Личная история 

– Для меня вся история, связанная с раскулачиванием, или, как ещё говорили, с раскрестьяниванием, – очень личная история, – рассказывает Гузель Яхина. – Через расулачивание прошла моя бабушка, и я знала об этом с самого детства. За всё время раскулачивания репрессиям было подвергнуто 3,5 миллиона крестьян, это данные современной исторической науки. Из них 2,5 миллиона были отправлены в ссылку, что составило порядка 5 процентов всех крестьянских хозяйств, которые в то время были в России. Раскулаченные были отправлены в самые дальние регионы страны, среди которых была и Сибирь. Жили они в небольших посёлках, основанных и построенных ими же самими. В одном из таких трудовых поселений и жила моя бабушка. Она была отправлена девочкой вместе со своими родителями из Татарии в Крас­ноярский край, на приток Ангары, который называется Большой Пит. И там поселенцы основали маленький посёлок, который ныне исчез с карт. В поселении бабушка прожила 16 лет. Она вернулась на Родину 23-летней девушкой, позабывшей татарский язык, потому что в поселении говорили по-русски. И всю свою жизнь проработала сельской учительницей. Таким образом, бабушка прожила две жизни – на поселении и по возвращении на Родину.

Погружение и хаос

И я поняла, что буду писать об этом. Хотелось передать читателям то, о чём бабушка мне рассказывала. Она к тому времени умерла. Мне было неловко, что, может быть, я её недостаточно внимательно слушала в своё время, не фиксировала, не записывала на диктофон её воспоминания. Всё, что было в моей голове, я сложила, поняла, что это совсем немного, и принялась читать материалы по теме, мемуары. И когда во всё это полностью погрузилась, поняла, какая это боль была. И я стала слагать историю, и слагала её два года. Пыталась сделать из большого массива, сложившегося  в голове, что-то внятное и интересное. Мне хотелось, чтобы эта история была с одной стороны трагическая, с другой – захватывающая; чтобы текст увлекал за собой. Но со временем поняла, что это не получается. Потому что материала было много, и он весь был больной. С этим хаосом в голове я никак не могла справиться. И в итоге пошла учиться в киношколу на сценарное отделение, чтобы научиться лучше складывать истории. Учёба помогла мне. «Зулейха» родилась как сценарий полного метра на 180 минут. И в этом сценарии я смогла для себя определить, где история начинается, где заканчивается, где её середина, как движется драматургия, как разворачивается, какие герои остаются в истории, а какие из неё уходят. Потому что поначалу герои жили в голове, плодились, размножались, не давали вздохнуть главным персонажам. Таким образом, я отсекла всё ненужное и слепила скелет истории, на который потом уже насела романная ткань. То есть я развернула историю в роман. Конечно, далеко не всё получилось развернуть. Потому что кино и литература – совершенно разные виды искусства. Какие-то яркие сцены, которые замечательно смотрелись в киноварианте, не сложились в варианте литературном. И наоборот. В романе есть история  с безумным доктором Лейбе, с яйцом, с этой фантазией, которая достаточно подробно описана. В сценарии же просто был доктор, который не очень адекватно себя вёл. Таким образом, сценарная версия была одна, литературная – другая. Но, тем не менее, благодаря сценарию, благодаря этому скелету история сложилась и развилась уже как роман. Скажу сразу: такую длинную историю было писать сложно. И я решила воткнуть гвоздь в середину, решив, что это будут роды. И по сценарию роды были в середине, и в книге. Так роды и остались разделяющим моментом в истории героини. 

Кинокомпании

Когда романа ещё не было, а сценарий был готов, я решила предложить его кинокомпаниям. Хотя особых иллюзий я не питала: кому будет интересна история раскулачивания татарки, которая живёт где-то в Сибири? Но попробовать всё-таки решила: составила достаточно подробный синопсис, сделала так называемый дримкаст (обозначила тех актёров, которые, по-моему, подходили на роль главных героев). Мне показалось, что женскую роль может исполнить Чулпан Хаматова, на мужскую роль я предложила Анатолия Белого, это прекрасный актёр МХАТа. И с этими фотографиями я разослала сценарий по киностудиям, но ответа не было. И я утвердилась в мысли, что надо всё-таки писать роман. 

Встреча с издателем

В итоге роман был написан за восемь месяцев. Это небольшой срок, но у меня уже был расширенный план, были продуманы все герои. Я стала думать, как предложить роман издателям, действовала разными путями. Рассылала сама в издательства, пыталась главы публиковать в толстых журналах. Журнал «Сибирские огни» напечатал три главы, за что я им очень признательна. Виталий Серафимов, редактор этого журнала, тепло высказался о главах, тем самым выразив поддержку. Это был знак от профессионального сообщества, очень важный для меня. Но найти издателя не получалось. В итоге я случайно познакомилась с Еленой Костюкович, это замечательный переводчик и писатель, владелица литературного агентства. Она меня направила к Людмиле Улицкой, на книгах которой я выросла; «Зелёный шатёр», «Даниэль Штайн, переводчик» – мои любимые книги. И когда мой роман был отправлен к Людмиле Евгеньевне, это было очень волнительно для меня. Улицкая быстро прочитала рукопись и дала тёплую рекомендацию, которая потом вошла в книгу предисловием. А затем «Зулейха» попала к Елене Шубиной, легендарному российскому издателю. Это для меня было так же волнительно. И Елена Шубина быстро решила, что книга выйдет. 

Детали 

Подготовительный этап длился несколько месяцев. Сначала была тщательная работа с Еленой Шубиной, которая посоветовала какие-то вещи расширить, напитать жизнью. Потому что сценарный стиль есть, и изначально он был ещё жёстче выражен. Поскольку он был определяющим в книге, я постаралась его смягчить. Дальше была работа с редактором, которая нашла много мелких, но важных деталей, исторических фактов, которые мы подправили. Например, из какого металла были сделаны пуговицы на кителе сотрудника НКВД; из какого металла была сделана станина печатной машинки – я об этих вещах изначально не очень задумывалась. И мы их подправили. Также рукопись была направлена на факт-чекинг уважаемой Ирине Щербаковой, это сотрудник общества «Мемориал». Она прочитала текст как эксперт по сталинскому периоду. Как выяснилось, недоразумений и неточностей в нём  не было. Так сообща мы подготовили текст к публикации, и он вышел в конце апреля прошлого года. Я счастлива, что книга до сих пор живёт на полках, что у неё есть читатели. 

Экранизация 

Конечно, я мечтала о том, чтобы «Зулейха» была экранизирована. Потому что она рождалась как сценарий, в ней и сейчас много сценарного. Через полгода после выхода книги мы начали переговоры с телевизионным каналом «Россия», заключили договор, и я передала права на экранизацию книги. Экранизация – это очень большая работа. Нужно взять книгу, на восемь серий её разделить, расчленить, все линии разобрать, потом снова собрать, но уже по законам сценарного мастерства. Мне предлагали самой делать экранизацию. Но мне показалось, что лучше пусть этим занимается профессионалы, те, кто может достаточно трезво и холодно относиться к этой истории. Потому что мне самой это было бы делать больно. Я очень надеюсь, что экранизация состоится. Хотя может случиться и так, что канал положит эти права на полку. Бывает, что проект завершается на стадии написания сценария. На­деюсь, это не тот случай. 

Чулпан

Я, конечно, мечтаю, чтобы главную роль сыграла Чулпан Хаматова. Не только потому, что она красивая женщина. Чулпан – татарка, она родилась в Казани. Она подходит по возрасту, маленькая, хрупкая, нежная. Но самое главное – в образе Чулпан есть такая искренность и чистота, которые во всех ролях проглядывают, их невозможно скрыть. И этот чистый образ – самое главное для роли Зулейхи. Другое дело, что Чулпан пойдёт сниматься не к каждому режиссёру.  У нас с Чулпан был интересный диалог на «Эхе Москвы». Она сказала, что хотела бы сыграть роль Зулейхи, ей понравился роман. Но всё зависит от того, кто будет режиссёром фильма, пока это имя не определено.  

Современные писатели

Сейчас я не очень много читаю художественной литературы. Был период в детстве, юности, когда я читала невероятное количество книг, поедала всё, что было на книжных полках у нас дома, на даче, у бабушек и дедушек. В то время многие росли книжными детьми, которые читали под одеялом. С возрастом стала читать меньше и выбо­рочно. Сейчас сознательно ограничиваю себя, в основном читаю нон-фикшн, литературу и диссертации по тем проектам, над которыми работаю. 

При выборе художественной литературы обычно руководствуюсь несколькими факторами. Например, книги Людмилы Улицкой или Евгения Водолазкина я прочитаю вне зависимости от того, кто и что скажет. Второе – это совет эксперта, критиков, которым я доверяю, советы друзей. Из последнего прочитанного за последние лет пять сильное впечатление произвела книга Ирины Чижовой «Время женщин». Поразительная история, очень небольшая. Написана скупым языком, таким, из которого ни единого слова невозможно выбросить. И это текст хрустальный совершенно. И при всей своей суровости в конце трогает до слёз. Также мне очень нравится Алексей Иванов, я его уважаю как смелого автора, который не боится экспериментировать и пробовать себя в разных жанрах. Я горячая поклонница его исторических вещей, мне в своё время понравились «Сердце Пармы», это настоящая  поэзия в прозе. У него также есть социальная проза, очень неплохая. Например, роман «Ненастье» – о том, как жили афганцы, вернувшиеся домой, что они чувствовали, что из них получилось. Целая палитра судеб, закрученная в мощную детективную интригу. Это движок, встроенный в роман, он держит читателя и не отпускает до последней страницы. Ещё из последнего понравился роман «Авиатор» Евгения Водолазкина. Совершенно другой, нежели «Лавр». Из зарубежных – Энтони Дорр, в 2015 году он получил Пулитцеровскую премию за роман «Весь невидимый нам свет». Это совершенно кинемато­графическая история, и мне как человеку со сценарным образованием было интересно читать. Могу порекомендовать роман тем, кто любит кино. Когда вы будете его читать, вам будет казаться, что вы смотрите фильм. Главки небольшие, сделаны как кадры полного метра. Если вы хотите посмотреть достойное кино о Второй мировой войне, почитайте роман «Весь невидимый свет». 

Новый роман

Я попробую ещё что-нибудь написать. Надеюсь, что это у меня получится. Второй роман писать всегда сложнее. Что касается сценариев, то моей единственной мечтой было окончить школу кино, и эта мечта сбылась. Но не уверена, что буду работать в кинематографе. Это совсем другая профессия, и в ней ты связан по рукам и ногам, скован цепями. Потому что сценаристика предполагает взаимодействие с большим количеством людей. И она завязана на производственный процесс, какие-то вещи  в ней невозможно сделать. 

Переводы

В Иркутске прошла встреча писательницы с читателями

Совсем недавно, 31 мая, был издан первый, татарский перевод книги. Он вышел в Казани, и я посвятила его своей бабушке. Татарский перевод был сделан в стремительные строки, буквально за несколько месяцев. Затем начались заявки на переводы из других стран. 

Для меня это было сюрпризом, я не думала, что читателям в других странах может быть интересен кусок нашей истории. Мне казалось, что это не имеет шансов быть представленным за рубежом. Однако сегодня роман переводится на 20 языков и выйдет в 28 странах. Английский, немецкий, французский, испанский, итальянский, сканди-

навские языки, финский и даже китайский. Наверное, эта история привлекла как история о преодолении мифологического сознания, о том, как женщина меняется и из мира духов и религии переходит в мир реальности. Может быть, об этом действительно будет интересно читать зарубежному читателю. Первый перевод ожидается в октябре этого года в Финляндии, следующий будет в Германии. 

Продолжение

Продолжение «Зулейхи» я писать не буду. Мне кажется, история закончена. Конец достаточно открытый, но это сделано сознательно. Хотелось, чтобы читатель не выключался сразу из текста, а всё-таки пожил с ним. Но в сценарии, который я написала, был очень длинный последний эпизод о том, как сложилась жизнь Юзуфа, минут на 20 экранного времени. Юзуф уже 85-летним стариком в 2015 году возвращается обратно в Семрук. Мы понимаем из происходящего, что он стал художником, что у него есть семья. Это старый немощный человек, он ищет тот самый берег Ангары и понимает, что он зарос деревьями. И всё, что было построено переселенцами, съедено обратно тайгой. И он видит берег практически таким же, каким его видела Зулейха в 1930 году. Выходит из катера, они с внучкой идут по этому посёлку. И он видит людей, которые когда-то его растили. Естественно, их там уже нет, это всё его фантазии. И постепенно действие перетекает из области реального в область фантазий. И в самом конце он встречает свою мать, которая ждёт его на утесе до сих пор. Линии со­единились. Это было очень мелодраматично, это, конечно, вышибало слезу. Я написала эту главу и в прозе. Но она смотрелась плохо, мне показалось, что это лишнее, что это сузит уровень истории. Так что я её убрала. Также в романе был большой современный пласт, ведь изначально роман задумывался как детектив. Это было расследование, которое ведёт внучка Зулейхи. Она по архивным документам восстанавливает судьбу своей бабушки, читатель видит и её судьбу, и судьбу бабушки, сравнивает проблемы сегодняшнего дня и 1930-х годов. Но современные линии получились у меня плохо, в итоге я их выбросила полностью, включая большой финальный эпизод с возвращением Юзуфа. Финал романа я решила оставить открытым. Мне кажется, это правильное решение.