом «масштаб бедствия» оценить оказывается непросто. Иосиф Владимирович, несмотря на солидный возраст, остаётся рачительным хозяином. Внешне дом не выглядит аварийным, запущенным. Фасад строения обшит деревом, стены внутри покрыты штукатуркой. Не видно никаких зияющих дыр и подтёков. Если присмотреться внимательно, заметно, как одна сторона дома просела в сторону соседей. «Дом стоит «на стульчиках», это не фундамент, а несколько подпорок в разных местах. Брёвна внизу прогнили, от этого пол проваливается», – объясняет хозяин. Кстати, соседи с другой половины построили на своём участке новый дом и переехали. «Ввёрху тоже всё прогнило. Когда на улице холодно, на стене образуется куржак», – показывает Иосиф Владимирович.

В этом доме невозможно ходить в тапочках. Осенью, зимой и весной сапоги домочадцы снимают только на ночь. Спать старикам приходится прямо в одежде. В тот день, когда мы побывали у Яворских, шёл снег. Температура на улице была близка к нолю градусов. Но в доме было холодно. С трудом можно себе представить, как люди чувствуют себя здесь в морозы.  

Уже несколько лет Иосиф Яворский ходит по инстанциям – достучался даже до президента. Глава государства замкнул бюрократический круг, ответив, что вопрос жителя Большой Речки находится в ведении органов местного само­управления. К главе поселения и мэру района Иосиф Яворский уже обращался и получил однозначный ответ – денег нет, тем более жильё не муниципальное, а приватизированное. 

Помогать Яворским взялся уполномоченный по правам человека Валерий Лукин. «Два года назад я был у Иосифа Владимировича дома. Увидел, что проблема действительно есть. Я стал заниматься этим делом», – вспоминает уполномоченный. Два года назад он добился того, чтобы в поселении была создана межведомственная комиссия. Эксперты провели обследование и пришли к выводу: жилое помещение требует значительного капитального ремонта. 

Валерий Алексеевич встретился с бывшим тогда руководителем Агентства лесного хозяйства Юрием Михайловым и попросил его помочь ветерану лесного комплекса. Михайлов пообещал выделить материалы и рабочих. Но, когда строители пришли смотреть дом, старик занервничал и отказался от помощи. Сказал им, что ремонтировать там уже нечего, надо новое строить. «Конечно, зря я их тогда прогнал», – сегодня жалеет Иосиф Владимирович. Естественно, уговаривать хозяина никто не стал: не хочешь – не надо.

Глава Большой Речки Юрий Витер не считает ситуацию Иосифа Яворского уникальной, из ряда вон выходящей. «У меня таких домов в посёлке 63%, среди жильцов есть ветераны. А Яворский даже не ветеран. Выход из ситуации я вижу один – от своей зарплаты отчислять по 20% ему на ремонт», – сыронизировал руководитель местного самоуправления. Хотя, на первый взгляд, предложение пожертвовать часть средств на ремонт не выглядело таким уж нереальным. 

«Иосиф Владимирович стоит в очереди на улучшение жилищных условий, но, поскольку жильё в посёлке не строится, ждать нового дома он будет очень долго. Он обращался к главе поселения, мэру района, прокурору, губернатору и президенту. Но все мольбы о помощи вновь вернулись в муниципалитет: это вопрос местного значения. Яворским могло бы помочь предприятие, суммарный стаж работы супругов в лесхозе около 90 лет. Администрация подразделения, где раньше находился лесхоз, заявляет, что хозяйства, в котором работали супруги, давно не существует», – подводит итог истории адвокат Евгений Долбня. Именно он обратился в газету и сейчас пытается помочь старикам.

Не существует предприятия. Не существует государства, на которое «пахали», не жалея сил и здоровья. Не существует сберкнижки, куда откладывали свои трудовые. Зато существует дом, в котором замерзают старики и их дочь-инвалид. Наверняка их ситуация не уникальна. Вокруг много беспомощных стариков, которые всю жизнь работали во имя счастливого будущего и были уверены, что государство не оставит их в беде. Как им объяснить, что прежнего государства уже нет, и сегодня им никто ничего не должен?