«Конфликт интересов может закончиться трагедией. Неоднократные обращения к губернатору Сергею Левченко, включая личную ­аудиенцию, дали нулевой эффект», – заявили художники в своём открытом письме, которое на прошлой неделе разошлось по медийным площадкам. История вопроса очень долгая. 

Дом на Халтурина, 1, где размещаются мастерские, можно назвать «местом силы». Скоро будет сто лет, как здесь работают художники.  Поколение за поколением. В 1923 году, когда в доме Файнберга открылся Иркутский областной музей, при нём был организован и отдел искусств. Тогда впервые по этим ступеням поднялись художники. По­явилась картинная галерея, которой заведовали художники Константин Померанцев и Борис Лебединский. В 1936 году галерея превратилась в Иркутский художественный музей.  Уже с 1938 года, как свидетельствуют газеты тех лет, на Халтурина, 1 – 5, работала студия Союза советских художников. Художники были здесь и до войны, и в войну, и в послевоенное время. В 1951 году Областное товарищество художников сообщило в «Восточке», что во двор на Халтурина, 1, переехали его основные производственные цехи. И с тех пор ничего не менялось – это место всегда принадлежало художникам. 

Однако сегодня вдруг стало так, что одни художники стали гнать из мастерских других. «Чей извращённый ум придумал, что одни художники должны истребить других?» – задаёт вопрос скульптор, живописец Александр Абрамов. В двухтысячные годы из Иркутского отделения Союза художников России выделилась самостоятельная организация – Союз художников и ремесленников Прибайкалья, мастерские которой и располагаются на Халтурина, 1. Союз художников России имеет свои мастерские, но они принадлежат городу и переданы художникам на безвозмездной основе, художники платят лишь коммуналку. С мастерскими на Халтурина, 1, всё не так. Они в 1990-е годы комитетом по культуре областной администрации были закреплены за историческим ансамблем «Дом И.М. Файнберга» и оказались в областном подчинении. Существовали при библиотеке Молчанова-Сибирского. На сегодняшний момент они могут быть сдаваемы только на условиях аренды – так требует закон. Договора об аренде у художников нет.

Достаточно увидеть, что все эти люди делают, чтобы понять –
этому надо помогать

21 июня 2016 года Иркутский областной художественный колледж им. И.Л. Копылова подал иск в Иркутский арбитражный суд против Союза художников и ремесленников Прибайкалья. Третьим лицом по делу выступает минимущество. Колледж требует освободить «незаконно занимаемые помещения» по Халтурина, 1. И взыскать с художников «неосновательное обогащение» в размере 306 тысяч 449 рублей 2 копеек. Причём более 106 тысяч – это теплоэнергия, а более 200 тысяч – земельный налог. Колледж оплачивал использование помещений, а художники в нём работали, не платя. Художники возразили, что за электроэнергию они платят, а договоров за теплоснабжение, водоснабжение просто нет и счета колледж им не выставлял. Кроме того, художники считают, что отнесение к ним исковых требований по налогам безосновательно.

Глава союза художник-ювелир Павел Овсянников не отрицает, что его организация занимает помещения без договора. Но возникла эта странная ситуация не только и не столько по вине художников. Ранее помещением пользовалось иное юридическое лицо по договору безвозмездного пользования. А потом все члены предыдущей организации вошли в состав нового юридического лица и продолжили пользоваться помещением в отсутствие договора с вновь созданным юридическим лицом. Договор отсутствует потому, что изменилось законодательство, запретившее отношения на безвозмездной основе, а платить аренду художникам нечем. Ситуация подвисла. До определённого момента она таковой и оставалась. «Тогда минимущество нам говорило: «Спокойно сидите и работайте», – рассказывает художник Анжела Рыкова-Базарон. – Мой муж Иван Вычугжанин, который тогда был председателем нашей организации, вёл переговоры с директором библиотеки Ольгой Стасюлевич, всё было нормально, мы спокойно жили. Но потом Иван умер, а в 2013 году вместо библиотеки в дом Файнберга заехал художественный колледж. И опять началась новая волна по выселению художников, которые здесь были всегда…» 

Тупиковая ситуация подсказывала два выхода. Или надо менять областные законы и сделать как в городе – творческие организации получают помещения безвозмездно и платят только коммуналку. Или надо гнать художников вон, чтобы не нарушать закон. Почему региональные минкульт и минимущество выбрали второй вариант, непонятно. У художников свой ответ на этот вопрос, который они изложили в письме: «Наши письма с просьбами разобраться в ситуации и защитить интересы художников, как правило, отправляются в министерство культуры и министерство имущественных отношений, где моментально исчезают. Министерству культуры эта история давно уже стоит костью в горле. Там в приоритете помощь директору художественного колледжа Назаровой в её стремлении побыстрее расправиться с Союзом художников и ремесленников Прибайкалья».  

– Они используют разные способы, чтобы показать, что мы не способны управлять помещениями,  – рассказывает Анжела Рыкова-Базарон. – То собаки не нравятся, то кошки. Кошек и собак теперь нет, один Боб, такса, бегает, встречает, всем радуется. Мы же во всём идём колледжу навстречу. Был у нас сарай скульптора Евгения Скачкова, в нём хранились материалы для скульптур. И железо, и бетон, и материалы, и гипсы. Попросили нас, мы убрали сарай. Теперь там стоянка для машин работников колледжа. Ну и мы ставим свои. Перегораживала наша платформа для скульптур пожарный въезд – мы её срезали. Есть претензии по пожарной безопасности – мы готовы и это устранить сами.

«Если нет мастерских, что мы будем делать?»

«Они используют разные способы, чтобы показать, что мы не способны управлять помещениями», –
рассказывает Анжела Рыкова-Базарон

Мы поднимаемся по лестнице в те самые мастерские. Да, здание очень старое, однако в нём чисто, насколько это возможно в мастерских, обычная рабочая обстановка. Александр Абрамов только что вернулся с места установки памятника Сперанскому, Михаил Филиппов занимался лепниной. Павел Овсянников зашёл поговорить на несколько минут, ему надо было идти к студентам.  

Бывшая мастерская  умершего Ивана Вычугжанина, его коллекция старинных кованых вещей, его знаменитый шаман… Нет только самого Ивана. Сегодня мастерскую делят художники Анжела Рыкова-Базарон и Максим Ушаков. «Максима сейчас нет, он дома работает», – говорит Анжела. Максима Ушакова представлять не надо, это художник-постановщик, который работал с такими режиссёрами, как Вячеслав Кокорин, Иван Вырыпаев. Это Максим снялся в главной роли в фильме Ивана Вырыпаева «Эйфория» («Малый золотой лев» на 63-м кинофестивале в Венеции).  Он же мультипликатор, трудился в студиях Christmas Films, «Солнечный дом», VMP. Участвовал в таких мультипликационных проектах, как «Князь Владимир», «Бабка Ёжка и другие», «Незнайка и Баррабас». «Максим уже больше года работает над полнометражным фильмом, пока прорабатывается сценарий, делаются эскизы», – рассказывает Анжела. Сама она дизайнер, участник многих выставок. В 2007 году Иван Вычугжанин, Анжела Базарон представляли Россию во Флоренции, там же были работы Павла Овсянникова. «Когда надо сделать красиво, художники нужны, – говорит Анжела. – А когда у них проблемы – решайте сами. А где всё это «красиво» делать, если нет мастерских? В квартире я не могу сидеть металл ковать». 

В этих же мастерских до сих пор работает 75-летний Евгений Скачков, это его конный всадник стоит на въезде в Усть-Ордынский округ, до недавнего времени его знаменитая скульптурная композиция украшала фасад Дворца спорта. Работы ювелира-дизайнера Павла Овсянникова находятся в коллекциях Москвы, Санкт-Петербурга. Он постоянный участник российских и зарубежных выставок. Подписал письмо известный скульптор Александр Виноградов. Это художник, работавший в Академическом институте живописи и культуры имени Репина в Санкт-Петербурге. Он один из тех, кто создавал обелиск к 40-летию Победы на площади Восстания в Ленинграде. Под письмом стоят подписи художника-графика Николая Статных, живописца Александра Чегодаева. 

Вот в мастерскую входит скульптор Александр Абрамов. Именно он был руководителем группы скульпторов, которые совсем недавно сделали панно в 130-м квартале, посвящённое памяти драматурга Владимира Гуркина. Ему же принадлежат многие другие работы. Он и сейчас занимается несколькими важными для города скульптурами, о которых – ниже. «А что говорить-то? Одно горе, одни слёзы, – машет он рукой. – Схватка идёт за вот это наше здание, хотят они его отдать училищу. Специалисты, которые работают здесь, так скажем, производственного плана. Это живопись, иконопись, ювелирка, скульптура. Мы ведь в основном художники не для залов. Можно что-то и в зале выставить, но мои, к примеру, основные работы – они для улиц, пространства. В зале можно оценить, сколько людей пришло на выставку. А попробуйте оцените, сколько прошло мимо памятника. Каждый день, ежечасно, ежеминутно. Никто не считал». «Учтите, что над скульптурой работа ведётся очень долго – год и более, конечно, к каждой выставке скульптор не наберёт работ», – говорит Анжела Рыкова-Базарон. 

Если вы бывали в ИГЛУ, то видели памятник студентке, читающей книжку. Это – работа скульптора Михаила Филиппова. Он же автор композиций буровикам и нефтянику у главного офиса ИНК. «Сейчас делаю реставрацию лепнины на Доме литераторов, на доме Бревнова, что на Степана Разина, – рассказывает он. –  До февраля я должен всё закончить. Вот сейчас меня из мастерской выгонят, и где я буду делать эту работу?» 

У Александра Абрамова в работе скульптура заведующей Иркутской городской публичной библиотекой Марии Гаевской. Скульптура должна появиться у библиотеки Молчанова-Сибирского. Если суд решит, что Абрамов должен вместе со всеми собирать вещи, где он будет работать над скульптурой? 

Переезд – это не только остановка работы, это ещё и такие проблемы, которые не учесть ни в одном официальном документе. «Мне надо что-то делать с коллекцией Ивана, он же гениальным художником был. С 1990-х годов он тут, в этой мастерской работал. Единственная у него была печаль по своей коллекции, говорил: «После смерти моей скинешь же всё в ящик…» – рассказывает Анжела Рыкова-Базарон, показывая на стену, увешанную старинными коваными вещами: кольцами от калиток, затворами, замками. – Он собирал её с 15 лет. Всё это уникальные вещи, таких сейчас нет. Видите, я стену даже не стала белить, потому что на ней коллекция. Всё развешано так, как он сам задумывал. Собиралась она как композиция, как картина. Я бы хотела отдать её, но чтобы коллекция сохранилась такой, как есть, как собирал Иван. Музеям это не надо, всё уйдёт по сундукам, в запасники. Что теперь с нею делать, если переезжать?» 

«Там нужно наводить порядок»

Безусловно, мы не могли, выслушав одну сторону конфликта, не дать слова другой. 

Министр культуры и архивов Иркутской области Ольга Стасюлевич ситуацию видит так: 

– В этих помещениях в начале двухтысячных находилось отделение Союза художников России, с ним был заключён договор. В 2005-2006 годах появился Союз художников и ремесленников Прибайкалья, отделившийся от существовавшего союза. Существовал некий договор, который позже был расторгнут мин­имуществом. Новый договор не согласовывали, поскольку поменялось законодательство. Ранее помещения можно было отдавать в безвозмездное пользование, теперь же организации было предложено работать в этих помещениях на условиях аренды. Однако право аренды по новому законодательству могло возникнуть только на конкурсной основе. Ситуация затянулась, естественно, никто с художниками не судился,  всё-таки это люди не случайные, они там работают. Мы пытались найти решение, но оно не находилось. 

Да, у Иркутского отделения Союза художников России есть мастерские, которые принадлежат городу. Город пошёл на то, чтобы отдать их художникам, не взимая арендной платы, только коммунальные услуги. Однако помещения на Халтурина – областные, областной закон не предусматривает такое распоряжение собственностью. После очередной проверки мы были вынуждены искать решение. Да, это вылилось в судебные разбирательства. Однако это не означает, что мы не пытаемся параллельно другими путями решать проблему. 

Семь человек из тех, что работают в мастерских на Халтурина, – члены Иркутского отделения Союза художников России. Они имеют полное право на мастерские. Мы ищем такие помещения и в областной собственности, и в городской. В городской, конечно, проще, поскольку художники не так много зарабатывают и платить аренду не могут. 

– Как всё-таки будет решён вопрос с теми, кто не является членом Союза художников России? 

– Понимаете, эти люди там уже давно работают, потому процесс очень болезненный. Безусловно, мы никого не хотим обидеть. Но есть закон, а по нашей информации, в мастерских находятся и люди, которые не имеют отношения к Союзу художников России, есть и те, кто вообще не является художником. Кто-то исполняет коммерческие заказы – памятники, кресты и прочее. Это не творческие люди, это коммерсанты чистой воды – делают и продают. Поэтому нужно разбираться в каждом конкретном случае. Понятно, что всех людей жалко, но есть рамки закона. Сейчас мы собираем материалы, чтобы понять, кто работает в мастерских на Халтурина. В частности, у нас есть информация, что кто-то там просто живёт. Вы же понимаете, что так не может быть, это государственные площади. 

– Что будет с помещениями, если суд примет решение об их освобождении? 

– Эти помещения надо приводить в порядок, ремонтировать. После этого они будут использованы для нужд художественного колледжа. Мы решили решать вопросы параллельно – поменять закон, найти помещения в областной собственности, которые бы сдавались на конкурсной основе в безвозмездное пользование творческим организациям. Решить вопрос с дополнительными помещениями для колледжа. И искать новые мастерские для тех, кто съезжает. 

– После суда нужно будет сразу освободить помещение?

– Я не могу, к сожалению, говорить за суд. Как он решит, так и будет. Мы со своей стороны прилагаем усилия, чтобы проблему решить.

– Что училище предполагает там разместить? Мастерские, новые учебные залы? Может быть, склады какие-то?

 – Ну, какие склады? Нет, конечно. Училище – это образовательное учреждение. У них есть стандарты, по которым они должны быть обеспечены определёнными площадями для учебного процесса.

Свою позицию по конфликту пояснила и директор Иркутского художественного колледжа имени Копылова Людмила Назарова.    

– В соответствии с федеральными государственными стандартами у нас должно быть определённое количество помещений, – сказала она. – В 2020 году училищу будет 110 лет, когда же нам исполнилось 100 лет, как раз и решался вопрос о том, чтобы старейшему в Иркутской области учебному заведению было предоставлено собственное здание. У нас никогда его не было. В 2013 году, после того как было построено новое здание для библиотеки Молчанова-Сибирского, приняли решение перевести колледж в так называемый дом Файнберга по адресу: Халтурина, 1, где раньше размещалась библиотека. Конечно, мы радовались, потому что здание оказалось больше нашего прежнего. Однако, несмотря на то что здание достаточно большое, там очень много коридоров, которые при всём желании не используешь под учебные классы. И конечно, площади в почти 800 квадратных метров, которые сейчас занимает Союз художников и ремесленников Прибайкалья, нам необходимы. 

Мы ничего против ребят из союза не имеем, это замечательные художники, наши бывшие ученики. Но ситуация сегодня в законном порядке сложилась именно так. Помещения наши, ребята их занимают. Плюс они не могут их содержать. Это и отопление, и водоотведение, и ремонты, и пожарная безопасность. Мы не раз говорили: наведите у себя порядок. Но ничего не меняется. У меня-то там за стенкой 150 студентов, а пожары уже были. Там же всё нараспашку с утра до вечера. Они ходят, кто-то пришёл ночью, кто-то днём. Понятно, что вопрос назрел – там нужно наводить порядок. 

«Мы не занимаемся коммерцией»

Среди претензий к художникам – то, что на областных площадях живут люди. В союзе не отрицают: несколько человек живёт. Но это лишь потому, что жить больше негде. Молодые художники только копят на квартиры и пока живут именно тут, снимать дорого. Живут и работают. «Мы не занимаемся коммерцией, строго по уставу все работают в сфере культуры», – поясняет Павел Овсянников. Стоит ли говорить о том, что в любых мастерских в любом городе мира картина примерно та же. Сообщества художников всегда существовали так. Зато именно здесь появляются работы Степана Шоболова.  Здесь работает Данила Бурлак. Достаточно увидеть, что все эти люди делают, чтобы понять – этому надо помогать, ну или хотя бы не мешать. Во всяком случае, выселение всех разом – это неадекватная мера.   

«Они ведь нам обещали-обещали, пока Иван был жив, что всё это можно сделать, договор безвозмездного пользования и всё остальное, что мы будем продолжать работать, – говорят художники. – А что теперь получается? Собирайтесь, выселяйтесь?» «Я был в старом училище и в новом, – говорит скульптор Филиппов. – Они увеличили площади в два раза, вы зайдите, посмотрите, у них абсолютно пустые залы стоят. А смысл в том, что кто-то хочет по­иметь эту площадь в центре города. И не для нужд училища всё это делается, не для его блага». 

Среди художников ходят слухи, что части из них предложат разбитые казармы в бывшем ИВВАИУ. Но это далеко от центра, там нужен ремонт. «Получается, что нас выселяют фактически на улицу, это разве нормально?» – говорит Александр Абрамов. В своём обращении художники и вовсе написали, что не верят в новые площади. «Время от времени в недрах этого конфликта возникала мысль – подыскать другое здание для размещения мастерских, – сказано в обращении. – Но в кулуарных разговорах чиновники сообщили, что это фантастика, утопия, что это нереально…». 

22 ноября Иркутский арбитражный суд будет рассматривать дело на третьем заседании. Художники опасаются, что оно станет последним, поскольку бороться с двумя крупными министерствами областного правительства им не под силу. 

Может быть, если министерством культуры  декларируется  желание  помочь художникам, и это не обман и не лукавство,  нужно не торопить судебный процесс, а проанализировать все аспекты законодательства?  Правовое пространство  у нас во всей стране одно, и оно не делится на городские, областные и федеральные куски. А региональному минкульту хорошо известно, что иркутский муниципалитет нашёл юридически корректную  возможность оставить мастерские, принадлежащие городу,  в безвозмездном пользовании членов областного, заметим, отделения  Союза художников России.   Принадлежность  к этому почтенному сообществу ещё не создаёт деления на настоящих и каких-то других художников, и проблему творчества, а значит, и жизни изгоняемых мастеров нужно решать без оглядки на «корочки» общественной организации. Это было бы мудро, и позорная война двух областных министерств против художников закончилась бы.