Подобных заголовков в иркутских СМИ не счесть. Не считал специально, поэтому и утверждать не стану, что они появляются ежедневно, но что несколько раз в неделю – бесспорно. В новостных лентах информагентств, в газетах, на радио и телевидении, в социальных сетях Интернета под каждым таким заголовком сообщения про непримиримую, жёсткую и бескомпромиссную борьбу с «чёрными лесорубами». У журналистов уж мозги набекрень: попробуй-ка в пятидесятый раз, не повторяясь, придумать заголовок про одно и то же. А полиция и лесная охрана, вместе и по отдельности – рейд за рейдом. Всё ловят и ловят «чёрных лесорубов» с поличным и без поличного. А следователи расследуют и расследуют. А прокуроры проверяют и обвиняют. А суды судят и осуждают. И все эти структуры, плюс муниципальное и региональное чиновничество, имеющее отношение к лесным проблемам и развитию всякого предпринимательства, борются с лесным криминалом всё эффективнее и эффективнее. Это отчётливо видно, если мерилом эффективности считать отчётные цифры, указывающие на количество выявленных и пресечённых лесных преступлений и пойманных у свежих пней лесных преступников. Цифры эти огромны. Ни в одном другом субъекте Российской Федерации – ни в Сибири, ни на Дальнем Востоке, ни на Северо-Западе – борцы с лесным криминалом к нашим цифрам даже приблизиться не могут. То ли ловить лесных преступников там не умеют, то ли ловить некого. 

«Титанические» усилия

– Несмотря на то что полиция, прокуратура, министерство лесного комплекса и другие структуры прилагают титанические усилия по борьбе с незаконными вырубками, с теневым лесооборотом, проблема эта в Иркутской области всё равно не разрешена, – сказал один из докладчиков на заседании Группы общественного мониторинга по проблемам экологии и защиты леса регионального отделения ОНФ. Слова о «титанических усилиях» силовики и чиновники разного уровня, приглашённые на заседание общественного движения, приняли с достоинством. И утверждение, что «проблема эта всё равно не разрешена», комментировать вслух тоже не стали, хотя выражение неудовольствия на лицах скрыть сумели не все. Похоже, немножко обиделись. Произнеси докладчик эту фразу чуть-чуть по-другому, скажи он, что эта навязшая в зубах проблема «пока ещё не разрешена», и – никаких обид. Тогда всё было бы… как всегда: «Ну да, пока ещё не справились, но находимся в процессе, работаем и держим ситуацию под контролем…».  

Сказав про «титанические усилия», докладчик палку нисколечко не перегнул. Я и сам неоднократно видел, насколько самоотверженно, рискуя здоровьем, а порой и жизнью, гоняют по тайге «чёрных лесорубов» лесные инспекторы и полицейские опера, вместе и по отдельности. Чтобы задержать преступников на месте преступления (при сегодняшней следственной и судебной практике это едва ли не единственная возможность привлечь преступников к фактической ответственности), ни себя, ни технику особо не жалеют. Вот только акцент я бы не­много сместил. Титанические усилия в борьбе с расхищением лесов прилагают, как я понимаю, вовсе не в целом «полиция, прокуратура, министерство лесного комплекса и другие структуры», формирующие систему борьбы с криминальным лесным бизнесом, а только лишь конкретные исполнители – самое нижнее звено системы. 

Те самые лесники да опера, для которых конечная цель и показатель результативности работы, если говорить упрощённо, – поймать конкретных преступников на конкретном месте преступления и должным образом оформить первичные документы, связанные с задержанием. Они, если говорить образно, «шурупы» и «гвозди», на которых держится современная система борьбы с криминальным лесным бизнесом. Отличные «шурупы» и крепкие «гвозди», но они не архитекторы и не строители сложной системы, сверхзадача которой, ну, хотя бы в теории, – искоренение криминального лесного бизнеса. 

В отчёте Агентства лесного хозяйства Иркутской области (теперь оно переименовано в министерство лес­ного комплекса) о работе, проделанной в 2015 году, представленном губернатору Сергею Левченко, указано, в частности, что в течение прошлого года специалистами агентства проведены 17 794 (!) всевозможных проверки в отношении юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, работающих в лесу. Это на 23 процента больше, чем в году предыдущем. Получается в среднем в целом по области почти 50 проверок каждый божий день, включая выходные и праздники. Специалистами агентства за год проведено 7537 так называемых кон­трольно-рейдовых мероприятий (в среднем – более 20 ежедневно) – это когда лесные инспекторы, вооружённые одними только сотовыми телефонами, «чёрных лесорубов» по лесам как зайцев (или как волков?) гоняют. Примерно половина этих рейдов (3614) проводилась, как указано в отчёте, «с участием правоохранительных органов». О лес­ных рейдах по пресечению криминальных рубок, проведённых полицией самостоятельно, так же как про прокурорские проверки и всякие-разные специальные мероприятия, проводимые Следственным комитетом и даже ФСБ, в отчёте Агентства, естественно, ничего не говорится – перед губернатором каждая структура отчитывается самостоятельно. Но из личного опыта и достоверных источников знаю, что и полиция, и прокуратуры, и следаки, и даже «люди со стальными глазами» в этом направлении тоже активно работают. Несколько дней назад пресс-служба ГУ МВД по Иркутской области по запросу газеты подготовила короткую справку о практических результатах борьбы полиции с криминальным лесным бизнесом с начала нынешнего года. 

«За 7 месяцев 2016 года за незаконную рубку лесных насаждений в ОВД области доставлено 1058 человек, 89 из них судом избрана мера пресечения в виде ареста. К реальным срокам лишения свободы приговорены 25 человек. В ходе оперативных рейдов изъято 505 бензопил, 604 единицы техники (тракторы, лесовозы, погрузчики и т.д.). Из незаконного оборота изъято 15 тысяч кубометров древесины». 

Другого определения, кроме как «титанические усилия», сделанному и не подобрать, пожалуй. Шутка ли – выслеживать и выдёргивать с криминальных лесных делян ежемесячно в среднем более чем по 150 «чёрных лесорубов»! Низкий поклон операм, «респект и уважуха», как говорится. Они свою работу делают профессионально, и благодаря этому зло будет наказано. Справедливость восторжествует, но – частично, потому что спиленные сосны назад к пеньку уже не прирастить. Вот только не обязательно быть пророком, чтобы предсказать, что этот успех (как и прошлогодний, и позапрошлогодний) никак не отразится на общей системе криминального лесного бизнеса и ни на сантиметр не приблизит государство к решению проблемы расхищения государственного имущества, каковым является лес. 

Начинать с муравейников

Для истребления криминального лесного бизнеса главные силы и средства надо направлять не на ловлю наёмных маргиналов, а на скупщиков криминальной древесины

Только сумасшедший станет давить муравьёв поштучно пальцем, чтобы избавить от них свой дачный участок. Здравомыслящим понятно, что начинать надо с гнёзд, с муравейников. Не уничтожением отдельных особей, пусть даже в огромных количествах, а формированием условий, неприемлемых для жизни и размножения, можно победить муравьиное нашествие. И для истребления криминального лес­ного бизнеса (это не только мне, это всем понятно) главные силы и средства надо направлять не на ловлю наёмных маргиналов, которые зачастую даже не знают, кто их нанял на совершение преступления, а на скупщиков криминальной древесины. И не столько за самовольную порубку, сколько за приобретение, за скупку незаконно заготовленной древесины надо законодательно ужесточать наказание. Ну ни один даже самый глупый мужик не пойдёт валить лес за околицей просто так, «потому что он растёт», если будет знать, что поваленные деревья всё равно продать будет некому. Во времена плановой экономики в громадном СССР милиция по лесам не рыскала, поскольку этой проблемы, этого вида преступлений не существовало вовсе. Наверняка не потому, что люди были честнее, а потому, что не было рынка сбыта. Украденный у государства лес всё равно продать было невозможно. А без возможности обогатиться теряется и смысл воровать. Ну, бывало, что кто-то спилит без должного оформления пару сухостоин себе на дрова. А ещё помню случай из детства – срубил как-то деревенский мужик без разрешения несколько жердей, чтобы изгородь на своём огороде поправить. Так ведь – товарищеский суд! Позорящая заметка не в районной даже, аж в областной газете, и всеобщее деревенское презрение. Вор! Украл то, что принадлежит всем! Дочка «чёрного лесоруба» тех времён, моя одноклассница, несколько дней от стыда в школу не ходила. А теперь… Несколько лет назад в Куйтунском лесничестве мне рассказывали, как совсем случайно задержали в одной из деревень двух пацанов из 6 и 7 классов, которые на мотоцикле «Урал» трелевали свежеспиленное бревно из ближнего леса к местному (разумеется, нигде не зарегистрированному) пилорамщику, чтобы получить немножко денег на жвачку и сигареты. Сообщили в школу, а там со стороны сверстников не презрение, а восхищение поступком – герои!

Депутаты Законодательного Собрания Иркутской области однажды сделали мужественную попытку кардинально изменить криминальную ситуацию в лесу и покончить с преступным бизнесом, лишив его самого главного – рынка сбыта. В 2010 году, преодолев существенное противодействие, они приняли региональный Закон № 93-ОЗ «Об организации деятельности пунктов приёма и отгрузки древесины на территории Иркутской области», призванный, как писали тогда в СМИ, «сломать хребет лесному браконьерству». Новый закон давал реальную возможность исполнительной власти и силовикам перейти от виртуозно создаваемой видимости борьбы с лесной преступностью к реальному истреблению высокоорганизованного криминального лесного бизнеса. Он явился инструментом, позволяющим исполнительной власти наконец-то «разворошить муравейники» вместо того, чтобы продолжать привычно и выборочно «давить муравьёв поштучно пальцем». Закон покусился на святая святых – на воровской рынок сбыта, без которого воровство теряет всякий смысл. 

Пункты приёма и отгрузки древесины (теперь их называют ещё солиднее: «пункты приёма, переработки, хранения и отгрузки древесины») – это, замечу, не только крупные лесоперерабатывающие и лесоперевалочные предприятия, но и множество мелких, безнадзорных, забытых властью и надзорными органами железнодорожных тупиков, где производится перегрузка круглого леса с автомобилей в железнодорожные вагоны. И даже совсем мелкие деревенские пилорамки, спрятанные «на огороде за сараем», специализирующиеся, в том числе (а многие, если не большинство, в первую очередь) на скупке у кого попало круглого леса без документов. Украденное бревно достаточно распилить, ну, как минимум, превратить в лафет, сняв две фаски по бокам, чтобы официальная власть, контролирующие и надзорные органы потеряли к нему всякий интерес. Здесь круглый лес, превращаясь в пиломатериал, легализуется. А дальше – хоть в Китай, хоть на «собственные нужды» влиятельному человеку, который и сам глаза вовремя закроет, и своих подчинённых закрыть их заставит, и журналистов убедит, что вот ещё немного, ещё чуть-чуть, и он таки «сломает хребет лесному браконьерству». И в доказательство приведёт отчётные цифры безработных деревенских мужиков, пойманных на криминальных воровских делянах. 

Но закон мало принять. Его необходимо заставить работать. И вот здесь получилась осечка. 93-й ОЗ не то чтобы совсем уж не начал работать, но пошло всё как-то через пень-колоду. Частный лесной бизнес, не криминальный, а самый что ни на есть легальный, который в нашей стране нельзя «кошмарить», начал жаловаться во все концы, что объём отчётности неподъёмно вырос. Не будучи юристом, не стану давать оценку качества того закона, поскольку мнения по этому поводу у моих консультантов разные. Но замечу, что не только лесной, а всякий частный бизнес больше всего не любит отчитываться об имеющихся у него деньгах, а тем более о своих финансовых источниках. Всеобщий плач лесопромышленников подхватили чиновники: мы, мол, физически не справляемся с кон­тролем такого вала «бессмысленных» отчётов.  

Иллюзия непримиримой борьбы

Инициаторы, разработчики и сторонники принятого закона чуть-чуть пытались спорить с лесопромышленниками и чиновниками, да куда там. Мне в частных разговорах они объясняли фактическую неработоспособность закона вовсе не возросшими объёмами обязательной отчётности, а отсутствием политической воли у часто меняющихся губернаторов. Но с оговоркой, что говорят они это не для печати, а «для личного понимания ситуации». И в конце концов, как указано на одном из юридических сайтов, закон № 93-ОЗ, 

призванный сломать хребет лесному браконьерству, «утратил силу на основании Закона Иркутской области № 60-ОЗ». Говоря проще – умер, так и  не посетив сознания региональной исполнительной власти. 

Проблема в том, что криминальные вырубки хоть и вызывают некоторую головную боль у первых лиц региона, но она куда как слабее той, что неизбежно навалится на губернатора, если он и вправду про­явит политическую волю и даст отмашку на полное истребление всей системы криминального лесного бизнеса. Лесные деревни в нашей области – они же, по сути-то, совсем безработные. Нет давно уж ни колхозов, ни совхозов, ни государственных леспромхозов. А люди хоть и небогато, но живут! На городские площади с протестными лозунгами не ходят, пикеты у губернаторской резиденции не устраивают. Ведут себя тихо, скандалят нечасто, потому что безработные они по документам, а по факту почти все при деле. Они криминальный лесной бизнес обслуживают. В итоге – равновесие. Исчезнет лесная мафия – и рухнет неуверенное спокойствие. Кто мужиков-то кормить будет? Губернатор, что ли, для них рабочие места создаст? Ой-ё-ё-ё… 

Вот и получается, что головной боли у высокого начальства будет меньше, если лесную преступность не трогать. Лучше уж поддерживать иллюзию непримиримой борьбы с ней, отчитываясь перед Москвой и населением красивыми цифрами задержанных «чёрных лесорубов», но не затрагивая при этом скупок, без которых лесной мафии не выжить. 

«Межведомственная операция «Лесовоз» стартовала на территории Иркутской области 7 декабря, – сообщила в прошлом году, через три неполных месяца после вступления в должность нового губернатора Иркутской области, пресс-служба Серого дома. – Соответствующее поручение дано губернатором Иркутской области Сергеем Левченко…» А дальше в пресс-релизе – неловкое утверждение со ссылкой на одного из заместителей руководителя Агентства лесного хозяйства Иркутской области, будто бы такая операция, направленная на пресечение незаконного оборота древесины, «в регионе проводится Агентством впервые». Да нет, не впервые. Предшественники Сергея Георгиевича по губернаторскому креслу уже опробовали подобную «новацию» и «новые этапы» в борьбе с лесным криминалом под тем же кодовым названием. Сколько было таких операций – не считал. Но хорошо помню, что в марте 2014 года, к примеру, когда из тайги спешно, чтобы успеть до весенней распутицы, вывозился легальный и нелегальный лес, заготовленный зимой, о проводимой операции «Лесовоз» информировала своих читателей и «Восточно-Сибирская правда», и многие другие СМИ. 

Легальный бизнес кошмарить нельзя

Инициаторами отмены, упразднения региональных законов в связи с изменениями федерального законодательства обычно выступает прокуратура. И я не сомневался, что с законом 93-ОЗ, зависшим дамокловым мечом над «чёрными» скупщиками, произошло то же самое. Другого даже в голову не приходило. Но оказалось, что с этим конкретным законом, требующим обязательной регистрации всех пунктов приёма и отгрузки древесины на территории Иркутской области и специальной отчётности, получилось всё ровно наоборот. Не только не по требованию, а даже вопреки желанию прокуратуры.

– Региональные органы власти неоднократно информировались прокуратурой области о необходимости оставить правовое регулирование деятельности пунктов, однако закон был отменён, – сообщил участникам относительно недавнего Первого открытого форума прокуратуры Иркутской области Александр Кремзуков, начальник отдела по надзору за исполнением законов в сфере экономики и охраны природы прокуратуры Иркутской области. – Анализ состояния законности в районах, где пункты осуществляют свою деятельность, показал, что за последний год число преступлений по незаконной рубке возросло, в деятельности организаций, осуществляющих приёмку и отгрузку древесины, стабильно выявляются нарушения природоохранного законодательства. Такое положение дел объективно свидетельствует о негативной тенденции бесконтрольной работы пунктов.

Интересной подробностью поддержал вывод Александа Кремзукова о растущем количестве незаконных рубок и министр лесного комплекса регионального правительства Сергей Шеверда. Он сообщил, что за 2015 год Иркутская область экспортировала за рубеж три с половиной миллиона кубометров круглого леса и 8 200 000 (8 миллионов 200 тысяч) кубометров пиломатериалов. 

– Но такого количества заводов и такого количества мощностей по переработке круглого леса мы на территории области не видим, – замечает министр. – Официально их просто нет. Лес перерабатывается на неучтённых пилорамах, которые стоят в деревнях, на землях сельхозназначения или ещё где-то. И движение этого пиломатериала не отслеживает ни одно ведомство. Пока лес находится в круглом виде – его все смотрят. А после того как он перепилен, его можно перевозить, перемещать совершенно свободно. И как раз вот этим законом – о пунктах приёма и отгрузки – мы на­деемся поставить на учёт все без исключения пункты приёма, переработки и отгрузки древесины. Посмотреть хотя бы, сколько у нас на сегодняшний день их в принципе существует. 

Где-то, в чьём-то официальном докладе, теперь уж и не вспомню точно, прочитал фразу: «Считается, что в Иркутской области действуют три тысячи пунктов приёма и отгрузки древесины». Кем, на основании каких данных так считается и насколько эта цифра может быть близкой к истине, доклад не уточнил. Поэтому мне очень хочется вместе с Сергеем Шевердой «посмотреть хотя бы, сколько у нас на сегодняшний день их в принципе существует».

Но как, какой логикой можно объяснить продолжающееся ухудшение ситуации с криминальными рубками при «титанических» усилиях лес­ников и силовиков по их пресечению? На мой взгляд – всё достаточно просто и ясно. В объективной реальности усилия направлены вовсе не на искоренение криминального лесного бизнеса, а на создание видимости бескомпромиссной борьбы с ним. Мужики, которых ловят с горячими бензопилами у свежих пней, – всего лишь расходный материал. Недорогой и легкодоступный. Его не жалко. Его приносят в жертву хорошим отчётным цифрам, формирующим иллюзию непримиримой борьбы с лесным криминалом. Техника, изымаемая на воровских делянах, стоит дороже. Но, обратите внимание, она, судя по официальным документам и публичным выступлениям всякого рода начальников, именно «изымается» или «задерживается», но не конфискуется. Значит, скоро её вернут владельцам, и работа продолжится. 

Как раз поэтому проблема, как я её понимаю, не просто «не разрешена». Она разрастается. Характеризующие её цифры, и без того огромные и ужасные, с каждым годом, несмотря на «титанические» попытки государства (в том числе и в лице региональной исполнительной власти) снизить остроту проблемы, становятся ещё огромнее и ещё ужаснее. Это утверждаю не я, а в недавнем прошлом полномочный представитель президента РФ в Сибирском федеральном округе Николай Рогожкин, министр природных ресурсов и экологии России Сергей Донской и его заместитель, глава Рослесхоза Иван Валентик. А если точнее – материалы их совместного совещания, которое было проведено в начале нынешнего года в Чите. По данным Ивана Валентика, несмотря на все усилия по пресечению деятельности криминального лесного бизнеса, прошлогодний ущерб от незаконных рубок в Сибирском федеральном округе не сократился, а вырос на 13 процентов и составил аж… четыре миллиарда четыреста миллионов рублей! Цифра нехилая. Но – внимание! По отчёту, представленному губернатору Агентством лесного хозяйства Иркутской области, ущерб, причинённый лесному фонду Иркутской области криминальными вырубками, по сравнению с предыдущим годом вырос на 16 процентов и в 2015 году составил 3 516 400 тысяч (три миллиарда пятьсот шестнадцать миллионов четыреста тысяч) рублей. Получается, что из неполных четырёх с половиной миллиардов рублей всесибирского ущерба, нанесённого криминальным лесным бизнесом, более трёх с половиной миллиардов падает на Иркутскую область и менее одного миллиарда дают в сумме все остальные регионы Сибирского федерального округа. 

А между тем… 

Ущерб от деятельности «чёрных лесорубов» в Иркутской области исчисляется миллиардами рублей

– Межведомственное оперативно-профилактическое мероприятие «Лесовоз» стартовало на территории Иркутской области, – в очередной раз сообщила 29 июля пресс-служба губернатора Сергея Левченко. – Задачами операции являются обеспечение охраны лесов от незаконных рубок, обнаружение каналов транспортировки нелегально заготовленной древесины, а также пресечение в регионе незаконного оборота леса. 

Всё правильно. Нельзя допустить, чтобы население забывало про бесконечный процесс бескомпромисс­ной борьбы с криминальным лес­ным бизнесом в Иркутской области. Правда, про скупки криминальной древесины в том пресс-релизе опять ни слова. Наверное, потому, что легальный лесной бизнес кошмарить нельзя, а он тоже поживиться ворованным лесом не против. В этом, думаю, несложно убедиться, если не хватать криминальный лесовоз посреди дороги раньше времени, а проследить, кто примет у него древесину без документов.