Есть в этой очерёдности одна любопытная тонкость, интересный парадокс. О подготовке форума «Живой лес», который состоялся вторым по счёту, было достаточно широко известно уже давно. Дата его проведения тоже была объявлена заблаговременно. А вот областной форум даже лесников удивил не только своей внезапностью, но и местом проведения – скромный сельский Дом культуры под Иркутском. Дату, время и место  проведения губернаторского форума многие журналисты и даже лесники из территориальных отделов министерства лесного комплекса, разбросанных по райцентрам области, узнали менее чем за сутки.  

– Коллеги, у меня есть предложение, чтобы кто-нибудь рассказал о положительных сдвигах в отрасли, – неожиданно, уже после четырёх часов обсуждения лесных проблем региона, обратился к участникам губернаторского форума Виктор Кондрашов, заместитель председателя правительства Иркутской области, принявший на себя обязанности модератора. Сказал это вроде бы как полушутя, с улыбкой, но и с очевидной надеждой. – Чтобы не говорили, что у нас всё плохо, «…всё пропало – гипс снимают, клиент уезжает». Кто-нибудь может сказать, есть хотя бы какая-то динамика за последние полгода, год работы? Что-то меняется?

Вообще-то участники областного лесного форума, внезапно созванного по инициативе губернатора, всё это время только и делали, что честно и откровенно, как предложил Сергей Левченко в приветственном слове, говорили как раз о динамике и переменах в состоянии и использовании лесов Иркутской области. Но крутнул я собственную память назад, по только что прослушанным докладам, выступлениям, репликам и – точно. Никто ничего хорошего по отношению к лесу, похоже, и не вспомнил. Разговор-то получился как минимум о продолжающейся, а по некоторым направлениям даже набирающей силу «нехорошей» динамике и всё больше бросающихся в глаза и негативных переменах. Если не подбирать смягчающих определений, то останется признать, что участники областного лесного форума рассказывали друг другу о набирающей скорость деградации приангарских лесов и всего лесного хозяйства области. 

А Виктору Кондрашову хотелось услышать хоть что-то и про зародившиеся или хотя бы только зарождающиеся тенденции к лучшему. Обозначенный им срок – полгода-год – это, как я догадываюсь, как раз то время, за которое новая региональная власть во главе с Сергеем Левченко могла бы и должна была бы успеть сделать что-то хорошее, запоминающееся.    

– Я по нашему району скажу, – откликнулся на просьбу зампреда регионального правительства голос из первых рядов. – Начали переработку отходов лесопиления. Сегодня у нас два пеллетных завода. Один из них строят китайцы, вот-вот введут в эксплуатацию.

– Положительное есть по переработке отходов лесопиления и в Братском районе, и в городе Братске, – подхватил тему ещё один непредставившийся голос из зала. – К первому октября мы начнём выпуск топливных брикетов…

На этом, на растущей эффективности работы с древесными отходами, достижения и положительные тенденции развития лесного комплекса Иркутской области, похоже, закончились. Микрофон, чтобы назвать другие положительные тенденции, больше никто не попросил. Специалисты лесного хозяйства в своих докладах упоминали, правда, о некоторых положительных моментах. Вот только всякий раз, сказав что-то хоть чуть-чуть обнадёживающее, затем говорили «но…» и переходили к проблемам, не позволяющим это хорошее развить и сделать его привычной реальностью. 

– Добавлю, что у нас приоритетом будут пользоваться те инвестиционные проекты, которые полностью подразумевают безотходное производство, – поддержал тему превращения отходов в полезный товар Виктор Кондрашов.

Согласен. Желание власти заставить бизнес увидеть сырьё в том, что ещё недавно считалось отходами и многими сотнями тысяч тонн и кубометров сжигалось и сгна­ивалось (хотя большая часть древесных отходов до сих пор продолжает гнить и гореть), – это никакое не достижение, это просто нормально. А ненормально, что участникам форума, главную часть которых представляли специалисты лесного хозяйства и должностные лица областной исполнительной и муниципальной власти, не удалось вспомнить ничего хорошего про состояние пока ещё живых лесов, которых вблизи населённых пунктов остаётся всё меньше. И, думаю, не по причине плохой памяти, а потому, что хорошее в сегодняшнем отношении власти и общества к лесу если и есть, то в таких микроскопических количествах, что увидеть это крайне затруднительно. Только разного рода древесных отходов гниёт и горит всё больше. Это не просто видно, а бросается в глаза. И ещё ненормально, на мой взгляд, что разговора о ценности живого леса, формирующего среду нашего обитания, на лесном форуме не получилось, да, судя по всему, и не планировалось. Разговор шёл о древесине, а дискуссии, по сути, рано или поздно сводились к вопросу: кто должен иметь при­оритетное право рубить растущий лес – местное население или понаехавшие невесть откуда лесопромышленные компании? И как «по-честному» надо делить деньги, вырученные за срубленный лес?

Тридцать четыре с лишним миллиона кубометров леса, вырубленного в прошлом году на территории области, не принесли местному населению ни богатства, ни радо­сти, ни социального благополучия. 

Уехал заготовленный лес за бугор в виде кругляка, пиломатериала да целлюлозы. А местному населению достаются главным образом те самые щепки, которые летят по сторонам, пока «цивилизованный, социально и экологически ориентированный» частный лесной бизнес, зарегистрированный бог знает в каких далях от Иркутска, знаменитую ангарскую сосну рубит. Впрочем, даже «щепки», превращающиеся в ценное и прибыльное сырьё благодаря появлению новых технологий, уже не совсем наши. Сказал же кто-то из зала, что второй пеллетный завод для переработки древесных отходов скоро будет запущен опять не нами, а наши друзьями-китайцами. 

Никто из мэров муниципальных образований, выступая с репликами из зала, не возражал против реализации на их территориях больших и малых лесных инвестиционных проектов. Но при этом… не то чтобы жаловались, а скорее высказывали некоторое недоумение, что лесные участки, в частности, передаются в аренду лесному бизнесу без предварительного согласования с местной властью. А после того, как пройдутся по ближним лесам неподконтрольные муниципалитетам «понаехавшие» лесорубы, населению рубить уже нечего. Не только на продажу, но зачастую даже свои законные 25 кубометров древесины на ремонт старой избы заготовить негде. Не говоря уже о строительстве нового дома для выросших детей. Мэры муниципальных образований вовсе не против развития лесной промышленности на их территориях, только они за другое, за её «умное» развитие, от которого местные бюджеты тоже наполняться будут. Чтобы не получалось, как часто бывает сегодня, что компания со штатом из пяти человек, зарабатывая себе деньги, отправляет с территории района многие тысячи кубометров первоклассной древесины, скупленной здесь же неведомо у кого, а прибылью не делится. В местный бюджет от таких компаний не поступает ничего, кроме НДФЛ, налога на доходы этих пяти физических лиц, официально числящихся в штате компании. Всё. И это несправедливо.

– Частных случаев много можно вынести на поверхность, – возражает моим мыслям Виктор Кондрашов. – И нужно об этом говорить. Но вот основное, что меня интересовало, – это всегда система. Где в системе пробоины? Какие? Где она хромает? Нужно исправить в первую очередь крупные куски, а потом уже мелочёвку штриховать.

Не согласен. В том-то и парадокс, в том и глобальная сущность проблемы, что нет и быть не может у нас в области сегодня никаких «пробоин» в системе государственного управления лесами. И «хромать» она тоже никак не может. Но не потому, что всё действует идеально правильно, а потому, что самой этой системы у нас, по большому счёту, нет. Остались лишь её отдельные пока ещё работоспособные элементы. Да, когда-то в Иркутской области государственная система управления лесами не просто была, но даже считалась одной из самых стройных и надёжных в России. Только рассыпалась она, когда в губернаторском кресле, как в калейдоскопе, начали менять друг друга люди. И каждый новый глава области считал своим долгом назначить нового, своего руководителя лесного ведомства. Кто-то за неполные сроки управления областью успевал поменять одного на другого, кто-то умудрялся перетасовать нескольких. Вот и Сергей Левченко, возглавив лесную область, не стал сомнительную губернаторскую традицию ломать. Для начала он уволил «варягов» – профессиональных лесных управленцев, приглашённых его предшественником из Красноярского края, и назначил на долж­ность руководителя Агентства лесного хозяйства нашего доморощенного профессионала, который чуть больше 10 лет назад, ещё где-то в середине нулевых годов, это агентство открывал. Теперь он был полон идей и планов по созданию в региональном правительстве министерства лесного комплекса. Но не успел. Наверное, где-то что-то пошло не так, и очень скоро он тоже был уволен. Руководителем Агентства лесного хозяйства, скоро переименованного в министерство лесного комплекса, стал Сергей Шеверда, работавший до этого директором Центра защиты леса Иркутской области. 

Сергей Васильевич – нормальный профессиональный лесник, прошагавший карьерную лестницу до должности регионального министра лесного комплекса «от самой земли». С его приходом к управлению лесами один из работников Агентства лесного хозяйства, человек, замечу, совсем не старый, не ветеран, с улыбкой сообщил мне, что за свою относительно недолгую работу в лесном хозяйстве Иркутской области он пережил уже 14 руководителей и теперь вот работает с пятнадцатым. Ну, какой запас проч­ности должна иметь система, чтобы выдержать ежегодную (иногда и по 2-3 раза в год) смену руководителей. Не всякая новая метла метёт по-новому, но всякая по-своему. Потому и неудивительно, что вместо былой стройной системы управления лесами в Иркутской области остался хаос, а от былой надёжности – лишь несколько работоспособных элементов, сохранившихся благодаря энтузиастам лесного хозяйства, делавшим своё дело, не обращая внимания на бесконечные властные перестановки и ни под кого не подстраиваясь. 

По неофициальной информации, просочившейся из Рослесхоза, ещё в 2013 году Иркутская область в общероссийском рейтинге субъектов РФ по эффективности осуществления переданных лесных полномочий находилась на пятом месте, а к прошлому году скатилась аж на 66-е! 

В этих условиях Сергею Шеверде предстоит не совершенствовать и не развивать, а восстанавливать, возрождать, строить заново региональную систему управления лесами. Сил, желания и профессиональных знаний у него, если судить по послужному списку и результатам работы, для этого хватить должно. Но хватит ли ему времени – не знаю. Это, если судить по предыдущей практике формирования исполнительной власти региона, зависит исключительно от губернатора.

Для грамотного управления чем бы то ни было надо как минимум чётко понимать, что представляет собой предмет управления. Иркутская область, её исполнительная власть, произнося добрые и нередко даже гордые слова о живом лесе и правильные слова про необходимость развития лесного комплекса, про бережное и рачительное лесопользование, про расчётную лесосеку и крупные инвестиционные проекты, заточенные на увеличение объёмов вырубки тайги, в реальности очень смутно представляет… Даже не представляет, а всего лишь предполагает, только догадывается по обрывочным данным, где чего и сколько растёт в иркутских лесах. Надеюсь, что как раз поэтому, а не по случайному совпадению доклад о лесоустройстве, о приведении иркутских лесов в известность на областном форуме был заслушан первым. 

Давным-давно ещё Михаил Михайлович Орлов, общепризнанный в мире русский учёный-лесовод, живший на стыке XIX и XX веков, успевший поработать в сфере управления лесами и в царской, и в советской России, утверждал, что «лесоустройство без лесоуправления мертво, а лесоуправление без лесо­устройства слепо!». 

– Без материалов лесоустройства невозможно формировать лесные участки для передачи их в аренду и для приоритетных инвестиционных проектов в области освоения лесов, – поддержал точку зрения учителя-лесовода Виктор Фищенко, первый заместитель директора «Прибайкаллеспроекта» – специализированной организации по «приведению лесов в известность» – филиала ФГБУ «Рос­лесинфорг». Прописная, казалось бы, истина, но Виктор Васильевич на всякий случай – вдруг кто этого не знает – всё-таки пояснил. Не обладая полной и точной информацией об имуществе, находящемся в собственности государства (каковым лес и является), исполнительная власть «не сможет создать условия, обеспечивающие устойчивое управление лесами при соблюдении требований непрерывного рационального и неистощительного пользования лесом». 

Из доклада специалиста следует, что достоверных сведений об иркутских лесах у нас, простите за обидное слово, постыдно мало. В частности, о десяти миллионах гектаров северной тайги (прежде всего в Катангском лесничестве) имеются только материалы аэровизуального обследования – обратите внимание… 50–60-летней (!) давности. Вот как осмотрели тайгу с воздуха, как описали те леса более полувека назад дедушки-бабушки сегодняшних управленцев, так до сих пор мы тем описанием и пользуемся. Делаем вид, будто законсервировалась катангская тайга – не растёт, не стареет, не рубится и даже не горит. И ветровалы с болезнями и насекомыми вредителями лесными тоже обходят её стороной. 

Но 10 миллионов гектаров, где наземного, а значит, и наиболее полного, наиболее точного лесоустройства не проводилось никогда, это, слава богу, не вся наша тайга, а всего лишь 14 процентов территории лесного фонда Иркутской области. 

– Лес – живой организм, где происходят естественные процессы роста и развития, процессы старения и распада насаждений, – на всякий случай Виктор Фищенко объясняет участникам форума смысл и необходимость регулярности таксации лесов. – Поэтому крайне необходимо проводить лесоустройство на одних и тех же территориях через каждые 10–15 лет. 

– Обобщённые данные изученности лесов по состоянию на 1 января 2016 года выглядят следующим образом, – докладывает участникам форума Виктор Фищенко. – Давность лесоустройства до 10 лет на площади 10,7 процента от общей площади лесов Иркутской области. Давность 10–20 лет – 34 процента. Давность более 20 лет – 55 процентов. Получается, что только 11 процентов лесов Иркутской области обеспечены документированной таксацией лесов за последние 10 лет. Это означает, что материалы лесо­устройства на 89 процентах лесов области непригодны к проектированию мероприятий по охране, защите и воспроизводству лесов. 

Информация – как приговор. Значит, в ближайшие годы леса Иркутской области, если использовать определение Михаила Орлова, будут управляться вслепую, наугад, на основании предположений, догадок, опыта и интуиции лесоводов. А самое обидное, что негативная ситуация сложилась не по объективным причинам, не в результате форс-мажора, а по недомыслию кого-то из наших чиновников. Иркутская область решила сэкономить на изучении своих лесов, и это сразу превратилось в привычку, в плохую традицию. Дело в том, что очень сложные и очень дорогие лесоустроительные работы федеральный бюджет финансирует только на условиях их софинансирования из регионального бюджета, обычно в пропорции 50 на 50 процентов. Если региональных денег нет, федерация тоже не выделяет на эти работы ни копейки. А их нет из года в год. Вот и нынешнее лето уже потеряно.