Александр Гимельштейн, главный редактор:  

– Нынешний гость хорошо знаком всем присутствующим, но у нас в редакции он впервые. Генерал-лейтенант полиции, начальник ГУ МВД России по Иркутской области Андрей Евстафьевич Калищук, который уже пятый год работает начальником главка. Этой встречей мы предваряем замечательный праздник – День сотрудника органов внутренних дел, который отмечается 10 ноября. 

– Как говорил один профессор перед началом лекции: «Я так много знаю, что даже не знаю, с чего начать». Но это не про нас. Хочу поблагодарить за то, что пригласили на эту встречу, за неподдельный интерес, как мне кажется, к работе полицейских и в целом к состоянию правопорядка в Иркутской области. Редакция газеты «Восточно-Сибирская правда» всегда проявляла конструктивный интерес к этим вопросам. Я считаю, что у нас не пресс-конференция и не интервью, а, скорее, дружеская беседа. 

Хочу сразу отметить: цифры, которые я буду называть, это достижение всей правоохранительной системы, включая федеральные структуры – Следственный комитет, прокуратуру, ФСБ и Иркутский областной суд. Хотелось бы показать динамику начиная с 2012 года. Ключевыми требованиями последних нескольких лет являются отказ от так называемой «палочной системы», прекращение манипуляций со статистикой, создания псевдоблагостной картины. Другие важные моменты – сосредоточить внимание на лицах, которые профессионально занимаются преступной деятельностью, повысить личную ответственность руководителей за то, что происходит во вверенных им подразделениях. 

В 2012 году Иркутская область занимала в России третье место по количеству умышленных убийств, на сегодняшний день – четвёртое. Много людей гибнет от рук преступников, но справедливости ради стоит отметить: в основном убийства носят бытовой характер – совершаются на фоне распития алкогольных напитков. Орудия, фигурирующие в сводке, – кухонные ножи, табуретки, кочерга, полено. За неполные четыре года количество таких преступлений сократилось с 500 до 280. Раскрываемость возросла до 93% (это на 2% больше, чем в 2015 году) и превысила среднероссийский показатель. На сегодняшний день регион входит в тройку лидеров по числу раскрытых убийств. 

В 2012 году в Иркутской области было совершено 730 разбойных нападений, в нынешнем – 160. Их раскрываемость составила 75%, что на 2% выше среднероссийского показателя и на 25% превышает показатели 2012 года. Число грабежей уменьшилось с 5000 до 1500, раскрываемость подросла с 33% до 55%. В основном такие преступления совершаются в крупных городах. Например, число грабежей в Иркутске уменьшилось с 1500 до 450, в Ангарске – с 620 до 160. Настоящий бич нашего региона – квартирные кражи, но и их число за последние годы значительно уменьшилось – с 4000 до 1200. Раскрываемость составила 53%, это выше, чем в среднем по России, и почти в два раза выше, чем в 2012 году. 

В 2012 году из 2000 похищенных в области транспортных средств 1000 приходилась на областной центр. Я специально смотрел статистику: например, в Екатеринбурге, городе-миллионнике, похищалось порядка 900 автомобилей. В Иркутске тогда не покладая рук работали целые структуры. На долю криминальных возвратов приходилось до 45% преступлений. Раскрываемость составляла всего 10%. Тогда мы наметили целый комплекс мероприятий, как с этим злом бороться. Во-первых, определили круг лиц, которые причастны к этим преступлениям, но часто остаются за кадром: это судимые люди, люди, представляющие организованные формы преступности. Мы стали активнее привлекать их к уголовной ответственности за совершённые преступления – вымогательство, разбои, наркотики. Кроме того, нацелили личный состав на поисковые мероприятия. Ведь иной раз украденная машина стояла без номеров в соседнем дворе, иногда чехлом прикрытая, в отстойниках, в лесных массивах. 

Поиск начинали с радиуса в километр, сейчас он составляет пять километров. Такие мероприятия позволили из 6500 похищенных машин 3500 вернуть законным владельцам. Вообще, по всем преступлениям, связанным с кражами, мы вернули законным владельцам за эти годы различного имущества на 1,5 миллиарда рублей. 

В целом нам удалось сбить уровень преступности. Например, в 2011 году по числу тяжких и особо тяжких преступлений Иркутская область была на втором месте в России, на первом месте – Забайкалье. На сегодняшний день, к сожалению, они так и остались на первом месте, а мы – уже на 13-м. Уровень преступности остаётся довольно высоким, но можно говорить о положительной динамике. 

Отрадно, что по многим вопросам передовой опыт Иркутской области стал примером для других подразделений. Например, в целом по России число мошенничеств увеличилось на 10%, у нас, наоборот, отмечается снижение на 25%, и раскрываемость у нас на 7% выше, чем в целом по России, – 37%. В регионе есть и успешный опыт, касающийся сокращения числа преступлений по хищению нефтепродуктов и привлечению виновных лиц к уголовной ответственности. Так, в 2012 году было зарегистрировано 77 подобных преступлений, в 2016 году – всего шесть. Кроме того, организатор схемы хищения нефтепродуктов в Ангарске получил 20 лет по статье 210 УК РФ (организация преступного сообщества или участие в нём. – Прим. «ВСП»). 

Есть у нас достижения и по задержанию граждан за незаконные рубки. В 2012-м году под стражей находились два гражданина за эти преступления, в 2016-м уже 600 человек было задержано, 300 человек арестовано. В целом можно говорить о декриминализации лесной отрасли. Сам факт возбуждения в нынешнем году уголовного дела по статье 210 УК РФ (мы сделали это одними из первых в стране по лесной тематике) говорит о многом: 30 человек проходят в качестве членов организованного преступного сообщества, 16 человек находятся под стражей. Организатору (хорошо известному в Иркутске молодому человеку, который длительно этими вопросами занимался) светит до 20 лет лишения свободы. Думаю, что это будет хорошим уроком для других. Мы на этом останавливаться не собираемся. 

Георгий Кузнецов, обозреватель: 

– Хотелось бы продолжить лесную тему. Ваш коллега Андрей Юрьевич Бунёв (руководитель следственного управления Следственного комитета РФ по Иркутской области, генерал-майор юстиции. – Прим. «ВСП») считает, что иркутская полиция по лесным преступлениям лучшая в России, имеет самый богатый опыт и самые богатые наработки по пресечениям. У нас так много раскрывается преступлений потому, что много воруют, или потому, что вы так хорошо работаете? Второй вопрос: я знаю, что вы работаете в тесной связке с прокуратурой и Следственным комитетом, но, чтобы пресечь преступления, необходимо что-то ещё. Что, на Ваш взгляд, требуется от общества, исполнительной власти, чтобы с этими преступлениями покончить? В советские времена таких преступлений не существовало, кроме украденной жерди. 

– Очень уважаю мнение Андрея Юрьевича. Силовые структуры не вчера пришли к выводу, что невозможно победить эту беду только карательным вектором. Думаю, что в советское время, если бы был доступен вывоз леса в Китай, не отставала бы и Иркутская область. Спрос рождает предложение, это очевидно. Рубка – один из составов, который присутствует. Незаконная рубка носит общеуголовный характер и находится в разделе экологических составов,  хотя по простой логике – это банальная кража имущества, у которого есть собственник. Мы нашли точки соприкосновения с прокуратурой по совместным проверкам, со Следственным комитетом работаем. У нас лучшие показатели в стране, 52 уголовных дела возбуждено по незаконной перевозке древесины, причём речь идёт о конфискации лесовозов, это очень эффективно – подрывать экономическую основу противоправного бизнеса. Этот алгоритм отработан и будет применяться по всей области как передовой опыт. 

Но должна быть ещё и ответственность должностных лиц, которые в упор не видят, что происходит на их территории. Здесь пока дело идёт тяжело, у нас есть примеры, когда мы доказываем причастность работников лесного комплекса. Кардинально изменилось отношение людей к этим преступлениям, на сегодняшний день активисты бьют в колокола, помогая нам выявить наиболее проблемные участки. Организованным формам стало сложнее работать: ничто не остаётся незамеченным – населением, властью. Например, в Усть-Уде появился новый прокурор, взял бразды правления в свои руки, и ситуация начала меняться.

– Что требуется от власти? 

– Надо, чтобы она предложила что-то, а мы скажем, то это или нет. Я же не могу власти советовать. Хотя в мае у нас прошло совместное совещание по этому вопросу с участием губернатора региона и прокурора. Есть понимание, что нельзя плясать от пенька, проблему нужно решать в комплексе. Так и будем делать. 

Людмила Бегагоина, заместитель главного редактора: 

– Когда в 2011 году Вы давали первое интервью в качестве начальника полиции, отметили, что поражены тем, насколько у нашей полиции плохие условия труда по сравнению с теми регионами, где Вы побывали. Есть ли за прошедшее время перемены? 

– Тогда опыт у меня был невеликий, после этого я проехал всю Иркутскую область. В целом условия труда в регионе лучше, чем в областном центре. На северах, видимо, люди подходили более основательно к этому вопросу, всё как-то добротнее. Даже в том же Ербогачёне условия не самые грустные. Но в Иркутске проблема у многих федеральных структур такая существует, не только у нас – старые здания. Например, здание Главного управления построено в 1904 году, есть здания 1906-го, 1914 года постройки. К решению проблемы подключился бывший губернатор Сергей Ерощенко. Многие вопросы решались на уровне Москвы. Мы очень сложно приобретали, но всё же приобрели два здания по улицам Депутатской и Декабрьских событий. В одном сейчас сидит БЭП, в другом – пятый отдел. Нам была предоставлена рассрочка на три года, два года нагрузку несло правительство Ерощенко, крайний транш в 100 миллионов рублей закрыли в 2016 году. Кроме того, мы приросли зданием на улице Лермонтова, где сейчас дислоцированы ОМОН и другие наши подразделения. 

Вопросы есть по многим муниципалитетам: в Усолье-Сибирском здание в очень плохом состоянии, но планируем, что ко Дню сотрудника органов внутренних дел они переедут в другое помещение. В Братском районе приобрели, можно сказать, современное помещение 1960–1970-х годов постройки. Есть проблема в Тайшете, несколько лет назад там сгорело здание. 

Улучшение условий труда сотрудников – одна из главных задач руководителя. Это не только стол и стул, а ещё и экспертно-криминалистическое обеспечение. Сейчас мы идём к тому, чтобы использовать по максимуму для раскрытия преступлений достижения науки и техники. 

В качестве примера могу привести Братск, где руководителем управления является Юрий Петрович Мирошник. В 2011 году они бутылку суррогата возили на «шестёрке» в Иркутск на экспертизу. В итоге построили одну лабораторию, другую, потом он предложил создать ДНК-лабораторию и буквально за год свою мечту осуществил. Правительство Иркутской области поучаствовало: нашли 7 миллионов рублей на оборудование, а оно очень дорогое, только вентиляционная система стоит 500 тысяч рублей. С мира по нитке – ремонт провели на 8 миллионов рублей. Уже второй год лаборатория работает, ежегодно в ней проводится до 1000 экспертиз. Соседняя Бурятия только запустила такую лабораторию, раньше к нам обращались, у них одна такая лаборатория, а у нас две – в Иркутске и в Братске. 

Берт Корк, специальный корреспондент:

– Весной этого года была расформирована Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков, эта служба вошла отдельным управлением в структуру МВД. Такое впечатление, что просто восстановилась разорванная цепочка, потому что раньше Госнаркоконтроль занимался крупными весами, а вы – розничной торговлей. Как Вы оцениваете существующую на нынешний момент ситуацию с незаконным оборотом наркотиков? Что изменилось с вхождением ФСКН в структуру МВД? 

– Ранее соотношение результатов было таким: 65% – наши, 35% – их, хотя у нас 18 человек работало в специализированном подразделении, а у них – несколько сотен. Что касается крупных весов, они у нас тоже были. Может, мы там не шпионили на высоком уровне, с колумбийскими наркокартелями не боролись, но у нас достижения были общие. Они неплохо работали, и мы тоже. Что касается вхождения в нашу структуру наркоконтроля и ФМС, то задача перед нами стоит следующая: сделать так, чтобы для простого человека ничего не изменилось. 

Проблемы наркотизации в регионе остаются (она высокая, хотя мы уже не на первом месте, а в десятке). Очевидно, что ловить «бегунков» или бороться с отдельно взятым двором, понимая, что каждый день под эту скамейку закладывают, смысла нет. Есть другие каналы поступления: посылки, по почте, по Интернету, традиционными способами. Самое главное – понять структуру и иерархию, чем мы сейчас очень настойчиво занимаемся. Затем определить механизм противодействия. Некоторые считают, что эта работа носит специфический характер, это не так. Она ничем не отличается от другой и обязательно даст результат. 

Наталья Мичурина, шеф-редактор: 

– Такая у нас профессия, что антигерои из различных сфер очень интересны. Около года мы следили за судебным процессом, участниками которого были двое полицейских, которые не просто совершили убийство, но и скрыли следы преступления. Как технически организованы сейчас фильтры на входе в полицию для людей, которые нанимаются на работу? Какие структуры и вузы являются для нашего МВД кузницей кадров, что для Вас является рекомендацией качества подготовки специалистов и гарантией того, что риск получить «оборотня в погонах» минимален? 

– Я уже думал, что термин «оборотни в погонах» сейчас забыли. Самый главный фильтр – управление собственной безопасности оперативно-розыскной части. Следующий момент – военно-врачебная комиссия: порой отбор идёт строже, чем в Вооруженные Силы РФ. Иной раз даже приходится корректировать, брать на себя ответственность, когда человека с гастритом не допускают до работы в органы внутренних дел. Ну и кадровый аппарат. Но даже эти фильтры не дают стопроцентной гарантии. Утверждать, что завтра ничего нехорошего не произойдёт, никакой руководитель не отважится. Другой вопрос – как работать не опережение, а самое главное – системный характер в этих историях. Руководитель должен принципиально подходить к любому нарушению, невзирая на звания и должности.

Часть этих моментов происходит потому, что сотрудники попросту не выдерживают нагрузки, а часть – на совести руководителей. Вот свежий пример: сотрудник дежурной части без причины ударил двоих доставленных. Было заявление, состоялась проверка, возбуждено уголовное дело. Оказалось, что он сначала работал в следствии – не пригодился, потом участковым – не пригодился, потом в дежурную часть запихали. Здесь были все предпосылки, чтобы не допустить его к общению с людьми, а его допустили. Это на нашей совести. 

Александр Гимельштейн: 

– Я в силу любопытства посматриваю очень интересный ресурс «Прайм Крайм» – о воровской идее, идеологии, там много материалов, которые распространяет организованное преступное сообщество, они связаны с подготовкой смены. Существует даже аббревиатура АУЕ – Арестантское уркаганское единство. Насколько мне известно, эта тема особенно часто звучит в уже упомянутом вами Забайкальском крае. Звучит она, правда, чуть-чуть, и среди иркутских школьников. 

– Если я что-то пропустил, Герман Викторович (Струглин – начальник отдела информации и общественных связей ГУ МВД России по Иркутской области. – Прим. «ВСП») ответит по всей строгости закона (улыбается). Я не слышал о сайте, но эта тема у нас открыто себя не проявляла. Сложно отрицать, что существует опредёленная иерархия: мы входим в пятёрку российских регионов по числу выявленных преступлений в составе организованной преступной группы. Организованная преступность даёт о себе знать в тот момент, когда начинает влиять на принятие решений – органами власти и местного самоуправления, правоохранительными. Когда законом правят не те, кому положено, а непонятные люди за кадром. 

Поверьте, огромный объём работы проводится за кадром, эта категория всё время «в тренинге» находится – мы их доставляем, с ними работаем, привлекаем к уголовной ответственности. У нас  ситуация находится под контролем, могу сказать, что за последние пять лет в Иркутской области не короновали ни одного вора в законе, у нас их здесь нет. Да, они содержались в местах лишения свободы, да и то недолго, либо их просто этапировали. 

Что касается детей – у нас много позитива от ребят из кадетских классов. Радуешься, общаясь с ними, причём они хотят стать не обязательно полицейскими, им интересны и другие сферы, например Вооружённые Силы. 

Наталья Мичурина:

– Вопрос по мобильным и интернет-мошенничествам. Появились ли в структуре МВД необычные люди, которые помогают вам раскрывать эти преступления? Насколько активно с вами сотрудничают банкиры, есть ли взаимопонимание с финансовыми институтами? 

– С чего начинать – с хорошего или с плохого? Здесь нет никакой специфики с точки зрения организации работы полицейских, есть опыт положительный, есть наработанные моменты. 

– То есть компьютерных гениев вы не нанимаете? 

– Такие специалисты трудятся в специализированных подразделениях полиции. Что касается мобильных мошенничеств, то в 2016 году их было зарегистрировано 960, это на 25% меньше, чем в 2015 году. В России наблюдается рост в 30%. Как правило, речь идёт о статьях 158 УК РФ («Кража») и 159 УК РФ («Мошенничество»), вторая часть. Это статьи средней тяжести, но есть организованные формы. Сначала сделали упор на профилактику, дали информацию в СМИ, участковым, начали ходить по населению. Сейчас при каждой регистрации преступления спрашиваем, доводилась ли до вас информация о преступных схемах? Отвечают: «Да, но я в этот раз я подумал, что это не то». Причём речь идёт не о пожилых, а о проректорах, людях с высшим образованием. Сколько случаев, когда таксист везёт человека к банкомату, пассажир надеется на то, что перечислит 15 тысяч рублей и получит автомобиль. Таксист объясняет, что это мошенники, тот всё равно не верит. 

Недавний случай: 80 лет человеку, пришёл в Сбербанк, успел до этого передать мошенникам 34 тысячи рублей, с него ещё потребовали 134 тысячи. Руководитель допофиса ему объясняла: «Отец, это мошенники». Он: «Снимай деньги, и всё». Тогда она  позвонила начальнику отдела по борьбе с имущественными преступлениями ГУ МВД России по Иркутской области Николаю Фонталову. Тот полчаса отговаривал деда, отговорил, но кое-как. 

Нередко работа ведётся из мест лишения свободы. При попустительстве работников колоний у осуждённых есть сотовый телефон, сотни, если не тысячи, сим-карт. Они окучивают население, обрабатывают один регион, потом другой. Проще раскрыть такое преступление, когда есть подельники на свободе, или если сами преступники на свободе. Недавно Ангарск оперативно среагировал, преступление раскрыли обычные опера, без хакерских задатков. У пострадавшего курьером выступал таксист из «Максима», его чётко отработали, провели комплекс оперативно-розыскных мероприятий, изобличили женщину-посредника – вторую связь этого таксиста с местами лишения свободы. Дальше было дело техники – добраться до камеры, а там порядка 100 эпизодов. По восьми регионам они отработали. 

Андрей Калищук: «Чтобы полюбить регион, не надо в нём родиться,
надо просто видеть, сколько вокруг тебя хорошего»

Мария Панарина, корреспондент: 

– Я посмотрела, у Вас такой экзотический элемент в биографии есть – родился в Будапеште. Отец служил там? 

– Я родился в семье советского офицера, чем несказанно горжусь, на чемоданах с момента рождения, проехал много регионов. 

– Первое образование у Вас до юридического – инженер.

– Да, завгар. Автомобильное хозяйство, специальность – завгар. 

– Как оказались в милиции? 

– Раньше были направления после высших учебных заведений, поэтому моя первая должность – оперуполномоченный ОБХСС Челябинского горисполкома. 

– Долгий путь от лейтенантских до генерал-лейтенантских погон…

– Где же он долгий? Он, как одно мгновение, пролетел, наверное, как у каждого из нас. 

Пользуясь случаем, поздравляю весь личный состав, ветеранов, членов семей, которые несут все тяготы и лишения службы. Хотелось бы отметить и наших помощников, волонтёров, которые помогают нам работать. У людей никто не может убить веру в закон. Помните насильника, который по подъездам к несовершеннолетним приставал в течение нескольких лет. Его удалось поймать после того, как сотрудники пошли в люди по квартирам с портретом с видеозаписи. В одну квартиру зашли в 8 вечера, в три часа ночи нам поступил звонок. Информацию о причастности дал мужчина, который узнал в преступнике своего хорошего знакомого. Несколько часов он жил с этими переживаниями, но в итоге победило чувство гражданского долга.  

Александр Гимельштейн: 

– Давно хотел это сказать в присутствии генерала полиции – как написали братья Вайнеры и озвучил Глеб Жеглов: «Правопорядок в стране определяется не количеством воров, а умением властей их обезвреживать». С наступающим праздником!  

– Мне тоже цитата всплыла на память. Сократ, древнегреческий мыслитель, ещё за 400 лет до нашей эры сказал: «Люди плачут над вымыслом поэта и равнодушно взирают и проходят мимо истинных страданий». Ничего за это время не изменилось. У вас в руках оружие, которое вы используете на благо Иркутской области. Чтобы полюбить регион, не надо в нём родиться, надо просто видеть, сколько вокруг тебя хорошего, доброго, я уже не говорю, насколько благодатная, щедрая иркутская земля, в первую очередь – людьми.