Но зато видел «Mein Kleiner Pavel», «Утиную охоту», «Реви не реви», «Гамлета», «Искусственные розы для заранее объявленного убийства» по Маркесу и ещё несколько. Достаточно, чтобы понять и полюбить этот театр. Более того, я хожу в этот небольшой зал, чтобы получить самые яркие театральные впечатления. Такие мне нечасто даёт академическая драма, не очень внятные тюзяне и уж тем более театр музыкальный – с некоторых пор он лежит вне поля моих эстетических потребностей. 

В чём дело? Почему я иногда предпочитаю маленький любительский театр действу обученных профессионалов? Легче всего сослаться на обкатанную формулу, дескать, профессионалы работают за деньги, любители же только ради любви. Но она, как многие формулы, ничего не объясняет – народных теат­ров много, но не все они интересны. 

Чем мне интересен театр Гречмана? За что я его люблю? Можно, конечно, укрыться за накатанной фразой, которую произнёс киношный Гоша в исполнении Алексея Баталова: «Люблю, потому что люблю». Но нет, здесь это не пройдёт, мы имеем дело с фактом искусства, значит, надо осмысливать. Первое, пожалуй, что приходит в голову, – привлекает точная дозированность новаторства и традиционности, которая соблюдается всегда. Здесь не увидишь героев, стоящих на голове или колотящих в ударную установку, не услышишь ненормативной лексики. Но в тоже время Гамлет предстанет перед вами в современной одёжке, и это не мешает. Второе – в спектаклях Гречмана в центре  действия всегда актёр, он интересен сам по себе. Отсюда – минимальная сценография, чаще всего чёрные сукна, почти отсутствующий реквизит – присутствуют только те предметы и вещи, без которых обойтись невозможно, всё остальное вполне заменяет игра артистов. Всегда интересно наблюдать за тем, как выражаются чувства и эмоции, как раскручивается действие, излишества оформления, скорее всего, помешают.

Отсюда же – стремление режиссёра так распорядиться драматургией, чтобы минимизировать число действующих лиц. Это вовсе не оттого, что не хватает квалифицированных исполнителей. Их у Гречмана достаточно, что блестяще доказал спектакль по Маркесу, о чём я ещё скажу. Но… В спектакле «Реви не реви» (по «Ревизору» Гоголя) действующих лиц на сцене шесть–семь, тогда как в оригинале их 24, но никакого недостатка не ощущается. 

В «Гамлете» у Шекспира 21 действующее лицо да ещё толпа лордов, леди, офицеров, солдат, матросов, вестовых, свитских. У Гречмана не больше десятка – и мне вполне достаточно. Это какая-то магия, которую я объяснять не берусь. В маленьком театре всегда творится эксперимент, но публика видит не кухню, а результат, и он всегда ей нравится.

Сцена из спектакля «Утиная охота».
Зилов – Вячеслав Васильев, Ирина – Лидия Трескина

Особняком стоит спектакль «Искусственные розы для заранее объявленного убийства» по Габриэлю  Гарсиа Маркесу. Здесь тот же минимализм в оформлении и реквизите (насколько помню, задействовано всего два предмета), но актёров занято аж семнадцать – целая толпа. Но никакая это не толпа – всё точно и строго организовано. Я постарался заметить каждого участника массовки – и не увидел там ни одного равнодушного или скучающего лица, все жили тем, что происходило на сцене, у всех горели глаза. Я, пожалуй, не точен, употребляя словосочетание «строго организовано».  Здесь надо какое-то другое определение, например: все понимают, что делают, или – все живут в одном настроении, но каждый в своей индивидуальности. Недаром театр Гречмана называется ещё и «Содружество». Каждый – личность, а все вместе – единое целое. Это и есть  та особость, которая делает театр Гречмана интересной творческой единицей.  Из действия не выпадает никто – будь он в миру хоть доктор наук или студент, министр или рабочий, в сотворчестве они равновелики.

Организует это целое один человек – режиссёр, создатель театра Александр Гречман. Его театр часто называют авторским, и это точно. С той только оговоркой, что автор не один, режиссёр умеет сделать соавторами всех, кто входит в ауру Мастера. Этот  невысокий, плотный человек доброжелателен, позитивен, но может быть и жёстким, когда дело касается принципов. А принципы его чётко обозначены. Вот как их определяет сам Александр Евгень­евич: 

«В нашем театре мы всё создаём сами, и за каждой творческой удачей есть собственное авторство каждого. За десять лет совместной работы меня многие понимают уже не с полуслова, а по выражению лица, потому что на каждой репетиции моя природа по капле передаётся им. Как сообщающиеся сосуды, мы живём одним сердечным ритмом.

Определяя художественную эстетику, формируя в каждом вкус к творчеству, я никогда не стремлюсь создать себе подобных, но равных по духу и мысли. Это этика моего театра, театра Александра Гречмана.

На поверхностный взгляд кому-то покажется, что мы просто давно знакомы и привыкли друг к другу. Это не так. Часто несовместимые, мы целый год по микрочастицам стремимся подготовить себя, чтобы в особый, долгожданный момент стать одним целым. Только все вместе, в едином направлении мысли, времени и духа, именуемом творчеством, мы сможем оказаться там, в пространстве пятого измерения под названием «театр».

Александру Гречману 55 лет. Поздравляя с этой датой, обычно говорят банальности: «Две пятёрки – круг­лый отличник!» Гречман в этих сусальных параллелях не нуждается. Он состоявшийся человек, настоящий мужчина, создавший своё дело, как Мастер,  радостно и тревожно живущий в нём. Что ему ещё нужно? Только здоровье и благополучие в семье. А это при нём. Значит, будут новые спектакли, и он позовёт своих друзей в маленький, но уютный зал (спасибо полюбившему театр энергетическому колледжу!). Погаснет свет в зале, выйдут на сцену актёры, и мы замрём в ожидании нового радостного удивления, которое обязательно  с нами случится.