Впервые в 2016 году, если не считать лекции в закрытых залах, «Прогулки по старому Иркутску» перебрались на левый берег Ангары. Место встречи – двухэтажное здание, первый корпус дома № 4 на Второй Железнодорожной, построенный в самом начале прошлого века. Пройдя по тенистой улочке, с двух сторон обсаженной деревьями, не веришь, что всего 450 метров назад свернул с оживлённой городской магистрали, по которой в час пик медленно движется поток транспорта в четыре ряда. Ещё через полкилометра по асфальтированным дорожкам, окружённым клумбами, и оказываешься в самом настоящем реликтовом лесу, где запросто можно встретить белок. Курорт, одним словом. 

«Построено прочно и очень недорого»

Вряд ли Александра Медведникова могла представить себе что-то подобное, когда решила построить больницу для хроников за окраиной Иркутска, рядом с излюбленным местом отдыха горожан в Кайской роще. Знаменитый купеческий род, из которого она происходила, немало сделал на ниве благотворительности. На средства Медведниковых построены Входо-Иерусалимская и Успенская церкви (последняя не сохранилась), сиропитательный дом для девочек, где ныне располагается биолого-почвенный факультет Иркутского государственного университета, и здание мужской гимназии, которое теперь известно как художественный музей. Они внесли вклад и в строительство городского театра, ставшего позднее драматическим и теперь носящего имя Николая Охлопкова. Иван Логгинович Медведников, в 1841–1844 годах занимавший пост городского головы, не прервал традицию и после переезда в Москву в середине XIX века. Его вдова Александра Ксенофонтовна унаследовала немалый капитал – 9 миллионов рублей, – большую часть которого потратила на благотворительность. В частности, 600 тысяч рублей было решено пожертвовать на строительство и обустройство больницы для хроников, в здании которой теперь располагается главный корпус курорта «Ангара». 

Своё детище Александра Ксенофонтовна, скончавшаяся в 1899 году, не увидела – больница заработала только два года спустя. Но можно не сомневаться, что знаменитый  архитектор Алексей Кузнецов не отступил от замысла заказчицы, а известные подрядчики Николай Курбатов и Григорий Русанов обеспечили высокое качество работы. «Расположение помещения, по-видимому, очень удобно, – писала газета «Восточное обозрение». – Здание построено прочно и, по нашему мнению, очень недорого – 140 т. руб. Главная заслуга в этом прежде всего падает на гг. Курбатова и Русанова, построивших эту больницу и другие многие здания в городе. Эти же подрядчики, как известно, построили дом для нагорного отделения городской читальни, совет читальни остался очень доволен помещением и дешевизной постройки. Мы надеемся, что и совет больницы, судя по впечатлению от здания, будет также доволен помещением». В том, что она возведена в срок, издание видело заслугу не только подрядчиков, но и строительного комитета, состоящего под председательством г. Красикова и гг. Комарова, Кравца и Оглоблина. 

Торжественное открытие больницы состоялось 14 января 1901 года. Эту часть рассказа подытоживают звуки «Боже, Царя храни!». Запись обрывается после слов «царствуй на славу». «Эта музыка звучала здесь в тот день, – рассказывает заведующая отделом культуры курорта «Ангара» Евгения Козырева. – Был большой праздник. В числе приглашённых – высокопреосвященный архиепископ Тихон, городской голова Василий Жарников, чиновники и гласные думы, делегация от Общества врачей Восточной Сибири». После освящения здания, уточняло «Восточное обозрение», присутствующим предложили закуску и чай. Торжественное освящение самого медицинского учреждения предстояло в мае – не все работы ещё были завершены. 

«Больница в два этажа и кроме того имеет полуподвальный этаж, который отведён под квартиры; масса света и воздуха и прекрасный вид на Иркут, – описание в «Восточном обозрении» было кратким, но ёмким. – Вознесенский монастырь, г. Иркутск – как нельзя более отвечают той цели, которая предназначена больнице. Больница рассчитана на 30 женщин и 30 мужчин». Пациенты, в основном престарелые и хронически больные неимущие люди, начали поступать практически сразу после её открытия. Врачи, лечившие их, жили на цокольном этаже – им предоставляли уже обустроенные и обставленные квартиры. К слову, для больницы приобрели венскую и ревельскую мебель: больные обедали за большими овальными столами, сидя на ореховых стульях, для них же предназначались двух-трёхместные ореховые диваны. Закуплены были два письменных стола и кресло для врача-директора. Повсюду на стенах висели зеркала, в коридоре стояли часы с боем, а в кабинете врача-директора (первым этот пост занял Иван Кулигин) – часы с двухнедельным заводом. В палатах и коридорах смонтировали 13 электрических звонков для вызова персонала. Центральное помещение на втором этаже занимала церковь. «Над центральным фасадом была главка с крестом, как у настоящего храма, – замечает Козырева. – Внутри – позолоченый иконостас в десять икон». Во дворе размещались «каменные службы»: прачечная и пекарня. Не забыли и о транспорте – при больнице была лошадь. «Сохранилась фотография персонала с третьим врачом-директором доктором Александром Флоренсовым, – продолжает ведущая «Прогулки». – Его дочь, Валерия Александровна, вспоминала, что в рождественские дни в вестибюле устраивали ёлку, больных поздравляли, дарили им открытки и подарки, готовили хороший обед». До сих пор эта традиция сохранилась. В выходные дни в каникулы здесь в заснеженном бору гуляла молодёжь, каталась на лыжах и на санях, запряжённых тройками.  

Что касается служб, то во дворе были, как их называли, каменные службы: прачечные и пекарни. В отведённых комнатах при службах жили прачки, кухарки и хлебопёк. При больнице была лошадь. В приходе стояла сторожка. Днём там дежурил дворник, а ночью сторож. 

Институт с подсобным хозяйством

Медведниковская больница (www.pribaikal.ru). За годы существования здание лишилось главки с крестом и церкви, устроенной внутри на втором этаже, но приобрело новую вывеску и деревья перед фасадом, дающие тень

Своё назначение больница сохранила и в Гражданскую войну. Изредка из её запасов, оскудевших в лихие годы, изымали бинты и медикаменты. При советской власти, боровшейся с насущной послевоенной проблемой, в 1924 году здесь разместили туберкулёзный диспансер, который был рассчитан на 40 коек и содержался за счёт средств соцстраха. А 19 мая 1931 года президиум Восточно-Сибирского краевого исполнительного комитета принял решение открыть в Иркутске первый в регионе физиотерапевтический институт. Организовать его работу поручили Якову Штамову, за плечами которого были создание Томского физиотерапевтического института и здравниц с физиотерапевтическими отделениями на озёрах Шира и Карачи. Удостоившись за эту работу звания Героя Труда и ордена Трудового Красного Знамени, он с 1930 года возглавлял санаторий «Усолье» и его филиал в Жердовке. 

«Стартовым капиталом» стали здание Медведниковской больницы, которое давно не ремонтировали, шесть летних домиков и 265 тысяч рублей безвозвратной ссуды. Яков Захарович первым делом подал объявление в «Восточно-Сибирскую правду» о том, что вновь организованный институт купит у населения старую мебель, зеркала, часы, фарфоровые сервизы и другую посуду. Ничего необычного в этом по тем временам не было: на страницах газеты можно было встретить сообщения о том, что «Востсибгосторг» приобретает котлы ёмкостью от 20 до 200 вёдер, «Востсиблес» – керосиновые лампы, «Ангарострой» – моторные лодки, а «Востсибтранслес» –  новое и подержанное оборудование лесозаводов. Удивительнее, пожалуй, тот факт, что всё необходимое удалось купить в сжатые сроки, так что в феврале 1932 года Иркутский физиотерапевтический институт начал работу. 

Штамов осуществил и ряд преобразований. Чтобы обеспечить пациентов продовольствием, в Мамонах арендовали 10 га земли. Летом с каждого гектара снимали до 16 тонн картофеля и до 35 тонн овощей. Завели восемь дойных коров, небольшое стадо свиней, кур и цыплят. При институте была создана пасека, с которой ежегодно получали до 600 кг мёда, вдобавок на его территории росли почти 270 плодоносящих яблонь, две сливы и почти 3 тысячи кустов малины. Для нужд учреждения приобрели два грузовых автомобиля, чтобы, среди прочего, ездить в Мамоны за молоком и мясом, а также легковушку, чтобы можно было при необходимости выезжать в город или в Усолье-Сибирское, где Яков Захарович продолжал руководить местным курортом. «Кем были пациенты? – говорит Евгения Козырева. – В основном служащими, работниками промышленного сектора, колхозниками и военными». Услуги ФТИ пользовались среди них высоким спросом: если в 1932 году было реализовано меньше тысячи путёвок, то в 1936 году – более 2,5 тысячи. 

К услугам пациентов был зал отдыха, оборудованный в помещении бывшей церкви: здесь расставили столики и пальмы в кадках, развесили картины, собрали фонд журналов и газет. В 1936 году произошло расширение института, получившего в своё распоряжение практически всю территорию Кайской рощи. В это же время был построен второй корпус на два этажа с верандой, клуб на 250 мест и солярий, где желающие могли не просто загорать, но и принимать солнечные ванны нагишом. На базе ФТИ работали физиотерапевтическое отделение на 25 коек, рентгенкабинет, а также кабинет лечебной физкультуры и лечебного труда. Была построена оранжерея, в которой, как и в столярной мастерской, могли работать отдыхающие. 

Сам Яков Захарович с женой Лией Вениаминовной жили на одной из дач в глубине лесопарка, где регулярно бывали именитые иркутские врачи, которых приглашали консультировать больных. В их числе – Хаим-Бер Ходос, Эмиль Обервегер и другие. Гостеприимство обернулось бедой: 18 июня 1937 года был арестован Обервегер (через четыре дня его расстреляют по обвинению в организации диверсии «в контрреволюционных целях» и активных действиях против рабочего класса, проявленных при царском строе или в период Гражданской войны), в июле арестовали Штамова. Местные газеты, что удивительно, не придали значения «разоблачению контрреволюционной ячейки врачей». Их полосы занимали призывы к участию в займе укрепления обороны СССР, чью военную мощь не могли сокрушить ни действия «гадов Тухачевского, Якира и Уборевича», ни козни фашистов и «враждебного капиталистического окружения», ни «работа вредителей», обнаруженных, к примеру, на Восточно-Сибирской железной дороге. Трагическая абсурдность того времени в полной мере проявилась в судьбе Якова Захаровича. Следствие по его делу шло почти полтора года и должно было, что неожиданно, завершиться освобождением врача, но за две недели до него тот не выдержал и повесился на оконной решётке камеры, оставив написанную на санаторном меню предсмертную записку: «Нет больше сил жить в плену клеветы, бреда и навязчивых состояний. 12 декабря 1938 года». 

Военную историю пишут современники

«Больница в два этажа и кроме того имеет полуподвальный этаж, который отведён под квартиры»,
– писала газета «Восточное обозрение»

С потерей талантливого руководителя институт пришёл в упадок. Начали увольняться и уезжать врачи, которых когда-то лично собирал Штамов. Резко сократилось число выданных путёвок. Резкие перемены принесла с собой Великая Отечественная война: в июле 1941 года на базе ФТИ был развёрнут нейрохирургический офицерский эвакогоспиталь № 934. «Здесь в основном лечили раненых танкистов и лётчиков, – уточняет Козырева. – Лечили ожоги, переломы, осколочные ранения и нервно-психические последствия контузий, делали даже пластику тем, у кого было обожжено более 50% поверхности тела. Лежали здесь долго, от года до трёх лет». Поначалу раненых поступало сравнительно немного, но после битвы за Москву в конце 1941 года их поток резко возрос. Бывало, что одновременно приезжало по четыре машины с носилками, которые разгружали все, вплоть до работников столярной мастерской и оранжереи. Мест для пациентов катастрофически не хватало, поэтому кого-то укладывали в вестибюле и в помещениях клуба, а летом – в солярии. Во втором корпусе для этого на пол насыпали солому и клали поверх неё медицинские халаты. 

Прибывавшие в госпиталь запросто могли провести два-три месяца в эшелонах, не имея возможности помыться, так что зачастую врачам и медсёстрам приходилось иметь дело с гноящимися ранами. Измученным пациентам пытались помочь всем, чем могли. «Еду старались приносить из дома, – продолжает заведующая отделом культуры «Ангары». – Здесь работали не только штатные медсёстры, но и приходили студентки мединститута, девушки из депо, работницы фабрик. Многие здесь же ночевали. В 1942 году при эвакогоспитале даже открыли общежитие, где проживало до 30 человек». Помогали и те из пациентов, кто уже выздоравливал и мог выполнять какую-то работу. 

Весть о победе встретили утром 

Белок на территорию «Ангары» завезли в начале восьмидесятых, теперь они полноправные коренные обитатели курорта.

9 мая 1945 года. Раненые толпились под громкоговорителем, установленным на здании клуба. Тех, кто не мог передвигаться самостоятельно, приносили на носилках. Через несколько месяцев эвакогоспиталю № 934 присвоили номер 1946, всё его оборудование погрузили в санитарные поезда и отправили в Маньчжурию. Но на половине дороги их развернули обратно: Япония капитулировала. «К сожалению, вагон с документацией не доехал, – констатирует ведущая «Прогулки». – Поэтому никакие документы про эвакогоспиталь в архив Минздрава не поступили. Исследователям приходится собирать сведения о нём по крупицам, по воспоминаниям современников». 

Как райисполком на курорт белок завозил

Между тем в 1946 году ФТИ пришлось восстанавливать с нуля – не было ни мебели, ни оборудования. Тем не менее он не просто возобновил свою работу, но и через несколько лет добился повышения статуса: в 1952 году принято решение преобразовать институт в физиотерапевтический санаторий. «А что это означает? – отмечает Козырева. – Это большая квалификация врачей, больше услуг населению, более комфортные условия». Чтобы их обеспечить, был возведён ещё один корпус на 168 мест. Построили также две кочегарки для подачи горячей воды и тепла в здания санатория. В этом статусе учреждение просуществовало всего четыре года, по истечении которых было преобразовано в курорт «Ангара». 

Деревянный второй корпус
с балконом
и галереей, построенный
в 1932 году по проекту Бориса Кербеля, признан памятником архитектуры местного значения
и законсервирован несколько лет
назад

«Хочу остановиться на том периоде, когда в 1978 году на должность главного врача пришёл Олег Евгеньевич Ульянов, – отмечает ведущая «Прогулки». – Он всем был доволен, но не мог смириться с холодом в помещениях в зимнее время: кочегарки не справлялись, а проект централизованного отопления, который заказали городу, был слишком громоздким, трудноисполнимым и дорогим. Но не было бы счастья, да несчастье помогло: у директора ТЭЦ-2 был инфаркт, после которого ему дали путёвку на курорт». Реабилитацию энергетик проходил зимой, а после неё поспособствовал тому, чтобы «Ангару» подключили к централизованной системе отопления. А председатель Свердловского районного исполнительного комитета Анатолий Коцарь, ныне возглавляющий ОАО «Сибэкспоцентр», поспособствовал благоустройству курорта: здесь появились цветники, а деревянные мостки сменили асфальтированные дорожки. Вдобавок в парк завезли белок – местную достопримечательность, известную, пожалуй, каждому горожанину.