Александр Гимельштейн, главный редактор: 

– В нашей редакции впервые Эдуард Иванович Девицкий, председатель Избирательной комиссии Иркутской области. Человек с большим опытом государственной службы, преподавательским опытом, опытом работы в научно-исследовательском и практическом учреждении – Институте регионального законодательства – и так далее. У нас прошёл мощный жизненный этап, связанный с выборами в Государственную Думу России, но, как я понимаю, избирательный цикл вечный. Он перетекает из одного в другой. Стоит вам только закрыть документами одни выборы, как начинается подготовка к другим. Но вам лучше это знать. Как построим работу? Наверное, вам есть что рассказать для начала, а потом вопросы?

– Отвечу словами юмориста: «А что рассказывать? Не знаю, что рассказывать…» У нас всё в работе. Всё как обычно. Но вы абсолютно правы, выборы перманентны. Поэтому, уважаемые коллеги, вопросы. Готов ответить.

Наталья Мичурина, шеф-редактор: 

– Можно с новостей, касающихся последней избирательной кампании и связанных с передачей мандата депутата Законодательного Собрания Иркутской области господину Левченко? 

Александр Гимельштейн: 

– Я бы сказал, товарищу…

Наталья Мичурина: 

– Могут ли иметь, с вашей точки зрения, последствия претензии господина Надымова на мандат, ранее принадлежавший Михаилу Щапову и отошедший Андрею Левченко? О чём Надымов публично и достаточно скандально заявил, обвинив облизбирком в том, что у него не спросили, является ли он членом ЛДПР или нет. Имеет ли эта ситуция какую-то перспективу для развития?

– Вы все прекрасно понимаете, что избирательная кампания для кандидатов – это борьба (это для нас работа). Там есть борьба, и есть конфликты. Основа конфликтов – интерес. Вот у господина, или товарища, Надымова есть интерес. 

Александр Гимельштейн: 

– Так как он исключён из КПРФ, наверное, всё-таки господин…

– Надо понимать, что вопрос передачи, перераспределения мандата и другие избирательные процедуры очень чётко зарегламентированы законом. Когда избирательная комиссия принимала соответствующее решение об исключении господина Надымова из списка кандидатов, выдвинутого региональным отделением КПРФ на выборах депутатов Законодательного Собрания в 2013 году, мы оперировали сугубо формальными признаками. А формальный признак простой: закон говорит, что не может быть допущен к распределению депутатских мандатов кандидат, который является членом другой партии. 

Естественно, мы не просто так принимали решение. Вопрос, по большому счёту, возник ещё в июле, когда Надымов представил документы в Ангарскую городскую территориальную избирательную комиссию – заявление о согласии баллотироваться на дополнительных выборах депутатов Думы Ангарского городского округа. В этом заявлении о согласии баллотироваться он указал «член ЛДПР». Он подписи-то не собирал, а не собирал потому, что был выдвинут соответствующей политической партией. Естественно, мы сделали запрос в региональное отделение Либерально-демократической партии, и они нам подтвердили, что он является членом ЛДПР.

Юлия Сергеева, обозреватель: 

– И сейчас является?

– На момент принятия решения Избирательной комиссией Иркутской области об исключении из списка кандидатов у нас было подтверждение регионального отделения ЛДПР о том, что он член партии. После этого он мог что угодно сделать. Конечно, много говорится, что «меня не предупредили», «меня не спросили», но закон не требует предупреждения, спрашивания и ещё каких-то моментов. Это сугубо формальная процедура. Она от воли кандидата принципиально не зависит. Надымов уже официально обратился в комиссию, и ему предоставили все заверенные документы, необходимые для обращения в суд. 

Александр Гимельштейн: 

– Мы представляем масштаб российского разгильдяйства. Нет никаких сомнений, что ЛДПР проинформировала избирком, что он член партии. А если должным образом не было оформлено его членство?

– А что вы имеете в виду под должным образом оформленным членством?

Александр Гимельштейн: 

– Решение о приёме, выдача партбилета, оформление учётной карточки (во времена КПСС так было)…

– Поскольку Надымов указал в заявлении о согласии баллотироваться в рамках выборного процесса, что он член Либерально-демократической партии, комиссия должна проверить соблюдение процедуры выдвижения кандидата от политической партии. Вот тогда все эти моменты и были отработаны, проверены.  Для нас это факт установленный, и, по большому счёту, мы могли исключить его из списка ещё в июле, как только он подал документы, будучи членом ЛДПР. Просто решили дождаться окончания кампании. Естественно, никто не думал, что возникнет именно такая ситуация с передачей мандата.

Мы очень часто вступаем в подобные судебные процессы с гражданами, считающими, что их права ущемлены. И их право обратиться в суд. Вопрос перспективы этого дела? Позицию избирательной комиссии я изложил. На наш взгляд, она юридически чёткая. Юридически. Ни с точки зрения здравого смысла, ни с точки зрения этики, а именно юридически. Государственный орган принимает решения в строгом соответствии с законом.

Елена Трифонова, обозреватель: 

– В какой-то степени в развитие темы, но без привязки к персоналиям. Норма в региональном законодательстве, связанная с тем, что обвинительный приговор по уголовному делу (независимо от того, какой это приговор, штраф ли, условное ли наказание) влечёт сложение депутатских полномочий, насколько широко распространена в стране?

– Она существовала всегда. Это даже норма не избирательного законодательства, это норма законодательства о статусе депутата. Самое интересное, что кандидат, имеющий судимость, может избираться, никаких тут вопросов нет. Но для статуса депутата имеет значение вступление в силу обвинительного приговора – не важно, какого. Это момент уже за пределами наших компетенций. Наше дело передать мандат в соответствии с требованиями законодательства…

Александр Гимельштейн: 

– …назначить выборы, если речь идёт об одномандатниках…

– Ох уж с этими выборами! Что-то по нынешнему Законодательному Собранию ротация довольно серьёзная идёт. Вспомните, у нас в 2014 году были дополнительные выборы. В 2015 году нас это миновало. Была кампания по выборам губернатора. Но опять же в 2016-м у нас два депутата сложили полномочия, и, соответственно, мы проводили дополнительные выбры. Сейчас есть два вакантных мандата (Алексея Красноштанова, который в 2013-м избрался по одному из округов в Иркутске, и Андрея Чернышёва, избранного по Братскому округу), и мы проводим серьёзные консультации с Законодательным Собранием с точки зрения возможности или невозможности назначения дополнительных выборов в следующем году. 

Юлия Сергеева: 

– А есть возможность их не проводить?

– Всё зависит от единого дня голосования. Все выборы проводятся в единый день голосования. Если менее года остаётся до срока окончания депутатских полномочий, то выборы не проводятся. Пока у нас так сформировалось, что плюс-минус один день. Такая интересная ситуация. Мы запрос в Центральную избирательную комиссию направили. Время у нас ещё есть. Если выборы будут назначены (по закону они назначаются не позднее чем за 90 дней до голосования), то это произойдёт в июне 2017-го.

Георгий Кузнецов, обозреватель: 

– В ходе сентябрьской кампании все сконцентрировались на выборах в Государственную Думу. А ведь прошла серия муниципальных выборов. Назовите наиболее напряжённые и сложные для работы избирательных комиссий территории.

– Муниципальные выборы, как это ни странно, наиболее сложные выборы для избирательных комиссий. Это не депутаты Госдумы, где один депутат на 500 тысяч человек, или губернатор – один на весь субъект, или депутат Заксобрания – там у нас округ составляет около 95 тысяч избирателей. А в местных выборах участвует не так много избирателей. Особенно в сельских муниципальных образованиях. И, конечно, накал страстей там очень серьёзный, и борьба очень серьёзная. Серьёзность этой борьбы связана ещё с тем, что традиционно на муниципальных выборах явка не очень высокая. А при таком уровне явки избирателей бывает, что разница между кандидатами составляет несколько голосов.

Альберт Батутис, первый заместитель главного редактора: 

– А ведь были случаи, когда показатели совпадали… 

– Эта история, конечно, потрясающая, только председатель территориальной избирательной комиссии чуть не поседел: в 2014 году два кандидата на выборах в Думу Ольхонского района набрали одинаковое количество голосов. И жребий решал судьбу мандата. Процедура прописана в законе. Ничего сложного нет. Не тот конверт попался даме-кандидату. Она очень обиделась и оспаривала итоги голосования по ряду участков. Отсюда накал. К слову, в этом году на выборах депутатов Думы Парфёновского муниципального образования (Черемховский район) проходила жеребьёвка, кому из двух кандидатов от «Единой России», набравших одинаковое число голосов, достанется мандат.

В этом году у нас было несколько мощных кампаний: мэров выбирали в Ольхонском, Черемховском и Тайшетском районах. В этих трёх территориях нашим председателям территориальных избирательных комиссий, которые выступали в качестве комиссий, организующих выборы, было непросто. Особенно в Черемховском районе: там проводили выборы мэра, глав муниципалитетов и депутатов местных дум плюс выборы депутатов Государственной Думы. Нагрузка была очень большая на наших коллег. Но они справились. 

Не обошлось без неожиданностей. В Тайшетском районе представитель коммунистической партии победил. До самого последнего момента сложно было предсказать результаты голосования. Там электорат серьёзно разделился.  

В Ольхонском районе ситуация была ещё более сложной. По сути, там соперничали два соседа. Просто один поехал в Республику Бурятия и там свою государственную карьеру реализовывал. Второй остался здесь и работал заместителем предыдущего главы администрации. И там тоже электорат разделился практически поровну. А при небольшой разнице очень серьёзная нагрузка чисто психологическая ложится на участковые, территориальные избирательные комиссии. Проигравшие всегда оспаривают итоги голосования, и любая ошибка, даже техническая, становится предметом долгих дискуссий, разбирательств, пусть даже она не влияет на итоги голосования. Традиционно пытаются обвинять избирательные комиссии. К чести Ольхонской территориальной комиссии при небольшой разнице итоги голосования у нас не оспариваются. Пока установленный срок – три месяца после дня голосования – не истёк, может быть, что-то произойдёт. Но таких подвижек нет. И с итогами голосования все конкурирующие кандидаты согласны. Это значит, что выборы состоялись, они были конкурентными, они были организованы в строгом соответствии с законом, и все участники избирательного процесса признают их результаты. 

Егор Щербаков, корреспондент: 

– Эдуард Иванович, сколько всего человек работает в избирательной системе штатно, на зарплате?

– Около 200. Речь идёт об аппарате Избирательной комиссии Иркутской области, а в него входят и системные администраторы КСА ГАС «Выборы» – комплексов нашей информационной системы, которая обеспечивает контроль  за списками избирателей, ходом голосования, в общем, данные этой системы вы видите на сайте избиркома. Она очень активно участвует в подведении итогов. У нас 45 этих комплексов на территории Иркутской области, а на больших территориях даже по два системных администратора. Территориальные избирательные комиссии, у которых более 40 тысяч избирателей, обладают статусом юридических лиц. Таких комиссий у нас 20. Они работают на постоянной основе, и председатели этих комиссий занимают государственные должности Иркутской области. 

Председатели ещё 25 территориальных комиссий работают у нас в аппарате – в отделе организации избирательного процесса. Несмотря на то что они территорально от нас удалены. Мы, в отличие от многих субъектов федерации, занимаемся проведением выборов на постоянной профессиональной основе. И это даёт свои результаты. Всё-таки при всех вариантах количество избирательных скандалов, которые возникают на территории Российской Федерации, в Иркутской области сведено к минимуму. Я считаю, что причина в том, что у нас люди работают не время от времени, а постоянно. 

Причём существует распространённое заблуждение: они работают три месяца в году – всё остальное время отдыхают. Очень много функций сейчас законодатель возлагает на избирательные комиссии. У нас в течение года проходят дополнительные, досрочные выборы. Ведь люди выбирают не только в единый день голосования: в городских и сельских поселениях (в случае прекращения полномочий дум или глав) дополнительные выборы должны быть назначены в течение полугода. Огромная работа проводится по информированию избирателей, повышению их правовой культуры. Это одна из основных функций.

Итак, в штате около 200 человек. А всего у нас около 15 тысяч членов участковых комиссий. При этом они тоже работают на постоянной основе. У нас участковые избирательные комиссии (УИК) были сформированы в 2013 году на пятилетний срок полномочий. И в 2018-м будет переформирование. Кроме того, законодательство требует формировать ещё и резерв УИК. У нас в резерве примерно 12 тысяч человек. 

Наталья Мичурина: 

– У меня вопрос, касающийся деятельности участковых избирательных комиссий.  Конфликт развивался на ваших глазах. Он связан с выборами депутатов Думы города Иркутска в 2014 году, когда по одному из округов коммунист Дмитрий Дмитриев долго оспаривал результаты выборов, обвиняя участковую избирательную комиссию в фальсификации протокола. Явно очень большие репутационные издержки понёс в том числе и облизбирком в результате этого скандала. Почему такие истории – а то, что там произошло, вполне могло было быть квалифицировано как уголовно наказуемое деяние, – не получают развития? Почему люди не понесли серьёзного наказания?

– На самом деле, произошло – не произошло – это наши домыслы. Я вас уверяю, что представители Следственного Комитета, проводившие доследственную проверку, изъяли все документы буквально на следующий день. Мы, естественно, были в курсе. Там разница была в два голоса. И все документы едва ли не под лупой изучались. Но при всех этих мерпориятиях определённые вещи, с точки зрения уголовного законодательства, не были установлены. И при таком раскладе в возбуждении уголовного дела было отказано. При этом я знаю, что прокуратура отменяла одно из подобных определений, но дополнительно проведённые следственные мероприятия не дали результатов. 

Должен сказать, что эта ситуация – исключение. Вы поймите, люди же разные. Избирательная система – это отражение нашего общества. Несмотря на то что мы проводим колоссальную разъяснительную работу, обучение и тому подобное, бывают самые разные варианты. Мы, конечно, очень рады тому, каким образом провела ЦИК эту кампанию. Она провела её под лозунгом: «Долой административный ресурс». Помните, даже шло объявление перед днём голосования: мол, уважаемые избиратели, если вас принуждают брать открепительное удостоверение или за кого-то голосовать, звоните на «горячую линию». Ранее подобных призывов никто не делал… Члены избирательных комиссий, в том числе участковых, иногда оказываются под очень серьёзным давлением. И это тоже не надо сбрасывать со счетов. Слава богу, в Иркутской области это бывает крайне редко. Даже при наличии определённых подозрений я не могу сказать, что-то они схимичили или нет. 

Альберт Батутис: 

– Но пересчёт голосов был произведён.

– Да. И он не дал никаких других результатов, кроме тех, что были обозначены в протоколе участковой комиссии. Но эти члены участковой комиссии больше там не работают. Не важно, совершили или не совершили уголовно наказуемое преступление, но серьёзные, как вы сказали, репутационные издержки понесла система при всех раскладах. 

Вот кто-то говорит, что в участковых комиссиях работа простая. Посидел, посчитал, вынес протокол и получил за это деньги. Не всё так просто. Вы помните, у нас в 2008 году был скандал на выборах в Законодательное Собрание Иркутской области в Черемховском районе? И там был обвинительный приговор. На одном из участков практически все члены комиссии были привлечены к уголовной ответственности… Уважаемые коллеги, вы выборами депутатов Государственной Думы наверняка интересовались, все видели ролики в YouTube?

Наталья Мичурина: 

– Вы имеете в виду видео с непристойными вбросами?

– А вот теперь скажите мне: любой обыватель, посмотревший это видео, поверит, что у меня на территории Иркутской области всё нормально? При этом любые подобные ситуации сразу становятся предметом пристального изучения, достоянием гласности, вытекают в политический скандал, возникают уголовные дела. Процедура таким образом устроена, что сделать что-то для достижения конкретного результата она не позволяет. Сразу становится всё понятно. 

С одной стороны, СМИ нам колоссально помогают в освещении избирательного процесса. Но, опять же, мы понимаем, что там, где журналисты, и тема скандалов, интриг и расследований. Я часто слышу: «Эдуард Иванович, скучно у вас! Всё нормально, всё законно, не интересно!» Вот появился Надымов, и стало интереснее. А для нас-то как раз очень хорошо, когда всё скучно. Потому что любой скандал – колоссальные репутационные риски для избирательной системы. И в ходе этой кампании были нелицеприятные примеры (не в Иркутской области), но по этим фактам люди судят о системе в целом.  Хотя в общем выборы в Российской Федерации проводятся в строгом соответствии с законом. И если вы посмотрите количество отмен итогов голосования – это единичные случаи. Но они наносят колоссальный урон, разрушая доверие к институту выборов.

Юлия Сергеева: 

– Эдуард Иванович, почему было прекращено движение в сторону минимизации человеческого фактора – внедрение КОИБов (комплексов обработки избирательных бюллетеней)? Почему это не стало единой формой для всех участков? Если эта затея не удалась, почему они остались?

– Знаете, во сколько нам обходятся КОИБы? Начнём с того, что один КОИБ стоит около 250 тысяч рублей. В каждый день голосования у нас в среднем уходит полтора миллиона рублей на то, чтобы настроить эти машины, настроить сканеры. Специальная компания-разработчик этим занимается. Ещё надо обучить операторов КОИБов. К тому же где попало их хранить нельзя. Мы арендуем специальное помещение для этих целей. По большому счёту, эти сто машин, которые обеспечивают голосование на самых крупных избирательных участках в Иркутске, обходятся нам в копеечку. 

Хотя и избиратели, и сами члены избирательных комиссий говорят: «Дайте нам КОИБы». Почему? 

КОИБ существенно упрощает работу. Он, фактически, протокол выводит. Он всё считывает. И комиссии остаётся погасить бюллетени, которые не были использованы, погасить открепительные удостоверения, посчитать и заполнить соответствующие строки. Всё остальное КОИБ сделал. И мы до тех пор, пока эти комплексы будут работать, сколько бы это ни стоило, будем их обслуживать и использовать для голосования.

Наверное, когда-нибудь придёт время – и мы сможем проголосовать дома с помощью Интернета. Но остаются вопросы безопасности… ГАС «Выборы» пытаются взломать несколько тысяч раз в год. Это закрытая система передачи данных, в принципе, взломать её невозможно. По большому счёту, те, кто пользовался сайтом «Госуслуги», уже понимает, что система работает. Движение в этом направлении есть. Имеется опыт онлайн-голосования многих европейских стран. В Швейцарии всё отлично, они там референдумы каждую неделю проводят по самым разным вопросам.

Георгий Кузнецов:

– Там понятия живой явки нет?

– Живая явка там есть. Но голосование больше переходит в онлайн-режим. Во всём мире возможность живого голосования остаётся всегда. Другое дело, поймите, какое население в Швейцарии. Уровень жизни, уровень информатизации просто колоссальный. Там каждый имеет доступ в Интернет. А теперь у нас. Проблему доступа в Интернет наших территориальных комиссий в Иркутской области окончательно решили буквально два года назад. И основная проблема – безопасный доступ, невозможность взлома системы. Европейцы, практикующие онлайн-голосование на выборах, говорят, что абсолютных решений пока не существует.  

Представьте ситуацию: проводится колоссальная работа, тратятся огромные средства на организацию выборов в Госдуму (в этом году потрачено более 10 миллиардов рублей), но хакеры взламывают систему. И что тогда? Все результаты выборов в стране ставятся под сомнение. 

Алёна Корк, корреспондент: 

– Есть какая-то статистика по избирателям? Какие группы наиболее активны?

Берт Корк, корреспондент: 

– И в продолжение. С одной стороны, у нас существует стереотип, что выборы всем надоели, с другой стороны, мы видим, что общество абсолютно политизировано. Как это отражается на активности?  Другой стереотип: больше и чаще всего голосуют люди старшего поколения, грубо говоря, бабушки, а молодёжь не голосует вовсе. Так ли это? И есть ли зависимость от того, когда выборы проводятся?

Александр Гимельштейн: 

– Исходя из методологии Берта, я тоже расширю его и Алёны вопрос. Памфилова заявила, что, возможно, будет перенос единого дня голосования.

– И вся избирательная система сказала: «Да! Ура!» Причём из сугубо прагматических соображений. У нас нет летом отпуска. Выборы начинаются в июне, заканчиваются в сентябре. А что касается самой электоральной активности – в Кемеровской области, например,  она составляет 70–75% в любое время проведения выборов. Просто там сказал Аман Тулеев: «Надо идти на выборы» – и люди идут. Там не то чтобы административный ресурс включается, просто сохранилась советская система. И эта машина, ещё советская, работает. Люди голосуют.

То же самое в наших республиках. По большому счёту, у них национальная традиция голосовать. Особенно важна реализация активного избирательного права для маленьких национальных республик. 

Но если взять Иркутскую, Новосибирскую, Омскую области, Забайкальский край, поведение наших избирателей будет другим. Примерно 30% наших граждан, включённых в списки избирателей, несмотря на политизированность общества в целом, настолько далеки от выборов, что никогда не будут голосовать. И эти люди, как бы мы ни старались, как бы мы ни наполняли информационное пространство, абсолютно далеки от всего этого. 

Ещё 30% – люди активного возраста, хорошо зарабатывающие, в основном горожане – для них выборы приоритетом не являются.  Хотя о выборах они знают, на вопрос: «Пойдёшь на выборы?», отвечают: «Посмотрим, как получится». Но при всех раскладах выбирают что-то другое, но не выборы. 

Парадокс-то в чём? И эта группа не голосует не только в России, они и в Швейцарии не голосуют, и в Германии, и во Франции. Выборная проблема всех европейских стран – низкая явка, поэтому так активно развивается электронное голосование. 

Остаётся 40% избирателей, которые более-менее постоянно ходят на выборы. Посмотрите, явка на последней избирательной кампании – 35%, в 2013 году мы очень серьёзно просели. Я считаю, что это было из-за дня голосования. 25% для региональной кампании (выборы депутатов Законодательного Собрания Иркутской области проводились в сентябре, в единый день голосования. – Ред.) – очень низкая явка. И в Иркутске в 2014 году (выборы в Думу Иркутска. – Ред.) колоссальный был провал – 18,5%. По округу из 12 тысяч избирателей приходят полторы-две тысячи. 

Вернёмся ко второй группе избирателей. Её представитель придёт голосовать лишь тогда, когда ему совсем нечем заняться, либо его попросили, к примеру, друзья. Во многом второе стало причиной высокой явки в 2015 году (выборы губернатора Иркутской области. – Ред.). Плюс была ещё одна причина: второй тур голосования, когда люди поняли – демократия. И многие пришли на выборы впервые, о чём нам говорили очень многие члены избирательных комиссий.

Юлия Ли, корреспондент: 

– Второй тур – типичная ситуация на такого уровня выборах?

– После возвращения института выборов губернаторов это произошло впервые в стране. 

Егор Щербаков: 

– У нас это было ещё в 2001 году, когда Борис Говорин избрался губернатором во второй раз.

– Мы едва ли не единственный регион в стране, где что последняя, что предыдущая губернаторская кампания шла в два тура, причём ещё с одним и тем же кандидатом.

Александр Гимельштейн: 

– И, к чести избирательной комиссии, мы видим, что в первых турах по всей стране побеждали действующие губернаторы с результатом 50,5 или 51,5% голосов. Независимо от результата, который не бесспорен, избирательная комиссия, конечно, была на высоте.

– Всё равно же обвинили. Жаловались, что не могли смотреть ночью ход голосования: «Вы там манипулировали». 

Возвращаясь к вашим вопросам, большинство постоянно голосующих – 40% избирателей – проживает в сельской местности, и основная часть из них – люди зрелого возраста. Мы очень активно работаем с молодёжью, и это приоритетное направление. У нас сотни мероприятий проходят по всей области, и мы видим одно и то же. Молодые люди, даже самые активные, говорят: «Да отстаньте вы от нас со своими выборами, нам это пока неинтересно. Мы пару раз сходили по приколу». Из тех, кто голосует, молодёжь, а мы к ней относим людей от 18 до 35 лет, составляет 10%. 

Итоги голосования на думских кампаниях в декабре 2011-го и в сентябре 2016-го  принципиально не поменялись. Явка уменьшилась с 47 процентов до 34, а распределение долей сохранилось. Электорат ведущие партии разделили, как и пять лет назад. У КПРФ было 27%, стало 24. ЛДПР до десятых долей набрала в процентном отношении голосов. «Единая Россия», безусловно, увеличила свои показатели на 4%. Просела «Справедливая Россия». У партии есть свой электорат, и она набрала около 6%, а было-то почти 11. Наши ведущие партии обладают базовым электоратом – избирателями, которые дисциплинированно голосуют за них на всех выборах. Что бы ни говорили об административном ресурсе. К нам ни одной жалобы не поступало о том, что кто-то кого-то заставил голосовать. По открепительным удостоверениям тоже была истерия. Но мы стандартно выдали чуть менее 18 тысяч, а воспользовались ими почти 11 тысяч избирателей. 

Наталья Мичурина: 

– Существует дата, которая была бы оптимальна для единого дня голосования?

– Декабрь или март. Не случайно выборы президента проводятся в марте. 

Наталья Мичурина: 

– А раз уж о выборах президента зашла речь, исходим из того, что они пройдут вовремя, вы уже начинаете продумывать подходы менеджерские для решения этой задачи?

– У нас год на подготовку этих выборов. Они должны быть назначены в декабре 2017 года. До этого момента нужно принять очень много подзаконных актов на уровне ЦИК, на уровне избирательных комиссий субъектов федерации. И это наша нормальная работа, к которой также относится уточнение списков избирателей. Движение по месту регистрации идёт столь активное, что мы не успеваем за людьми. И человек иногда приходит на участок, а его нет в списке. И его включают в дополнительный список. 

Юлия Сергеева: 

– В дни голосования обязательно в сетях появляются сообщения: «Я видела в списке избирателей несколько лет назад умершую соседку».

– А причина достаточно простая. Вот вы знаете, что человек умер, а системному администратору ГАС «Выборы» от главы местной администрации данные не поступили, и по закону он не имеет права вносить коррективы в список избирателей без документального подтверждения. При этом каждые 10 дней, а в Иркутске каждые пять дней, приходит пакет обновлений данных по месту регистрации граждан. И даже в этом случае система срабатывает не идеально. 

Александр Гимельштейн: 

– А как вы относитесь к идее обязать участвовать в выборах и штрафовать за неучастие?

– Это должна быть конституционная обязанность. У нас по Конституции к базовым обязанностям относятся уплата налогов, а для представителей мужского пола – и служба в армии. Если норма о голосовании на выборах будет прописана в Конституции как базовая обязанность, явка у нас будет! Но суть в том, что записать такую норму в Конституцию РФ – это перевернуть все представления о нашей правовой системе, представления о демократии. Ведь основной принцип демократии – свобода, в том числе выбора. К примеру, многие свой отказ от голосования на выборах объясняют тем, что не видят среди кандидатов тех, за кого хотелось бы проголосовать.

Альберт Батутис: 

– А вернуть графу «Против всех»?

– Так её вернули. Конституционный суд принял соответствующее постановление ещё в 2013 году. Возможность такая существует, но на муниципальных выборах. На территории Иркутской области мы от неё отказались, а это была наша компетенция. Нас многие обвиняли. Но мы-то понимаем, что с этой графой будем выборы проводить дополнительные, повторные. Графа «Против всех» – это протестная графа. Сейчас у нас люди просто портят бюллетени, которые признаются недействительными: несколько отметок ставят, перечёркивают, слова разные пишут. А мы к этому хотим добавить графу «Против всех»! Этот кандидат «Против всех» будет дискредитировать выборы ещё больше. 

Александр Гимельштейн: 

– Мы благодарим вас, Эдуард Иванович, за беседу, было очень любопытно. Надеемся увидеть вас в редакции ещё.

– Не вижу причин возражать.